Валентина Ососкова - Самый маленький офицер

Пацан нахмурился, «окрысился», как называл такое выражение лица Заболотин, но в драку пока благоразумно не полез.

– Не такой уж я и маленький… – буркнул он, считая прозвище, на русский переводящееся примерно как «Мелкий», незаслуженным.

– А командиру не перечат! – оборвал его Кондрат и, сделав приглашающий жест, нырнул в палатку. – У нас это правило номер раз.

Внутри сидели пятеро бойцов, как по команде поднявшие головы, когда мальчик зашёл. Кондрат оглядел всех и буркнул:

– Что-то Крота давно нет.

Один из солдат пожал плечами:

– А он к медичке зачастил, к Эличке…

Кондрат поморщился:

– Тогда пусть пеняет на себя, что пропускает всё самое интересное. Это Маська, – он кивнул на пацана, – Дядьков приблуда.

Сиф слушал – и не мог отделаться от ощущения, что помнит. В самом деле помнит. Недовольно-насмешливый голос Кондрата и неприязнь, остро чувствующуюся в палатке. Ленивое любопытство разведчиков, считающих себя элитой элит в батальон, самыми крутыми ребятами на свете…

Ему, конечно, говорили психологи, что когда-то память начнёт возрождаться, но он, признаться, этому не верил. Считал, что они его утешают несбыточным – ведь это вполне в их стиле. А ему утешения никогда не были нужны, по крайней мере, он себя в этом всегда убеждал. Утешения – глупость, но если то были не просто утешения, а…

Выходит, ещё наступит момент, когда он всё вспомнит?

И вдруг стало страшно: а оно надо?

Алёна после скупого рассказа – это Сиф видел за словами нечто большее, если и не собственную память, то, по меньшей мере, реальность, а откуда знать мир вот таким обычной девушке, всю жизнь прожившей в Москве, – пришибленно молчала. Заболотин сверлил нечитаемым взглядом окно.

– Ладно, – вдруг вздохнул он, – хватит экскурсов в историю. Пока хватает проблем в настоящем…

– Да уж, – буркнул Сиф, вспоминая про Тиля и Хамелеона. Об этом думать было на удивление спокойнее, чем о том, что вдруг всплывало в памяти – туманное и… такое непривычное после шести лет мирной жизни.

Больше не возвращаясь к вопросу о виновности Ивельского, Заболотин коротко пересказал всё, что узнал от Тиля. По большей части, рассказанное не оказалось для Сифа новым. Чем купил Хамелеон Тиля, Сиф видел воочию, то, что Ивельский вышел на Тиля через Леона, тоже было уже давно известно. Огромное облегчение испытал мальчик, когда понял, что про попытку подорвать машину князя разговор вообще не шёл, потому что это, всё-таки, уже дело подсудное… Но на Тиля никто не подумал.

– Можно, всё-таки, Тиль останется с нами?

– Сиф, ну куда он нам здесь? – устало вздохнул Заболотин, с трудом сдерживая зевок.

– Ну пожалуйста! – мальчик скорчил самую жалобную гримасу, на какую только был способен. – Пожалуйста, поверьте мне!

– А если то, что ты придумал про Ивельского, окажется глупостью?

– Не придумал! Я… докажу!

Полковник поколебался, потом нехотя ответил, видя, что сказать «да» или «нет» необходимо прямо сейчас:

– Только ради того, чтобы ты, Сиф, не лез ничего доказывать. С меня хватит! То спина, то грудь, что дальше будет? Голова?

Сиф опустил глаза, сам понимая, что только прибавляет головной боли командиру, а расследованию ничем толком не помогает… Потому что ему не верят.

– Обещаешь не совершать никаких глупостей, ни во что не ввязываться и никуда не лезть?

«Это подлый ход!» – про себя возмутился Сиф. Менять возможность разобраться в происходящем целиком и полностью – на временную безопасность Тиля?..

Заболотин ждал ответа, а Сиф всё раздумывал, но неожиданно вскинул голову. Он ещё колеблется? Да как это вообще можно!

– Слово офицера, – чётко ответил он. Друзья должны быть важнее собственных интересов. Иначе дружба получится односторонняя, как упавшее яблоко. Один бок притягательно-румяный, а второй – гниль.

На сердце от слова осталась тяжесть. Словно оно было отлито из чугуна и упало с языка прямо внутрь, под саднящие рёбра. Обещание ещё, пожалуй, никогда так не давило своей несправедливостью. Почему Краюхи могут разбираться с происходящим, сам командир может, а Сиф – обязан сидеть и ничего не делать, связанный собственным словом?

Но юный офицер решил ничего не говорить. Сказанное уже не сотрёшь ластиком, не замажешь побелкой. Наверняка командиру виднее, как тут правильно поступить. Вместо того чтобы пытаться что-то отспорить, Сиф растянул губы в подобии улыбке и спросил извечное, банальное и странное для того, у кого на руке часы, – время.

– Двадцать два-сорок две, – бросил взгляд на настенные часы Заболотин. – И очень бурный день. Хочешь сделать из этого какой-нибудь вывод?

Сиф покосился на Алёну и вздохнул:

– Спокойной ночи.

– Вывод правильный, – подтвердил командир. – Тиль будет ночевать у нас в номере. Кресло, если я не ошибаюсь, раздвигается.

И старший офицер неторопливо вышел из номера, в то время как Сиф вполголоса выругался по-забольски, ещё раз кивком попрощался с Алёной, не желая ни о чём больше говорить, и с совершенно равнодушным видом уставился в окно. За всем этим пряталась обида на полсвета.

За окном было уже совершенно темно. Внизу горели огни города, а небо было затянуто облаками так плотно, что звёзды почти не проглядывали. Наверное, в такие ночи хорошо усесться на диван в ожидании дождя, закутаться в плед и бездумно глядеть на тёмное стекло, но сейчас Сифу было не до этого. Алёна уже ушла, номер опустел, и это только помогло сосредоточиться. Волосы чуть дыбом не вставали, так напряжённо мальчик перебирал всё, что ему было известно. Он пообещал ни во что не лезть и не совершать никаких глупостей. Но не думать-то он не обещал!

«Если я сосредоточусь и хорошенько переберу факты, то найду решение!» – твердил мальчик себе, кусая ноготь и тщетно вглядываясь в небо. Никаких знаков в звёздах он прочитать, конечно же, не мог – да и не было видно звёзд.

Ивельский, который рассказал Хамелеону, что к Тилю приходил близкий друг, русский офицер. Конечно, Сиф в этом уверен, но это не то! Леон, на вид ему лет… ну, под тридцать, наверное. Прищур, сигарета в руке, небрежная длинная чёлка и короткие волосы. Что ещё? Коробочка с ПС под рубашкой… Пулевые шрамы… Какой из этого можно сделать вывод? Какой?.. Почему из него, Сифа, такой фиговый аналитик получается?

Ещё раз. Прищур, сигарета… нет, это ничего не говорит. Причёска тоже бессмысленна. Остаются «песок» и шрамы. Что Хамелеон говорил о ПС? Что-то говорил, кажется… Но воедино это никак не складывается.

«Был бы здесь Кондрат, – подумал Сиф, – он бы мигом сложил всё это и получил бы ответ. Командир не раз говорил, что Кондрат из мелочей умел получать сногсшибательные выводы…»