Рэки Кавахара - Ускоренный мир. Том 5. Парящий мост в звездном свете

– Ч-что это за?..

Бормоча эти слова, Харуюки взобрался по наклонной площадке и подошел к одному из устройств – самому левому, с номером «1» на боку. Холодный корпус железного цвета оставался мертвым, двигатели тоже не подавали признаков жизни.

Харуюки неуверенно потянулся рукой вперед. Как только он прикоснулся к гладкой поверхности двери –

Пим-пон! С тихим звоном всплыло фиолетовое голографическое окно. Харуюки от неожиданности вздрогнул, потом изо всех сил вгляделся. Пард-сан тоже придвинулась.

В самой верхней части окна футуристическим шрифтом было написано:

«3D 18H 25M 18S (JST)». Эти цифры, обозначающие, судя по всему, дни, часы, минуты и секунды, явно были таймером.

– Хмм. Если это обратный отсчет, то он закончится через три дня, восемнадцать часов и двадцать пять минут по японскому времени… то есть в воскресенье в полдень.

Когда Блад Лепард прошептала эти слова, Харуюки подхватил, продолжая ее мысль:

– Тогда, значит, что-то произойдет?..

Однако вместо ответа на этот вопрос Пард-сан указала когтистой кошачьей лапой на нижнюю часть окна. Там была короткая фраза. «DO YOU DRIVE ME?»

Под ней была только одна кнопка, «YES». Харуюки понимал, что эта надпись означает «Ты меня пилотируешь?», но все равно колебался, не зная, что делать. Вечно торопящаяся куда-то Пард-сан прошипела ему в ухо:

– Если ты не нажмешь, нажму я.

– Аа, я, я нажму, я нажму! – затараторил Харуюки и, собравшись с духом, поднял правую руку и прикоснулся к кнопке.

Тут же прозвучал короткий фанфароподобный звуковой эффект, и надпись на английском изменилась. «YOU ARE MY DRIVER!» – «Ты мой пилот!»

Несколько секунд спустя надпись снова изменилась – на единственное слово «RESERVED». И тут же из поверхности окна стал словно бы просачиваться какой-то предмет.

Это была прозрачная карточка. На ней был номер 1 и те же цифры обратного отсчета, что и в окне. Как только Харуюки ее взял, произошло следующее и последнее событие.

Раздался еще один звуковой эффект, и цвет обтекаемой машины сменился с холодного железного на ярко-серебряный. Харуюки сразу заметил, что его зеркальный блеск был точно таким же, как броня Сильвер Кроу.

– Ясно, – пробормотала Пард-сан, поняв что-то, и подошла к шаттлу с цифрой 2. Прикоснулась к нему – тут же появилось окошко – и без колебаний нажала кнопку «YES». Как только она взяла двумя пальцами появившуюся карточку, цвет шаттла сменился на кроваво-красный – цвет брони Блад Лепард.

С карточкой в руке Харуюки подошел к Пард-сан и спросил:

– Э, это… мы зарегистрировались в качестве пилотов этих машин или кораблей… это я более-менее понял. Но этот отсчет – он до чего? Осталось еще больше трех дней, но…

– Это очевидно. Шаттлы не сдвинутся, пока отсчет не закончится, – до полудня воскресенья.

Услышав четкий ответ, Харуюки понимающе закивал, но тут же у него вырвался следующий вопрос:

– Х-хаа… но п-почему так долго ждать?..

Пард-сан (нетипично для себя) открыла рот, скрытый обычно под заостренной, как артиллерийский снаряд, маской, и ухмыльнулась – сверкнули клыки.

– Это тоже очевидно. Три с половиной дня даны, чтобы подготовить пилота и четырех пассажиров для каждого из десяти шаттлов. В полдень воскресенья мы все втопим акселераторы и полетим к вершине этой колонны. То есть…

Подняв правую руку и указав ей на исчезающую вдали вершину, темно-красный леопардоголовый аватар почти пропел:

– Мы заслужили право участвовать в «Гонке через "Гермес Корд"».

У Харуюки ушло секунд пять, чтобы въехать в смысл этой фразы.

– Значит… то есть… цель – вершина башни, то есть к-к-к-космос?!

На этот вопрос, который Харуюки задал не своим голосом, Пард-сан кивнула, как будто это было нечто само собой разумеющееся.

Прежде чем Харуюки успел сказать что-либо еще, по ту сторону колонны раздались звуки телепорта. Скорее всего, до портала на смотровой площадке добрались Бёрст-линкеры, ускорившиеся на земле.

Пард-сан колыхнула своим длинным хвостом и, положив руку на спину Харуюки, прошептала:

– Нам лучше исчезнуть, пока нас не нашли.

Разумеется, поскольку шаттлов было всего десять, зарегистрироваться могли еще только восемь человек. Возможны неприятности, если люди, не вошедшие в это число, предложат что-нибудь вроде «решить, кто имеет право регистрироваться, путем дуэли».

– Это… верно.

Харуюки отпихнул в сторону распирающее его удивление и согласился с Пард-сан. И тут же ему в уши прыгнули ее следующие слова.

– Когда прекратишь ускорение, жди на выезде с наземной парковки. Я подброшу тебя в Сугинами на мотике.

– Э…

Он вновь застыл в изумлении. В памяти отчетливо всплыла яростная мощь громадного электромотоцикла с Пард-сан за рулем.

Однако сказать «нет» он, разумеется, не мог и потому кивнул.

– Сп-п-п-пасибо за помощь.

– Эн-Пи.

После чего они хором произнесли команду:

– «Бёрст аут»!

Реальная Пард-сан, которую Харуюки уже давно не видел, к счастью, а может, к несчастью, была не в униформе горничной из кондитерского магазинчика, а в футболке и обтягивающих джинсах.

Взгляд Харуюки сам собой зацепился за приличные выпуклости, распирающие тесную футболку, – когда девушка была в свободном переднике, они не так бросались в глаза. С бесстрастным видом Пард-сан извлекла из отсека для запчастей под сиденьем второй шлем, нахлобучила его Харуюки на голову и оседлала мотоцикл. Закрепив застежку на этот раз самостоятельно, Харуюки неуклюже влез на место пассажира и робко обвил руками тонкую талию перед собой.

Сначала Пард-сан вела мотик сдержанно, но, когда она выехала с парковки Скай Три, встроенные в колеса моторы взвыли на полную мощь.

– …Ааааа!..

Как и в прошлый раз, Харуюки, вопя, отчаянно цеплялся за Пард-сан. Зато, поскольку все его силы уходили на то, чтобы выдерживать жесткие торможения и ускорения на каждом светофоре, ему было совершенно некогда беспокоиться о том, к чему там он прикасается.

Когда они выбрались из Сумида-ку, проехали Окатимати, Отяномидзу и Иидабаси, Харуюки услышал мысленный голос Пард-сан.

«Сейчас только без пяти шесть. У тебя есть время?»

«Э, аа… есть».

Мать требовала от Харуюки, чтобы он возвращался домой не позже девяти вечера, так что время действительно было. Почему она позволяла ученику средней школы гулять до столь позднего времени? То ли потому что доверяла сыну, то ли потому что не хотела с ним возиться, – Харуюки сам не знал. Возможно, узнал бы, если бы когда-нибудь серьезно нарушил этот «комендантский час» и мать отругала бы его; но такого рода храбростью он не обладал и потому сейчас добавил:

«Но только два часа».

Пард-сан тогда пробормотала нечто неожиданное:

«Если мы так долго будем пить чай, он перестанет растворяться».