Владислав Глушков - Клинок Судеб

— Ну, что встали, как вкопанные? — Обернулся он к товарищам, — что мумию испугались? Несите сюда все фонари, нужно осветить хорошенько берлогу.

Парни кинулись в лагерь, а Трошин вошёл в кузню, не в силах стоять в ожидании света, он подошёл ближе к наковальне, в призрачном свете фонаря стоял человек. В одной руке он держал меч, который упирался в наковальню, но не просо в наковальню, под остриём меча лежал кинжал, Семёну показалось, что меч попытался пронзить кинжал и войти дальше в наковальню как в живое тело. Острия меча упиралось в лезвие кинжала и создавалось впечатление, что стоить только, слегка нажать, и меч тут же погрузиться, проткнув лезвие кинжала насквозь. Во второй руке кузнец держал молоток, она была поднята, так, как будто человек замахнулся для удара последнего, он продолжал работать, и именно в этот момент его застала смерть, не дав закончить начатое дело. Он застыл в этой позе на многие годы.

Семён поднял фонарь, осветив стоявшего за наковальней человека. Странно, но он не похож был не мумию, скорее на восковую фигуру. Лицо, обрамлённое аккуратно подстриженной бородой, чёрной с проседью. Такие же чёрные с сединой волосы, собраны в хвост и туго завязаны сзади. Чёлка подобрана кожаной лентой. Чистая, белая рубаха с закатанными рукавами, закрыта добротным кожаным фартуком. На живом лице сохранилось даже удивление от того, что его рука вдруг застыла, не способная завершить начатое дело, глаза не мигая, смотрели на наковальню и прижатый мечём кинжал. Семён направили свет фонаря непосредственно в глаза кузнеца. Вдруг веки задрожали, зрачки сузились от яркого света, и, оторвавшись от наковальни, поднялись, взглянув на непрошеного гостя.

Трошин от неожиданности даже выпустил из руки фонарь и отпрянул от наковальни, пытаясь вообще выйти из помещения, но больше не смог сделать ни одного шага. Ужас застыл в груди, ледяной холод пополз по всему телу, он попытался крикнуть, что бы позвать на помощь, но язык не слушался, Семён задрожал и начал падать, понимая, что сознание покидает его. В глазах начало темнеть, а его сознание улетало куда-то всё дальше и дальше, в бездонное и почему-то звёздное небо. Он ещё пытался удержаться за тонкий луч света, который проникал в кузню через щель, закрывшейся за Трошиным двери, не хотел отпускать его, но звёздное небо захватывало и уносило всё выше и выше, глубже и глубже. Ему стало так легко и хорошо, что Семён, наконец, отпустил лучик, за который держался, и полностью погрузившись в необъятную звёздную пропасть. Мимо него проносились миры и галактики, а он всё парил в бесконечности, начиная понемногу растворяться в ней.

Вдруг резкий крик вторгся в эту идиллию.

— Назад! Семён, не смей! Я сказала НАЗАД! — Трошин почувствовал сильную боль в области груди и открыл глаза, моментально зажмурившись от яркого солнечного света. — Слава Богу, вернулся, — услышал он голос Алисы. Семён лежал на траве, а девушка сидела над ним, положив ладони ему на грудь. — Ты это куда собрался? — Спросила она, увидев, что парень пришёл в себя.

— Слушайте, я вообще не понимаю, что произошло, — он оглянулся, за спиной девушки стояли его товарищи, и смотрели на него, испуг ещё не успел сойти с их лиц. — Вы что такие перепуганные все?

— Ты на себя лучше посмотри, — Пробормотал в ответ «Лось».

— Слушай, я так понимаю, тебя вообще нельзя оставлять одного? — Спросил у Семёна «Африка». — Нам стоило только на несколько минут отлучиться в лагерь, за фонарями. Как ты моментально куда-то влез. Скажи спасибо вот Алисе, она уже час пытается тебя в нормальное состояние привести.

— А что вообще произошло?

