Александр Казарновский - Поле боя при лунном свете

– Поставь себя на их место. Ты получил информацию о том, что некто собирается приходить в некую географическую точку. Регулярно. А тебе нужно его убрать. Что будешь делать в данной ситуации? Бросишься, очертя голову, с бухты барахты? Или первое утро потратишь на то, чтобы проследить его путь? Может, даже постараешься узнать какие-то привычки? И только на следующий день, все рассчитав… Да, забыл, ты еще проверишь, нет ли у твоей жертвы прикрытия.

– Слушай, а что если они меня засекли?

– Тогда они поняли, что и мы их засекли, – отвечал Иошуа. – И твоего Игоря заберут из Ишува. Втихую. Либо бросят на произвол судьбы.

– Либо… – я провел пальцем по горлу.

– Я же говорю – заберут, – согласился он. – Но вот если они тебя не заметили, то завтра нам будет жарко – хаваль аль азман .

– Ну да, если сегодня следили, то завтра начнут действовать. А что ты про послезавтра говорил? Зачем это?

– Предположим, Игорь связан с арабами. Тебе известны его каналы передачи? Вот он пришел от тебя домой… Что дальше? Ты был у него дома – компьютера у него нет?

– Конечно, нет.

– Значит, связь по e-mail исключается. Так что он делает? Звонит по телефону? Ждет условного звонка? Возможно. И возможно – часиков в шесть утра. Представим, что так оно и есть. Тогда он вообще еще не успел ничего передать. На всякий случай дадим ребятам раскачаться.

– А не слишком ли мы с ними цацкаемся.

– К людям надо быть терпимым. Надо любить их. Заботиться о них. К тому же это палестинцы, угнетенная нация!

Конечно, при этих словах надо было хотя бы из вежливости восхититься его искрометным юмором. Но лень мне было, или, как сейчас говорят, в облом. Вместо этого я откинулся в кресле и уставился в потолок, под которым болталась сиротливая лампочка в шестьдесят ватт, в жизни своей стеклянной не слышавшая ни об абажурах, ни о плафонах.

– Итак, – продолжил Иошуа, не дождавшись взрыва оваций, – лес отпадает. В лес мы ходим для Игоря. Для Дворы нужна другая версия. Но основанная на том же принципе. Окей! Мне не привыкать быть наживкой!

Без восторга я это слушал. Но попробуй, останови этого придурка. Так хоть я буду его прикрывать.

Моему мысленному взору вдруг предстала слегка скорректированная сцена из почти двадцатилетней свежести французского фильма “Графиня де Монсоро”. Иошуа в роли Де Бюсси, к нему подбегает шут Шико – это я. Кстати, кто помнит, я и впрямь похож на него и внешне и, надеюсь, замашками.

Трепеща от волнения я, Шико предупреждаю Иошуа де Бюсси, что по пути домой его ждет засада, что вражеские шпаги уже наточены и нацелены ему в сердце. Я умоляю его поехать другой дорогой, но гордый бесстрашный граф Иошуа лишь снисходительно улыбается. Звякнув шпагой о шпору или шпорой о шпагу, он без разбега вскакивает на коня и мчится во весь опор. Луна серебрится на белой кипе, кисточка подпрыгивает в такт скачке, черные пейсы развеваются по ветру…

Но вернемся к нашим баранам, под коих маскируются хитрые еврейские волки, натянувшие овечьи шкуры.

– Что бы такое спросить у этой Дворы?

Иошуа задумался, и у него, в точности, как у моей незабвенной Галочки в минуту грусти, опустились уголки рта. Он начал интенсивно чесать в затылке, причем, судя по бесшумности, с которой это проделывал, чесал не ногтями, а подушечками пальцев.

– Скажи, ты можешь что-нибудь купить у арабов?

– Раньше в Бидии все покупали. Ее называли «Новый Ближний Восток». Сейчас там опасно останавливаться. Торговля накрылась. Несколько израильтян попытались навестить когда точных поставщиков. По доброй прежней памяти. Потом их портреты украсили первые страницы газет. В черных рамках.

– У меня есть идея, – сказал я. – Арабский магазинчик прямо на шоссе у поворота на бензоколонку после перекрестка, откуда идет дорога на Городок.

– Там есть еще два арабских магазина.

