Владислав Глушков - Клинок Судеб

Ядрей очнулся от дикой боли и нестерпимой жары, он открыл глаза над ним совсем невысоко, так что казалось, протяни руку и дотянешься, был потолок из ткани, на которой играл причудливый узор, создаваемый солнцем и листвой деревьев. Солнце светило очень ярко сильно прогревая воздух в непонятном матерчатом помещении. Оно совсем не походило на то солнце, которое он видел в последние годы и парень подумал, что он умер, попав в страну мёртвых, и теперь ему будет вечная благодать, как невинно убитому. Он попытался перевернуться, но первое движение принесло невыносимую боль, Ядрей вскрикнул и оставил попытки встать. Руки и ноги страшно болели, а всё тело саднило, только теперь он почувствовал всё это.

«Значит, ещё жив, — подумал парень, — но где я и почему так невыносимо греет солнце?»

Ему действительно стало невыносимо жарко, парень попытался сбросить с себя одеяло, которым был укрыт, стало немного легче, но ненадолго. Буквально через мгновение потянуло свежим воздухом, и он начал замерзать. Створки полотняного шатра откинулись, и в него залезла девушка. Ядрей присмотрелся, это была Синга.

«Но во что она одета? — наряд девушки был очень необычен».

Синга, молча, дала Ядрею в руки кружку с каким-то отваром, а потом начала смазывать его раны, ссадины и синяки мазью. Всё это она делала, молча, закончив работу, вновь накрыла дрожащее от холода тело одеялом и удалилась. Выпитый отвар подействовал успокаивающе, а мази сняли боль и Ядрей заснул. Но ему вновь стало невыносимо жарко, он сбросил с себя одеяло и снова начал замерзать. Попытался позвать Синга, но голос не слушался его. Правда девушка пришла сама, она время от времени забиралась в небольшой шатёр, в котором лежал парень, укрывала его одеялом, давала пить отвар и продолжала обрабатывать раны. Молодой человек постоянно находился сумеречном состоянии. Он не понимал, что происходит, его мучила боль, жара и холод, он не мог понять, что это за шатёр, в котором лежит, и не может выбраться из него. Однажды вместо Синги появилась старая колдунья, она внимательно посмотрела парню в глаза, ему даже показалось, что старуха заглянула не только в глаза, а в прошлое и будущее юноши, потом положила свою сухую, сморщенную ладонь ему на лоб, что-то нашёптывая. Боль и жар сразу отступили и Ядрей впервые, за всё время заснул крепким, здоровым сном.

— Бабушка, смотри, он, кажется, вернулся.

Ядрей открыл глаза, освещённая неровным светом лучины хижина, тёмный потолок, завешанные пучками сушёной травы балки и сводящий с ума аромат, исходящий от кипящего котла в котором варилась оленина. Он повернул голову, рядом с лавкой, на которой лежал, укрытый звериными шкурами Ядрей, сидела Синга. Глаза девушки были заплаканные, вокруг виднелись чёрные круги. Она с любовью смотрела на очнувшегося юношу.

— Вот и хорошо, — услышал он из глубины хижины голос старухи, — теперь можешь и ты пойти поспать. А ты, обратилась она, подходя, к парню, — вставай, одевайся и к столу. Голоден, небось?

Ядрею, действительно хотелось, есть, да так, что желудок сводило судорогами, от одного запаха кипевшей в казане похлёбки. Он откинул шкуру и с удивлением обнаружил, что совершенно голый.

— А как ты хотел? — Спросила колдунья, заметив его смущение, — эти двое тебя принесли слово мешок с костями, на тебе ни одного живо места не было. Почитай с прошлой луны здесь пролежал, пока в чувства пришёл.

— С прошлой луны? — Удивился парень.

— Да, милок, с прошлой луны. Вот её благодари, ни на шаг от тебя не отходила. Кабы не она, то я тебя давно бы на помойку выбросила, не жилец ты парень был.

Двери хижины распахнулись, и в кубах морозного пара вошла, Вильга, мать Синги. Она принесла два ведра воды, а следом вбежали младшие сёстры с небольшими охапками дров. Только вот Крохара нигде не было видно.

— Он на охоту ушёл, — предупредила Старуха вопрос Ядрея, — скоро должен вернуться, если конечно со зверем спорить не станет.

— Так ты говоришь, я здесь с прошлой луны лежал? А как я вас появился? Я помню только, как Сигурд пытал меня, и больше ничего. Хотя нет, лето и какой-то странный шатёр, а в нём Синга, в непонятных одеждах. Она мне пить давала и раны обрабатывала.

— Сюда тебя Крон с Сивиллом принесли, они нашли тебя возле деревни, думали, что помер, да ты шевелиться начал. Вот и решили тебя сразу к себе отнести, а потом увидели, в каком ты состоянии и ко мне отправили.

— Кто это такие Крон и Сивилл? Я не знаю таких.

— Ой, ли? А у кого ты ночевал, когда от нас в тот день ушёл?

— Я не знаю, набрёл на хижину охотников, правда, они мне странными показались.

— Вот это и были Крон с Сивиллом. Они тебя нашли. Странно, конечно, что они тебя не бросили. Обычно они не вмешиваются в дела людей. Но, видимо, ты им нужен парень, коль не дали тебе сгинуть под тем деревом. Я вот тоже, сколько не смотрю на тебя парень, а всё не могу понять кто ты таков?

— Я, бабушка?

— Ты, парень, ты.

— Да, человек, я бабушка, простой человек, причём человек потерянный.

— Что потерянный, так это точно. И где искать себя намерен?

— Сперва в деревне, потом в других краях, коль там не найду.

— В дереве ты уже был. Что из этого получилось?

— Правда, твоя, был, да вот только дела все не сделал.

— Что за дела там у тебя стались?

— Месть, бабушка, это дело для меня самое главное.

— За кого и кому мстить, намерен, парень? Обидчик-то твой уже в могиле лежит, от него вон только вдова осталась, да дети сироты.

— Не он обидчик мой, как оказалось, другой. Родгар, сам не знал, что творил, и не его вина, что я здесь, а родные мои в земле не упокоенные. Выходит, другому, я отомстить должен и за своих, и за Сингу вон, с матерью да сёстрами.

— Не пойму я тебя парень. Но видать прав ты, коль Боги тебе жизнь даровали, а эти двое не бросили в снегу помирать. Ладно, потом поговорим, иди вон к столу, обедать будем.

Одежда Ядрея, тщательно выстиранная лежала рядом в аккуратной стопочке, возле его лавки. Он стал, оделся и подошёл к столу, в это время вернулся старый Крохар, он искренне обрадовался тому, что парень, наконец, пришёл в себя, долго обнимал его и тискал. Даже прослезился, как будто к нему вернулся его родной сын. А потом все долго сидели за столом, говорили, обсуждали, что было и что будет дальше.

Фонарный луч осветил глубину хижины, выхватил в стороне лежак, посередине горн, а перед горном наковальню. Но самое удивительное, что увидели люди это человека, стоявшего за наковальней. В призрачном свете фонарного луча невозможно было понять, кто это и что он там делает.

Парни остановились в дверях не решаясь войти, и побеспокоить хозяина. Первым опомнился, стряхнув с себя завороженость увиденным, Семён.