Андрей Баширов - Оборотни Индии

— Клянусь благословенной Бховани! — воскликнул я. — Что такое случилось с вами? Чем вы так взволнованы? Говорите, братья: нас обнаружили?

— Увы, я боюсь, что нас предали, — сказал Моти. — Мы начали в последнее время сомневаться в верности Хидаят Хана, потому что он все чаще старался уклониться от нашего общего дела. Мы решили на всякий случай последить за ним и приметили, как он несколько раз встречался и подолгу говорил о чем-то с одним из помощников Читу. Сегодня ночью, как мы узнали, его примет сам Читу. Что делать?

— Надо немедленно бежать! Этот Хидаят Хан и у меня никогда не вызывал доверия! Кони оседланы?

— Да, и мы все готовы немедленно уйти отсюда, — сказал Пир Хан.

— Хорошо! Все же мне хотелось бы удостовериться в справедливости моих подозрений, и сделаю я это прямо сейчас.

— Не надо! — вскричали мои друзья. — Зачем подвергать себя опасности? Чего мы достигнем? Лучше скорей сесть на коней и бежать, бросив палатки здесь.

Почему я не послушался тогда своих друзей? Все было бы не так, как потом получилось, но мне в голову запала мысль немедленно убедиться в предательстве Хидаят Хана, а Пир Хан и Моти Рам не смогли переубедить меня.

— Неужели среди вас нет никого, кто пошел бы со мной? — сказал я в негодовании. — Нам нечего бояться, ночь темная, и мы проберемся к шатру Читу незамеченными. Мы всего лишь послушаем, о чем они будут говорить. Если произойдет худшее и мы будем преданы, то у нас останется достаточно времени, чтобы уйти.

— Я пойду с тобой! — сказал Пир Хан. Остальные промолчали, скованные страхом.

Мы вышли из палатки и осторожно пробрались к шатру Читу, который, к счастью, был неподалеку. Мы смогли рассмотреть в тусклом свете лампы, освещавшей шатер, три фигуры, которые о чем-то оживленно разговаривали, и прислушались.

— Вот это да! — услыхал я голос Читу. — Ты утверждаешь, что это он убил Гафар Хана? Он сам, своими руками?

— Провалиться мне на этом месте, если я лгу! — узнал я голос Хидаят Хана. — Именно он! Он, Пир Хан и Моти Рам напоили Хана вином до изумления, задушили его и закопали, а потом Амир Али убил его лошадь и столкнул ее в пропасть, чтобы не оставлять следов. Если ты не доверяешь мне, то прикажи схватить Пир Хана — он взял себе меч Гафар Хана и носит его на своем поясе.

— Я не сомневаюсь в твоих словах, — сказал Читу и вздохнул. — Значит, я понапрасну оскорбил память моего честного друга Гафар Хана, сочтя, что он бросил меня. Так ты говоришь, что потом они убивали и других?

— Да, нескольких человек. Например, всего лишь три дня назад они покончили с одним моим знакомым по имени Хабибулла.

— Я его знал, — сказал Читу. — Он был достойный человек. Его тоже убил Амир Али?

— Своими руками, господин, причем ему помогали Пир Хан и Моти Рам, поскольку Хабибулла был очень силен.

— Подумать только! — воскликнул Читу и, вскочив на ноги, ударил себя ладонью по лбу (я успел аккуратно проковырять отверстие в стене шатра и отлично видел, что происходило внутри). — Ведь это Амир Али — спокойный, тихий, милый Амир Али, который всегда был против насилия и так протестовал против грабежей, что мне самому делалось стыдно! Кто бы мог подумать, что он — отъявленный тхаг-душитель! Кстати, как ты оказался в их компании?

— Я мирно жил в своей деревне, когда ко мне пришел Пир Хан и предложил присоединиться к его джемадару, то есть Амиру Али, который собирался поступить на службу к тебе, Читу. Я и думать не думал, что они — тхаги. Кто бы мог заподозрить в этом Амир Али или его отца, который пользуется таким уважением у местного раджи?

— Ладно, будем действовать, — сказал Читу и обратился к другому человеку, в котором я узнал одного из младших командиров. — Твои люди готовы?

— Да! Они готовы вскочить в седло и по твоему приказу обрушиться на тхагов. Никто из них не уйдет!

