Чернияз Абуталипов - Чекисты рассказывают...

Да, дорогие читатели, это была отлично проведенная операция. И скажу без ложной скромности, я принимал в ней самое активное участие, причем малейшая ошибка могла стать роковой.

А было это так.

Угрозыску стало известно, что бандит Битюгов (кличка «Битюг») предложил официанту ресторана «Европа» купить слиток золота весом в двенадцать фунтов. Официант объяснил, что у него таких денег нет, но он знает одного маклера, недавно прибывшего с Кавказа. На другой день Битюгов и маклер встретились. Роль кавказского спекулянта с блеском сыграл… Самсон Артемьевич Аракелов. При виде огромного золотого слитка он пришел в экстаз, чмокал губами, цокал языком, восклицал «Вах-вах-вах!», вообще словно обезумел. А под конец заломил такие огромные проценты за «комиссию», что бандюга не выдержал, сунул «спикулю» наган под нос и прохрипел: «Бимбера хочешь схавать? Тоже мне эксплуататор нашелся. Дело говори, гад!»

«Маклер» мигом смекнул, к чему может привести неуемная жадность. Согласились на три процента. И тут же «маклер» повел Битюгова к французскому ювелиру, проживающему в гостинице «Новая Россия». По дороге он рассказывал о французе как о богатейшем ювелире (вроде знаменитого Картье), который, используя благоприятную конъюнктуру якобы еще в 1917 г., приехал прямо из Парижа в Ташкент скупать золото. Поскольку француз не говорит по-русски, он нанял переводчика из бывших дворян, платит ему большие деньги. Поэтому с французом можно не церемониться, содрать побольше деньжищ.

«А может, француза этого… Понимаешь?.. К ногтю его, а? — предложил бандит.

Аракелов потом рассказывал, что, услыхав такое, он по-настоящему испугался. Чего доброго, кокнут ювелира! Еле-еле отговорил Битюгова от «мокрого» дела, объяснив, что француз фигура важная, да и где он держит свои капиталы — неизвестно.

Между прочим, этим самым французским ювелиром был ваш покорный слуга, уважаемый читатель, автор этих записок. Переводчиком при мне состоял товарищ Пюрик, юридический консультант Самаркандского уголовного розыска, старый опытный правовед, блестяще владеющий французским языком.

Приодели нас с Пюриком на французский манер. Достали даже перстни и галстучные булавки с огромными бриллиантами, надушили хорошими духами. Номер гостиничный обставили с парижским шиком. Бандюга, как увидел нас, пижонов французских, так и растаял от предвкушения наживы. Золотого слитка он, правда, с собой из предосторожности не принес, но дал точное описание: вес ровно двенадцать фунтов, девяносто шестой пробы. И заломил немыслимую цену. Я через «переводчика» стал торговаться. Наконец, сговорились. Но мсье Ориоль (то есть я, новоявленный «Картье») через переводчика сказал Битюгову:

— Мсье Битюгов, или как вас там… При первом же взгляде на вас я проникся глубочайшим к вам доверием. У вас такое симпатичное лицо, полное шарма (лицо у Битюгова было преотвратительное!). Но, к сожалению, в наше время развелось много мошенников. О! Я вовсе не подозреваю вас, мсье! Но ведь вас могли обмануть, подсунуть кусок меди!

Бандюга расхохотался.

— Передай этому лягушатнику, — приказал он переводчику, — что у меня самое настоящее золото. Лично в банке получил… Ха-ха-ха! Завтра принесу, пусть полюбуется.

Вот тут мы с Аракеловым едва не сплоховали. Пылкий Самсон Артемьевич воскликнул:

— Уж не из Русско-Азиатского банка, который был ограблен еще при Керенском?

Я тоже выказал себя нелучшим образом, издал возглас удивления. А ведь я, по сценарию, ни слова не понимаю, по-русски.

Бандит мигом выхватил наган. Еще секунда и пришлось бы нам худо. Но выручил коллега из Самарканда, «переводчик» Пюрик.

— Спрячьте, мсье, этот смертоубийственный предмет. Кто же не помнит знаменитого ограбления Русско-Азиатского банка на улице Ирджарской? Мой клиент — коммерсант, он имеет право быть в курсе дел, хотя ему совершенно безразлично, где продавец получил товар. И если слиток действительно с Ирджарской, то я поздравляю вас, мсье. Это была артистическая работа! В тот день как раз в меньшевистском совете милицейский деятель Арсеньев распространялся о своих делах на ниве… хм… криминалистики.

В этот момент ему и сообщили о… хм… экспроприации банка! Ха-ха-ха! Вы бы только посмотрели в тот момент на физиономию господина Арсеньева! Помереть со смеху можно было.

Бандит немного успокоился, спрятал наган. И все же спросил:

— А чего этот лягушатник зенки вытаращил? Он же ни бельмеса по-русски не мекает?

Пюрик «перевел» мне его вопрос.

Я тут же с жаром стал объяснять «переводчику» по-французски, что, услышав слово «банк», понял это слово и заинтересовался. Ибо банк он почти на всех языках будет — банк. А если слиток, как мне только что пояснил переводчик, банковский, то это и вовсе хорошо, больше гарантии.

— А ежели так, — ухмыльнулся бандит, — тогда и цена ему будет пожирнее. — И он взвинтил цену.

— Все же надо посмотреть, — уклончиво ответил «Картье».

Бандит вдруг вновь выхватил наган. Говорит «переводчику»:

— А ну, пусть твой лягушатник покажет свой французский документ. Я тоже хочу работать с гарантией.

Вот когда я с особой любовью вспомнил Фрица Яновича Цируля. Он настоял, чтобы мне «на всякий пожарный случай», как он выразился, изготовили «французский» паспорт.

Я вытащил его из кармана, но при этом сделал оскорбленное лицо и передал через «переводчика», что отказываюсь вести дальнейшие переговоры. Среди коммерсантов не принято совать под нос пистолеты и вообще подозревать в жульничестве.

— Пусть заткнется твой французишка, — окончательно успокоился Битюгов. — Он же не верит мне на слово? Хочет лично позырить на золотишко, хоть мое слово — Сеньки Битюга — дороже золота. Завтра утречком приволоку слиток.

Специальная опергруппа не спускала глаз с бандита — преступника опытного, хитрого, жестокого. Надо было проследить, где он прячет золотой слиток. Малейшая ошибка, неосторожность — и провал. И это опять-таки грозило мне с Аракеловым неприятностью. Мы были безоружны. Встретиться с бандитом невооруженными нам опять посоветовал Цируль. Удивительный человек! Как быстро он освоился в нашем деле. Ведь даже я, опытный криминалист, на всякий случай положил в задний карман брюк никелированный браунинг фон Франка, который, как выяснилось после подавления мятежа, и покушался на Цируля, но во время обстрела сквера из крепости шрапнелью был убит наповал. Железный человек Фриц Янович. На него и в двадцатом году неизвестный совершил покушение, однако Цируль вместо дичи мгновенно превратился в охотника и уложил террориста. Опознать его не удалось: без документов, без особых примет. Наверное, какой-нибудь фанатик из осиповского отребья.