– Есть. Но в них все время толкутся евреи. Ударить человека ножом и убежать будет нелегко. А здесь – подскочил (при этих словах я сымитировал действие, чтобы немного расшевелить Иошуа) – и раз – в сердце – (функцию ножа выполнил мой указательный палец, но Иошуа вздрогнул.) Дальше, я выскакиваю из магазина, плюхаюсь в подъехавшую машину и – гуд бай, мы на центральном шоссе Хоце Шомрон, а не в отростке, ведущем в Городок и две арабских деревушки, которые нашей армии прочесать – как воды выпить. Так что те два магазина отпадают.

– Спасибо, Рувен. Ты очень мудро разработал план как меня прикончить. А как бы это мне в живых остаться? Может, завалялась пара вариантиков, – Вариант номер один – элементарный и беспроигрышный. Я иду в метре от тебя и держу беретту под рубашкой.

– Во-первых, можешь не успеть. Ты же не знаешь, откуда нападение. Во-вторых, вместо ножа можно использовать пистолет с глушителем. А если у входа ждет машина, то и автомат.

– Хорошо, давай наберем еще людей и…

– Блестяще! Террорист видит – со мной в магазин входит толпа поселенцев. Они окружают меня плотным кольцом. Из карманов торчат рукоятки пистолетов. На груди топорщатся рубахи. Под ними угадываются «узи», «глилоны». Хаваль аль азман!

– Логично, Иошуа. Но я не сомневаюсь, что выход найти можно. Еще раз – у нас два преимущества. Во-первых, ты начеку, а они этого не знают. И второе преимущество – тебя прикрываю я, и этого они тоже не знают. Поеду-ка я сам в этот магазинчик, все рассмотрю и подумаю, что можно сделать.

– Я с тобой…

– Ни в коем случае. Ты там появишься только один раз и о своем прибытии предупредишь их заранее.

– Каким образом?

– Явишься в Совет Поселений.

– Здравствуйте. Я тут в арабский магазин собрался. Вам картошечки не прикупить?

– Да, действительно…

– Слушай, Рувен. Это сделаешь ты. Назначишь свидание своей Дворе. Будете гулять под луной. И очень естественно взволнованным голосом скажешь, будто что-то вспомнил: «Представляешь, мой друг Иошуа Коэн – он совсем свихнулся. Одурел от нищеты. Завтра собирается отправиться в дешевый арабский магазин. Знаешь – у шоссе? Где поворот на бензоколонку. Это же опасно! И, главное, ладно бы вечером, когда весь народ идет с работы! Так нет же – в одиннадцать утра. На шоссе – ни души. Стреляй – не хочу!»

– Разговаривать нам больше не о чем, только о тебе.

– Спасибо.

– Слушай, а почему бы тебе самому с ней не познакомиться?..

– У меня есть невеста, – ответил Иошуа.

– Ну и что? – еще не оценив интересность этой неожиданной информации, поинтересовался бывший московский ходок.

Иошуа, прищурившись, посмотрел на меня, как на полного кретина, затем перевел взгляд на лежащего в углу Гошку, и вдруг ни с того, ни с сего спросил:

– Что это твой пес сегодня на меня не прыгает? Гоша, что с тобой?

С Гошкой, действительно, творилось что-то неладное. В этот день, когда я вернулся домой, он не приветствовал меня своим обычным повизгиванием – только поднялся, слабо повилял квазихвостом и улегся обратно. Обычно он мог смолотить две миски «Догли», а затем, увидев меня за едой, сесть рядом и положить мне лапу на колено – дескать, не дай помереть с голоду – а сегодня вообще не притронулся к пище. Правда, после того, как я покрошил в его миску с «Догли» колбаску, которую специально для этого случая пришлось стрельнуть у Шалома, песик так и быть поел, но безо всякого на то аппетиту. И опять ушел в свой угол. В этот момент явился Иошуа, и состоялась беседа, содержание которой вы уже знаете. Когда Иошуа, так и не найдя способа войти в магазин и при этом выйти из него живым, удалился, я вернулся к моему Гошеньке. Он лежал на линолеумном полу и смотрел грустными-грустными глазами. Я приподнял его губу и посмотрел на десну. Черный нарыв распух и тянулся от уголка рта, вернее, пасти почти до передних зубов. А там, впереди, зрел еще один на месте того, что прижгла Инна. В ужасе я бросился ей звонить.