— Ступайте! — приказал Читу и спросил Хидаят Хана: — Что ты хочешь в награду?

— Я хотел бы получить седло Пир Хана, и ничего более!

— Ай, подлец! — тихо прошептал мне Пир Хан. — Ведь в него зашиты все мои деньги! Пусть попробует! Нам пора бежать, Амир Али, они уходят!

Страх прибавил нам прыти — в мгновение ока мы добежали до нашей палатки и быстро собрали вещи. Сделав это, мы бросились к нашим коням и рванулись с места во весь опор, однако, увы, мы опоздали. Из темноты на нас с дикими криками налетел отряд всадников, и нам пришлось вступить в жестокий бой. Я зарубил одного всадника, опрокинул другого и вместе с Пир Ханом умчался в ночную мглу, которая скрыла нас от преследователей.

Через некоторое время я сбавил ход и увидел, что за мной скачут несколько моих товарищей. Из лагеря, оставшегося позади нас, доносились крики пиндари и выстрелы из мушкетов, но за нами никто не гнался. Мы долго ждали, не появится ли еще кто-нибудь из наших, но так и не дождались. Постепенно шум и крики в лагере пиндари стихли, и лишь непогасшие костры выдавали присутствие огромного войска. Иногда слабый ветер доносил до нас оттуда лошадиное ржание, а затем ночь опять погружалась в тишину. Ждать дальше не было смысла, и я нарушил тягостное молчание.

— Сколько осталось наших? — спросил я Пир Хана.

— Одиннадцать, — ответил он. — Остальные, видимо, погибли.

— Дай Бог, если так, — вздохнул я. — Лучше им умереть от меча или копья, чем попасть в руки пиндари, которые подвергнут их немилосердным пыткам. Кто не вернулся? Моти, ты здесь?

— Увы, нет, Амир Али. Моти выбили из седла. Я попытался на скаку зарубить пиндари, который ранил Моти, но было темно и плохо видно и мой удар прошел мимо.

— Кого еще нет среди нас? — спросил я, подавив в себе горе, ибо Моти Рам был мне за родного брата. — Отзовитесь, пусть каждый назовет себя.

Выяснилось, что несколько самых лучших из наших людей, а также наши слуги погибли в лагере. Помолясь за них, мы отправились домой, в Джалоне. Путь был трудный, дорога длинная, и, кроме того, нас много раз останавливала полиция и стражники, подозревая в нас пиндари. Впрочем, благодаря моему красноречию и разрешению на проезд через английские владения, которым я смог заручиться у одного знакомого, мы благополучно миновали все препятствия и через много дней пути прибыли в родной Джалоне.

Лишь через несколько лет я узнал, какую страшную кару наслала Кали на Читу за пытки и казнь наших товарищей, не успевших тогда бежать вместе с нами. Об этом поведал мне один из тхагов, Бальрадж, которого я встретил позже, уже после смерти Читу. Надо пояснить, что вскоре после того, как я попал в число близких людей Читу, я послал гонца за Бальраджем, который мирно жил в своей деревне, велев ему прибыть в лагерь пиндари и тайно встретиться со мной. Зная его за расторопного, ловкого и, когда надо, услужливого человека, я приказал ему войти в доверие к Читу и постараться стать его слугой, чтобы через него я мог бы лучше знать, о чем Читу разговаривает с другими командирами и каковы его замыслы. Читу многое рассказывал мне и частенько советовался со мной, однако я решил, что лишняя пара ушей в его шатре нам никак не помешает. Я устроил, чтобы Бальрадж попался на глаза Читу при благоприятных обстоятельствах и понравился ему. Проделал я это так, чтобы Читу и в голову не пришло, что Бальрадж — мой человек. Замысел оказался весьма удачным: Читу назначил Бальраджа на важнейшую должность хранителя кальяна, а я стал узнавать заранее многие помыслы Читу. Я постоянно напоминал Бальраджу, чтобы он вел себя крайне осторожно и ни малейшим намеком или неосторожным словом не открыл особую связь между нами. Мы виделись с ним с глазу на глаз только тогда, когда я был абсолютно уверен, что нас никто не заметит. О Бальрадже не догадывался и ни один из моих людей, а гонца, который ездил за ним, я немедленно отправил домой, сказав, что вызову его в свое время.