Коллектив авторов - Тайны тысячелетий

По составу пород, положению и цвету Грабуза может считаться островом Эола. Но по-настоящему я удивился позже, когда стал сверять историю этих мест. Как повелитель ветров, Эол запаковал бури в кожаный мешок и вручил его Улиссу. Затем он вызвал легкий бриз, который и подул в нужном для путешественника направлении. Гомер много говорит об этом мешке, который был искусно сшит из выделанной шкуры взрослого вола, а для безопасности крепко перевязан серебряной нитью во избежание малейшей утечки.

Эратосфен, греческий географ III столетия до нашей эры, был убежден, что в «Одиссее» смешались фантазия и насмешка. Он писал: «Вы с таким же успехом можете найти места странствий Одиссея, с каким отыскать того мастера, который сшил мешок для тех ветров». Но я выяснил, что древние греки называли остров Грабуза Корикосом, что в переводе означало «кожаный мешок». Таким образом, с помощью «Арго» был найден ответ Эратосфену. Мы не нашли того мастера, но выяснили, где находился тот кожаный мешок.

Далее мы отыскали бухту лестригонов. Здесь 11 кораблей Улисса вошли в залив, закрытый со всех сторон сплошным кольцом обрывистых скал, а «при входе стояли друг против друга два утеса, оставляя лишь узкий пролив».

Это была смертельная ловушка. Огромные валуны увенчивали вершины скал. Их и сбрасывали местные жители на галеры и топили, как скорлупки. «Стоны умирающих раздавались среди корабельных обломков».

И только галера Улисса избежала гибели. Осторожно повел он ее к выходу из залива.

Без всякого сомнения, встреченное нами место было той самой гибельной бухтой. Она была окружена скалами, достаточно высокими, чтобы возвышаться над галерами и держать их «под прицелом», и все же не очень массивными, позволявшими бросать с них камни, словно копья. За 20 лет плаваний я еще не встречал подобных мест.

Наш «Арго» направился к северу от Грабузы, следуя за Улиссом, если только он выбрал, как подсказывала логика, кратчайший путь домой.

Невдалеке от выступа полуострова Мани мы вышли к удивительному заливу Мехапос.

— Это место приводит меня в содрогание, — пробормотал член нашего экипажа ирландец Дерри, когда мы протискивались на «Арго» сквозь узкий пролив в Мехапосе. Два скальных массива закрывали вход в округлый водоем, достаточно обширный, чтобы там поместились галеры Улисса. Это было причудливое сооружение природы. Утесы, метров 30 высотой, зловеще нависали над нами. Было такое ощущение, будто мы находимся в бочке.

— У кораблей Улисса не было ровно никакого шанса выбраться отсюда, — заметил Рик. — Два человека с копьями могли закрыть вход, в то время как их соплеменники сбрасывали бы камни прямо вниз со скал. Это была настоящая мясорубка.

В самой бухте, казалось, не хватало воздуха — она была замкнутой, воздух над ней — душным и каким-то безжизненным, несмотря на несколько рыбацких лодок, бороздивших ее воды. Даже наш неунывающий Кормак был поражен и воскликнул: «Найти бы таверну и выпить холодного пива. В таком месте не помешало бы взбодриться».

Через три часа мы там и оказались.

— Люди здесь настоящие пираты, — проворчал Кормак. — Ты только посмотри, сколько они берут за пиво, даже неохлажденное. Но еще того хуже — мы почти прикончили все их запасы…

«Мы плыли в одном направлении», — замечает Улисс после нападения лестригонов, пока их галера не достигла острова Эя, где обитала волшебница Цирцея. Гомер не говорит, где именно он находится, и запутывает его местоположение. «Восток и Запад ничего для нас здесь не значат, — сказал Улисс своим людям, когда они высадились на берегу. — Мы не знаем, где восходит солнце, чтобы освещать мир, и где оно заходит». Тут жила Цирцея, околдовывающая своими чарами, а на лесной поляне дикие животные прислуживали ей.

Она наслала чары на первых людей Улисса, сошедших на берег и превратила моряков в свиней. Потом она сама пала жертвой Улисса, который избежал ее колдовства и даже стал угрожать ее жизни. Тогда Цирцея вернула людям человеческий облик и целый год они праздно прожили на острове, в то время как сама колдунья стала возлюбленной Улисса.

Ключом к разгадке положения острова Эя становится событие, когда Цирцея посылает Улисса и его товарищей в царство мертвых, к слепому прорицателю Тиресию. После дня плавания они попали в устье реки Ахерон. Там они высаживаются на берег и поднимаются верх по реке до ее слияния с реками Пирифлегетон, Рекой Пылающего Огня и Коцитом, Рекой Плача. Здесь, у подножья огромной скалы, Улисс совершает жертвоприношение и беседует с тенью Тиресия.

Из всех пунктов, где останавливался Одиссей, это место вызывает наименьшие сомнения. Во II столетии нашей эры греческий писатель Павсаний отмечал, что местность, которую имел в виду Гомер, находилась уже на материковой части Греции. Там обитал Некромантеон, Оракул Мертвых. В трех милях вглубь суши от этого городка в реку Ахерон, до сих пор носящую это название, впадают два потока. Один из них, Коцит, теперь называется Ваувосом. Другой, — до того как его направили на сельскохозяйственные угодья, — по описаниям местных жителей, фосфоресцировал; «грохотал и издавал эхо», как настоящая Река Пылающего Огня. На этом месте археологи раскопали остатки микенского захоронения, с более поздней гробницей Оракула Мертвых.

Если это место было тем самым, что описано у Гомера как Зал Теней, тогда, по всей вероятности, дом Цирцеи должен был находиться на острове Паксос, на расстоянии одного дня неспешного плавания. Попрежнему это соблазнительный, небольшой, зеленый и не далекий от материка островок суши. Единственный постоянный источник питьевой воды там находится в урочище Ипанди, в верховьях поросшей мхом узкой долины с папоротниками и деревьями. Если где и могла жить, согласно легенде, прелестная Цирцея, то только здесь.

Когда, наконец, Улисс решил покинуть остров Цирцеи, она указала ему путь домой, в Итаку. Вначале он должен был плыть до места, где сирены завораживали людей красотой своего пения до смерти. Команда на корабле заткнула уши воском, а Улисса привязала к мачте, поэтому он мог восхищаться пением сирен, но не имел возможности под влиянием их чар спрыгнуть за борт. Потом капитан должен был выбрать один из возможных путей: или идти через Сходящиеся Скалы, где море было сковано мертвенной зыбью, или рискнуть проскочить по узкому проливу между Сциллой, чудовищем, пожирающим людей, и Харибдой, окруженной опасными водоворотами.

Древнегреческие географы помещали Сциллу и Харибду в Мессинском проливе между Италией и Сицилией. Но это же в 250 милях — колоссальное расстояние для галеры бронзового века — от Оракула Мертвых в Греции, местоположение которого подтверждается археологическими раскопками. Кроме того, по Гомеру, Харибда представляла собой всего лишь небольшую скалу с растущим на ней фиговым деревом, тогда как Мессинский пролив составляет в ширину более двух миль. Для нас оказалось важным, что другая Сцилла лежала всего лишь в 24 милях к югу от реки Ахерон на морском пути в Итаку вдоль берега.