Игорь Середенко - Китайская роза

Недавно она нарисовала, разумеется, на стене своей новой комнаты, портрет молодого мужчины. Мы все без труда узнали в нем ваши черты. Она вас помнит и, наверное, никогда не забудет.

Искренне ваш, профессор Ронг Бао».

Вильям сразу же хотел ответить на это письмо. Он сел за стол и начал писать. Написав несколько строк о себе, он остановился. Его что-то мучило. Он прошелся по комнате, собираясь с мыслями, подошел к окну взглянул на улицу, опустившуюся в пелену бледных лучей заката. Серо окрашенные здания, медленно проплывающие автомобили, опустившийся легкий туман с накрапывающим мелким дождем ему напомнили обыденность погоды лондонских дней, их неустойчивость и серость. О чем спросить профессора? Что рассказать о себе Розе? Стоит ли писать самые сокровенные мысли? Ведь это письмо читать будет не Роза, так как она попросту не умеет этого делать. «Значит, прочтет его письмо медсестра или профессор», — подумал Вильям.

Его мысли были прерваны тихим, но настойчивым стуком в дверь комнаты. Он опомнился и, подойдя к письменному столу, сразу же в спешке спрятал полученное и прочтенное письмо в ящик стола.

— Да, войдите, — произнес Вильям.

Дверь отворилась, вошла служанка.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Вас просит зайти отец в его кабинет.

— Хорошо, я зайду, — ответил Вильям, отвернувшись от служанки, чтобы скрыть вспыхнувшее волнение на своем лице.

Отец Джеймс Браун сидел в кресле рядом с камином в своем кабинете. Вильям сел напротив него в кресло.

— Ты хотел меня видеть отец? — спросил Вильям без малейшего признака волнения.

Отец наклонился к камину и подбросил в огонь полено, затем выпрямился и погрузился в мягкое, словно пуховая кровать, кресло.

— Да, мне надо с тобой кое-что важное обсудить. — Начал Браун старший. — Я не могу смотреть, как рушится карьера сына.

— Не понимаю, отец? — спросил Вильям.

— Я о твоей учебе в университете.

— Вот ты о чем.

— Да, Вильям, так продолжаться не может. Я был у декана факультета. И он поведал о твоих успехах.

— Я наверстаю, отец.

— Ты не перебивай, я все-таки отец твой и имею право хотя бы на помощь тебе. Да, он все мне рассказал. Ты пропускаешь лекции, съехал на оценки «хорошо». Ведь ты же был гордостью университета, отличник, первое место на олимпиаде по экономическим дисциплинам, первый в потоке. Как же так? Что изменилось с тех пор, как ты приехал с Востока?

— Ничего отец… я просто повзрослел.

— Повзрослел? Да ты и представить себе не можешь, как мы с матерью убивались от горя, когда до нас долетела весть о твоем исчезновении. Мать слезы все выплакала, а я бросил все дела и что есть силы, помчался в эти азиатские дебри. Что происходит, Вильям?

Вильям пожал плечами и опустил глаза.

— Я поначалу думал, что тебе мешают учиться друзья, но поговорив с Эриком, я понял, что они здесь не причем. Потом подумал, что, быть может, ты нашел кого-то, какую-нибудь девушку и не хочешь нам в этом признаться. Но я смотрю, что ты отказываешься от знакомства с очаровательной дочерью семьи…

— Отец, не надо об этом.

— Теперь ты стал получать какие-то письма и скрывать от нас.

— Я не скрываю, я хотел, но та…

— Что, договаривай?

— Ты можешь меня не понять.

— Сын мой, мальчик мой, — смягчил голос Джеймс Браун, — не нужно сомневаться в отце и матери, мы всегда тебе поможем. Что случилось? Ведь мы же одна семья, понимаешь?

— Да, отец, ты прав, настало время рассказать тебе, — ответил Вильям. В университете я наверстаю, ты не волнуйся, я в этом заинтересован. Дело в том, что я хочу создать семью. Так, как ты с мамой. У меня тоже будет работа и моя семья.

— Это замечательно, Вильям. Именно этого мы с Грейс и хотим для тебя: благополучие для нашего старшего сына. Ведь твой брат Оскар во всем тебе подражает, он тоже стремится окончить школу с отличием и поступить в колледж.

— Да отец, все верно, я хочу все сделать самостоятельно.

— Но ведь ты не откажешься от помощи своих родителей?

Вильям тяжело вздохнул и посмотрел на отца.

— Ты мне часто говорил о том, что мужчинами становятся. Так вот, я хочу, чтобы выбор остался за мной.

— Не понимаю, какой выбор, Вильям? — отец с вопросом в глазах посмотрел на сына.

— Я подыскал себе квартиру и с лета буду ее арендовать.

— Жаль, что ты это сделал без нас с матерью, но я тебя не осуждаю. Молодец, что ты сам решил создать семью. Но кто же она?

— Подожди, я скажу о ней еще. Я также нашел и работу для себя. Меня пригласили на должность помощника управляющего в небольшую, развивающуюся морскую компанию. Там сейчас идет набор кадров. Я им подхожу. Должность финансового аналитика.

— Еще бы! Я столько вложил в тебя. Образование, опыт работы в отделениях банка. Но почему твой выбор пал на столь мелкую фирму, они ведь только начинают развиваться?

— Отец, я хочу самостоятельно…

— Понимаю, — перебил его Джеймс Браун, — ну ладно, иди по пути своего желания. Приобретешь опыт. Там будет нелегко. Трудно работать в фирме, где все только начинается.

— Это верно отец. Ведь ты меня этому учил. Я выдержу.

— Хорошо. Ну, а с девушкой своей почему не познакомишь? Или мы не годимся для этого?

— Нет, нет, отец. Я очень люблю вас с матерью. Я представлю ее вам.

— Когда же?

— Не так быстро, как я бы хотел. Понимаешь, дело в том…

— Дело в том, что она не англичанка?

— Да. Она наполовину европейка. Ну, в общем, она из Китая.

— Что?! Китаянка! Без роду…

— Отец, — встревоженным голосом произнес Вильям, опасаясь скандала.

— Теперь я все понимаю. Вот что удерживало все эти месяцы тебя в Азии, вот почему твои успехи в университете снизились, вот что мучает моего сына последний год. Она, наверное, и не говорит по-английски? А что я скажу людям, как воспримут эту новость наши знакомые, друзья, враги? Ты об этом подумал? Да они же нас в порошок сотрут. Представляю хроники в «Таймс»: сын аристократа женится на китаянке. — Он встал, и начал расхаживать по комнате, путаясь в мыслях распаленного от негодования разума.

— Вот почему я хочу начать самостоятельную жизнь. Тогда все твои толстосумы, банкиры, чиновники, генералы и министры не станут обвинять тебя в том, что ты не так воспитал своего сына.

— Ну, спасибо, сынок, — Джеймс остановился на мгновение, словно поймал в раскаленном, лихорадочном буйстве своего разума нужную мысль, затем встряхнул головой, будто потерял ее вновь — Тебя околдовали ее черты. Ты еще юнец, не познавший мир. Мир этот жесток и он не прощает ничего, он относится как палач к слабым, распиная их на кресте их же ошибок и неопытности, а отказавшись от своего мира, ты погибнешь, в нищете и презрении тех, кто стоит наверху и правит этим миром. Мы — банкиры…