— Это мы у тебя хотели спросить, — ответила за всех Алиса, парни вернулись, а ты там лежишь, без признаков жизни, они выволокли тебя на воздух, тут я прибежала, а ты действительно не дышишь. Хорошо в универе научили искусственное дыхание делать, вот я и трудилась над тобой здесь целый час. Фу. Сил совсем больше нет.

— Парни, я не знаю, я только подошёл к нему, посветил, а он как глянет на меня, и потом только звёзды вокруг.

— К кому ты подошёл? Кого осветил? Кто на тебя глянул? — Не поняли товарищи.

— Да тот, что в кузне. Я не знаю, но мне показалось, что он живой.

— Понятно, — подвёл итог «Вик», — похоже, наш предводитель умом тронулся. Саймон, мы откопали дом, которому чёрт знает сколько веков. Кто там может быть живым?

— Сам ты умом тронулся! — Возмутился Семён, поднимаясь с травы, — иди и сам посмотри.

— Нет! — Вдруг резко возразила Алиса, — Ни кто один туда больше не пойдёт.

— Почему это? — Парни все одновременно посмотрели на девушку.

— Не знаю, — смутилась она от такого внимания, — но мне кажется, что там небезопасно.

— А мне кажется, — обратился к Алисе «Лось», — что ты нам что-то недоговариваешь, подруга.

— Что я могу вам недоговаривать?

— Не знаю, но мне кажется, что ты не случайно здесь появилась, есть у тебя какой-то свой интерес в нашем деле.

— Да плевать мне на ваше дело, — рассердилась девушка, — если бы не я, то и дела вашего давно уже не было бы.

— Это как?

— А кто, вон его, — она указала на Трошина, — уже второй раз с того света вытаскивает? Или ты думаешь, что я вам в ангелы хранители нанималась? Плевать мне и на вас и на ваше дело, да только если бы он загнулся от своей простуды, то и вы моментально отсюда свалили бы, и никакого дела у вас бы не было.

— Да, Саня, она права, — неожиданно поддержал девушку Иван, — если бы Семён в тот раз загнулся, а он бы загнулся, если бы она его травами не отпаивала, то мы точно ничего бы не стали делать. Да и не вытащили бы мы его отсюда. Выходит не она в нас нуждается, а мы в ней. Да и сегодня, смотри мы все стояли и думали, а она моментально сообразила что делать. И сделала.

— Ладно, Алиса, извини, вспылил немного, не обижайся, — согласился с доводами Гурьев.

— А я и не обижаюсь, просто, когда в следующий раз кто-то из вас снова помирать надумает, я ничего делать не стану, вот тогда и посмотрим, кто в ком нуждается.

— Алиса, но я же извинился, или мне ещё перед тобой на колени встать? — Вновь возмутился «Лось».

— Не надо, просто в следующий раз думай, что говоришь. — Девушка развернулась и пошла в сторону лагеря.

Конфликт вроде был исчерпан, но мысль Сашки Гурьева, о том, что Алиса, что-то им недоговаривает, застряла у Трошина в голове, и не хотела отпускать.

«Действительно странно, — подумал он Семён, — она не интересуется раскопками, принципиально не ходит сюда, но обязательно появляется в самый нужный момент. Вообще откуда она взялась в лагере? И кто она такая? Сказала что внучка Макара, ладно, можно поверить. Сказала, что принесла нам хлеба от Макара, что он теперь не придёт, и я не сходил, не узнал, приходил Макар или нет. Хорошо, тоже поверим, тем более что я болел, не смог сходить. Сейчас хлеб у нас на исходе, скоро вновь должен быть дед с его передачей, а вот и проверим, его это внучка или не его. Хотя нет, подожди Сеня, — остановил он сам свои размышления, — сегодня утром было свежее мясо, Алиса сказала, что дед передал. Как он мог передать и откуда он вообще узнал, что нам мясо нужно? Да и не просили мы его никогда о мясе, у нас тушёнки полно с собой. Нет, что-то здесь не то».