Чернияз Абуталипов - Чекисты рассказывают...

Город, республика, как и вся наша Родина, жили в одном напряженном трудовом ритме — все для фронта, все для победы!

При этом, однако, в городе появилась публика, думающая только о личном благополучии, удовольствиях, развлечениях, наслаждениях. Среди эвакуированных оказалось немало дельцов, просто темных личностей и уголовных преступников, особенно из числа жителей недавно присоединенных западных областей Украины, Белоруссии, прибалтийских республик. Были среди этой категории лиц также и представители накипи, которая, к сожалению, еще осталась среди жителей наших городов, лиц, привыкших к легкой жизни за счет нетрудовых «доходов».

И для некоторых женщин из этого конгломерата находкой оказался дамский портной, проживающий на Стрелковой улице, в третьем доме от угла, если свернуть с улицы Тараса Шевченко.

Известно, что мужчины из числа дамских портных обычно шьют женщинам только верхнюю одежду — пальто, плащи, иногда костюмы. Платья шьют мастерицы-женщины.

Абрамян был одним из тех портных, которые не смущали заказчиц примерками, был всегда подчеркнуто вежлив и спокоен. Всех клиенток он внимательно выслушивал, быстро улавливал их вкус, подлаживался под их оценки и настроения, не навязывал свои предложения и всегда называл каждую из них доверительно-учтиво «мадам».

Вот почему уже много лет все заказчицы называли его не по имени и фамилии, а дружески-покровительственно «мадам Гриша».

В конце 1941 г. на улицах Ташкента все чаще стали появляться франтовато одетые в хорошо подогнанную форму польские офицеры со своими дамами. К ним быстро привыкли.

Эти войска под командованием генерала Андерса были расквартированы под Ташкентом. Рядовой состав содержался на казарменном положении. Зато привилегированная верхушка войска, офицеры, близко стоявшие к Андерсу, и офицеры «Польской двойки» [6] Так называли Второй отдел польского генерального штаба, осуществлявшего подрывные, разведывательные и контрразведывательные функции против нашей страны (авт.) . были завсегдатаями Ташкента. Этими же привилегиями пользовалась шляхетская аристократия, бывшие пилсудчики, жандармы, чиновники, враждебно настроенные против Советского Союза, а также коммерсанты и спекулянты, старавшиеся нащупать в Ташкенте всякого рода дельцов и валютчиков в собственных интересах.

Они находили таких типов, особенно среди отдельных личностей из числа эвакуированных, доставивших сюда золото и драгоценности, нажитые нечестным путем.

…Одной из первых в качестве заказчиц Абрамяна стала посещать известная варшавская певица Нина Кульчицкая, проживавшая в гостинице «Националь» и пользовавшаяся неизменным успехом у публики. Сшитое им для новой программы Кульчицкой концертное платье привлекло всеобщее внимание польских дам. Они хлынули к «мадам Грише» одна за другой. Как и пани Кульчицкую, их сопровождали поклонники, офицеры армии Андерса, среди которых оказались и офицеры пресловутой «двойки»…

…Квартиру Абрамяна вскоре стали посещать не только дамы-заказчицы, но и польские офицеры без дам. Правда, офицеры почему-то оказывались одетыми не в щегольские мундиры, а в обыкновенную одежду граждан среднего достатка. Причем это были не строевые офицеры, а чины второго отдела штаба Андерса.

Вскоре за крупное вознаграждение поручик Войтек Лещинский, отлично владевший русским языком, уговорил Абрамяна разрешить ему и капитану Яну Вержбицксму тайно встречаться в его доме с интересующими их людьми. «Во имя победы над врагом, во имя свободной Польши…»

Дом Абрамяна, состоявший из трех комнат, обширной передней, кухни с комнаткой «для домработницы» и террасы в сторону двора, устраивал офицеров «двойки». Входить можно было с улицы, через парадную дверь и небольшое крылечко, а уходить — через садик и проходной двор на соседнюю Чимкентскую улицу.

Однако не во имя «победы над врагом свободной Польши» происходили эти встречи. Офицеры «двойки» собирали шпионские сведения в интересах врагов Польши и Советского Союза. Они интересовались заводами, фабриками, выпускаемой ими оборонной продукцией, военными учреждениями, расположенными в Ташкенте, передвижением войск. Словом, дом на улице Стрелковой стал местом конспиративных встреч.

Гурген Абрамян до этого жил спокойно. Когда-то у него была жена, тихая скромная женщина. Она мечтала о детях, но их не хотел глава семьи. Она умерла за несколько лет до войны. А перед самой войной умерла ее мать, жившая с зятем в качестве поварихи и уборщицы.

Соседке, которая ухаживала за ней при молчаливом безразличии зятя к судьбе тещи, она говорила: «Это очень жадный человек. Он свел в могилу мою единственную дочь… Мучил всю жизнь, лишнего куска не позволял съесть, за каждую копейку взыскивал».

Эта жадность и привела его в руки офицеров польской «двойки». На службе у них он проявил себя надежным конспиратором, верным исполнителем их воли…

Уже к весне 1942 г. среди офицеров армии Андерса распространились сведения о том, что эмигрантское правительство в Лондоне приняло предательское решение отказаться от борьбы с фашизмом на советско-германском фронте и вывести армию Андерса из Советского Союза на Ближний Восток в распоряжение британского командования.

А затем один за другим стали уходить из СССР в Иран и дальше эшелоны с польскими войсками…

Перед уходом одного из последних эшелонов произошло событие, которое никто и не подумал связать с выводом армии Андерса за пределы СССР.

А было это так. Две заказчицы Абрамяна в течение трех дней не могли застать его дома. Небывалое событие! Он всегда точно в назначенное время был, причем не было случая, чтобы он, ссылаясь на какие-нибудь дела, не выполнил в срок ту или иную работу.

— Что могло случиться с портным? Ума не приложу! — поделилась одна заказчица с другой.

— Очень странно! — ответила та. — Может быть, он заболел?

Спросили у соседей. Те не могли сказать ничего определенного.

Одна из заказчиц обратилась в 14-е отделение милиции. На место был направлен дежурный наряд. Дверь с улицы оказалась запертой на ключ. Дверь на террасу закрыта на внутренний крючок. Однако соседнее с ней окно было просто прикрыто.

Оперуполномоченный уголовного розыска Сидоров влез в квартиру через окно, открыл дверь, выходившую на террасу.

Страшная картина раскрылась перед работниками милиции. Абрамян был мертв. Смерть наступила в результате удушения, однако его, по-видимому, предварительно пытали, стремясь выяснить, где он хранит свое богатство.

Лицо погибшего было изуродовано до неузнаваемости.

Кругом лежали разбросанные вещи. У кухонной плиты справа была поднята доска и сделан небольшой подкоп под плиту, откуда, вероятно, и были извлечены спрятанные хозяином ценности. Это подтверждалось обнаруженной на полу, рядом с доской, золотой пятирублевой монетой…