Эрик Ардаган - Русский металл

— Пока Роберт не позовет нас домой, — вздохнул Чхеидзе, закончив недосказанную Пилипенко фразу.

Леха усмехнулся:

— Ты замечал, что когда Роберт нервничает, голос у него поднимается на пару октав?

— Вообще-то, он платит нам зарплату, — напомнил шефу Чхеидзе.

— Что ж, мы ведь не хотим ободрать краску с нашей новой игрушки. Возьмем пару образцов породы и поднимемся.

Чхеидзе радировал Галькину о всплытии, потом дотянулся до панели управления и включил шарнирную руку, закрепленную снаружи корпуса. Пилипенко направил «Гончак» к скоплению валунов размером с хороший грейпфрут, ведя «носом» прямо над камнями. Используя манипулятор как щетку, Чхеидзе загреб несколько образцов грунта в сетку под головкой датчика. Бортовые компьютеры быстро произвели анализ плотности и магнитных характеристик.

— Образец наш вулканического происхождения, в основном состоит из минералов железисто-магнезиальной группы. Вижу марганец и железо, а также вкрапления никеля, платины и сульфида меди, — доложил Чхеидзе, читая с экрана компьютера.

— Отличное начало! Сохрани результаты. Парни из лаборатории распилят образцы и сравнят с показаниями датчика. Как только шторм закончится, мы хорошенько обследуем это место.

— Лакомый кусочек нам попался!

— Я немного разочарован, мой кавказский друг, — ответил Пилипенко, грустно покачав головой.

— Из-за золота?

— Увы, его-то мы и не нашли. Впрочем, надо довольствоваться малым — редкостные лентяи вроде тебя тоже на вес золота.

К досаде Чхеидзе, Пилипенко хохотал над собственной шуткой большую часть пути наверх.

Когда «Гончак» вынырнул в шахте «Нарвала», по морю Бофорта неслись двенадцатифутовые волны и дул почти ураганный ветер. Вода выплескивалась на палубу, судно зарывалось носом и тяжело раскачивалось на волнах. Прежде чем батискаф успели вытащить из воды, он дважды ударился об амортизированный обод шахты. Пилипенко и Чхеидзе быстро выбрались из «Гончака», захватили пробы грунта и со всех ног помчались в оперативную рубку. Их встретил изрядно сердитый Галькин.

— Ты едва не смял, словно консервную банку, подводный аппарат стоимостью в десять миллионов долларов! — грозно зыркнул он на Пилипенко. — Сам знаешь, при таких погодных условиях в море на нем выходить нельзя!

Будто в подтверждение его слов судно рухнуло в глубокую впадину между гребнями двух гигантских волн, и приводной вал задрожал у них под ногами.

— Расслабься, Руди! — Пилипенко расплылся в довольной улыбке и бросил Галькину мокрый кусок породы. Замдиректора НИИПИ с трудом поймал его, испачкав и намочив рубашку.

— Вы все-таки напали на след? — воскликнул он, изумленно подняв брови.

— И даже больше, — вклинился в разговор Чхеидзе. — Мы обнаружили изменение температуры, и Ал привел нас прямо к гейзеру! Там оказался славный такой разломчик длиной в милю, с водой горячей, что твой суп, и с кучей клецок в придачу!

Лицо Галькина смягчилось:

— Только находка вас и спасла, ребята. — Вид у Роберта стал мечтательный, как у мальчишки в кондитерской лавке. — Вы обнаружили признаки залегания полезных ископаемых?

— Еще бы! Судя по всему, месторождение большое, — ответил Пилипенко, — хотя мы успели осмотреть лишь краешек.

— А как новые электронные датчики? «Гончак» хорошо показал себя в деле?

— Он выл, как волк на луну! — улыбнулся Чхеидзе. — Датчики обнаружили тринадцать химических элементов.

— Насколько точны результаты, нам скажет лаборатория, — сказал Пилипенко. — Если верить датчикам, этот мокрый камень напичкан марганцем и железом!

— И этого добра там, похоже, хватит, чтобы купить тебе десяток таких «Гончаков», Руди, — добавил Чхеидзе.

— А золота вы не нашли? — спросил Галькин.

Пилипенко закатил глаза, повернулся к шефу спиной и демонстративно направился к выходу.

— Я вам, что, царь Мидас? — пробурчал он, исчезая в дверном проеме.

Весенний шторм обрушился на юго-восток моря Бофорта направленным ударом, словно кулак боксера-тяжеловеса. Яростные ветра неслись параллельно земле, превращая снежинки в острые колючие льдинки. Метель укрыла все вокруг густой белой пеленой, видимость упала почти до нуля. Суровая Арктика показала свой звериный оскал.

Кают-компания скрипела и содрогалась под порывами ветра, и Кевин Бью невольно задумался, выдержит ли конструкция здания. Допив остатки кофе, он попытался вникнуть в научный журнал, лежавший на столе. Хотя во время пребывания на станции ему довелось пережить уже дюжину штормов, Бью все еще не привык к их безудержной свирепости. Остальные участники экспедиции спокойно занимались своими делами, и только он не мог заставить себя думать о работе — Кевину казалось, что лагерь вот-вот снесет в океан.

Коренастый повар и по совместительству плотник по имени Бенсон сел за стол напротив Бью и отхлебнул кофе из большой кружки.

— Ну и ветрище сегодня, да? — усмехнулся он сквозь густую черную бороду.

— Того и гляди нас сдует с этой льдины, — ответил Бью, указав на качающуюся крышу.

— Что ж, тогда остается надеяться, что нас унесет туда, где тепло и солнечно, а лед встречается только в напитках. — Он сделал еще глоток, заметил, что чашка Бью пуста, и спросил: — Тебе подлить?

Бенсон прошел к электрическому кофейнику, наполнил чашку, двинулся обратно к столу и вдруг застыл на месте. Сквозь вой ветра послышался механический гул. Однако Бенсон встревожился вовсе не поэтому: одновременно с шумом мотора раздался треск, заставивший его содрогнуться.

Бью уставился на Бенсона и тоже прислушался. Звук становился все ближе, потом со стороны станции ему почудился чей-то крик, и в следующий миг вокруг разверзся настоящий ад.

С громким хрустом торцевая стена исчезла без следа. Вместо нее возник огромный серый клин, разрезавший комнату пополам и оставивший после себя тридцатифутовую полосу разрушений. Лишившуюся опоры крышу тут же унесло порывом ветра, который мгновенно выстудил разгромленное помещение. Бью с ужасом увидел, как пропал за серой стеной Бенсон. Только что повар стоял с кружкой кофе в руках и в следующий миг исчез в брызгах ледяных осколков и пены.

Пол выгнулся под ногами, Бью отбросило к двери вместе со столом. Вскочив на ноги, ученый изумленно уставился на серую махину прямо перед собой. Это же корабль, наконец осознал он; через лагерь пронесся корабль и расколол истончившуюся льдину.

Из-за сильной метели возникшее из ниоткуда судно казалось призраком, и все же на борту были отчетливо видны нарисованные белой краской цифры — 54. Мимо Бью с громким скрежетом пронесся нос корабля и мачта, на которой мелькнул российский флаг. Ученый инстинктивно бросился к краю льдины, зовя Бенсона по имени, и едва не кувыркнулся в черный разлом, оставленный судном.