Эрик Зелински - Голос. Эрик Курмангалиев. По страницам жизни «казахского Фаринелли»

© Эрик Зелински, 2018

ISBN 978-5-4493-3562-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эрик Курмангалиев ворвался в мою жизнь сияющим метеором – этот человек, похожий на дивное сказочное существо, с ангельским голосом, человек, в отношении которого выражение «прекрасен как рассвет» не кажется избитой метафорой, это воистину чудо Божие. Кажется, что я знаю его с незапамятных времен, его голос звучит во мне, как мистический голос Призрака Оперы, Ангела Музыки, неизменно поднимая душу из бездн печали, утешая, давая силы на то, что совсем недавно казалось невозможным. Я никогда не встречал его в земной жизни, не был ни на одном его концерте. Мы не гуляли по таинственным арбатским переулкам, не пили кофе в «Шоколаднице» на Китай-городе, не дискутировали о музыке ночи напролет… и, тем не менее, я чувствую какую-то странную, почти невозможную связь между нами. Связь, существовавшую давно и почти не осознававшуюся до недавних времен…

Поздний вечер восьмого июля 2017 года. Только что состоялось премьерное исполнение фрагментов культового мюзикла «Призрак Оперы» на украинском языке. Моя давняя мечта – спеть Призрака, желательно в своей стране и на родном языке – наконец-то начала обретать осязаемое воплощение. Сидим после концерта в чате с соавтором по переводу, обсуждаем выступление, что-то планируем. И тут какой-то внутренний голос у меня в голове отчетливо сказал: «Эрик Курмангалиев. Послушай».

Ага, ответил я внутреннему голосу. И… благополучно забыл.

Через несколько дней ситуация повторилась в точности: опять внутренний голос, и опять я забыл обо всем, отвлекшись на насущные дела.

На третий раз (еще через несколько дней) я сдался и полез в дебри всемирной сети искать записи этого самого Эрика Курмангалиева.

На этот момент я уже вспомнил свое первое заочное знакомство с этой личностью. Была весна 2005 года, воскресенье, родители в кухне смотрят телевизор, я сижу за компьютером и, кажется, собираюсь куда-то уходить. И тут отец позвал: «Иди сюда, послушай, мужчина поет арию Чио-Чио-сан!»

Не буду говорить, что я был поражен, потрясен и прочие громкие слова. Я просто не помню своих тогдашних эмоций. Конечно, это было удивительно, это было ярко, во всяком случае, я запомнил имя-фамилию исполнителя и что он родом откуда-то из Казахстана. А потом… потом были долгие двенадцать лет, из них девять в Москве, которую я успел полюбить, разлюбить и сохранить светлые ностальгические воспоминания, было начало войны и решение вернуться в Киев. Словом, прошла целая жизнь, со своими взлетами и падениями, потерями и находками, и за все это время я ни разу не вспомнил о своем казахстанском тезке с дивным голосом. Смутно припоминаю только слухи о его смерти, разговоры какие-то в моем окружении, но все это пролетело по касательной и утонуло в водовороте тогдашних житейских забот.

Соответственно, на момент, когда я вбивал в поисковик одной из соцсетей «Эрик Курмангалиев», я был уверен: сейчас на меня ворохом посыплются записи, в том числе, той самой арии Чио-Чио-сан. Иначе ведь и быть не могло – такой уникальный певец не мог не иметь заслуженной популярности. К моему огромному разочарованию, нашлось от силы два десятка треков: несколько арий целиком, какие-то, по меткому выражению знакомого хормейстера, «отрывки из обрывков», и нарезка из, как я потом узнал, скандального интервью на радио «Монморанси». Сказать, что я был шокирован таким убожеством сохранившегося наследия Эрика – ничего не сказать. Но я ж упрямый, меня просто так не остановить! Мало информации в одном месте – найдется поболее в другом, благо, Интернет огромный.

С первого найденного фото на меня смотрит, пожалуй, самый красивый человек, которого я когда-либо видел. Знаете, многие в детстве мечтают быть похожими на кого-либо из знаменитостей, книжных или киношных персонажей. Я тоже лет в 11—12 вымечтал себе идеальный образ: юношу азиатской внешности, с темными раскосыми глазами и длинными черными волосами. Не знаю, отчего мне такое взбрело в голову: японские и корейские дорамы, откуда можно было бы почерпнуть что-либо похожее, тогда еще не добрались до нашего телевидения. (Позднее, уже живя в Москве, я не раз благодарил Бога за то, что гены моих далеких крымскотатарских предков проявились во мне ровно настолько, чтобы не возбуждать у московских полиционеров излишнего интереса к моей персоне).

Так вот, с портрета на меня смотрел тот самый идеальный образ из моих детских мечтаний.

«Так не бывает», – думал я, – «так просто не бывает».

Позже окажется – бывает и не такое…

А тогда я просто слушал найденные на Ютубе записи с Эриком – ужасного качества, с плывущей картинкой и не всегда ровным звуком (явно кто-то добрый переписывал трансляции концертов с телевизора на «видик», причем, судя по количеству помех, этот добрый человек жил не в Москве), но позволяющие получить представление о голосе исполнителя. Голос Эрика действительно отличался от большинства контртеноров, которых мне доводилось слышать ранее. В нем не было присущей многим контртенорам искусственности, натянутости, какой-то неестественности – знаете, когда брутального вида мужик выводит колоратуры слишком высоким голосом, это смотрится несколько дисгармонично (я с удовольствием слушаю Ценчича или Фаджоли, но смотреть на них – увольте). Мягкий, ласкающий, изумительно светлый, «солнечный», насыщенный тембр, отличная кантилена – словом, «чистейшей красоты чистейший образец», не уступающий, а то и превосходящий знаменитых меццо и контральто (позже я узнал, что Эрика ошибочно причисляют к контртенорам, а на самом деле у него редчайший случай альта, который в норме встречается только у женщин и подростков, но не у взрослых мужчин). Не менее удивительной была манера исполнения – одновременно сдержанная и харизматичная, одухотворенная тем самым Духом Божиим. Поначалу мне, за последнее время привыкшему к постоянной «движухе» на сцене, к обилию ярких красок и спецэффектов, к тому, что из любого исполнения нужно непременно делать «шоу», было несколько непривычно созерцать одинокую почти статичную фигурку в черном атласном одеянии на фоне огромного оркестра. Потом уже я по достоинству оценил мастерство Эрика не только как певца, но и как Исполнителя, все богатство его тонких жестов (один только взгляд, устремленный куда-то за грань, в небеса, чего стоит…). Он был на диво гармоничен, как воплощение той, вечной, небесной Гармонии, на которой зиждется мир.