Питер Марвел - Шутка мертвого капитана

— За четыре реала и пистолет местный кузнец готов предоставить нам кров и ужин, — объявил Амбулен. — Он живет на самом краю селения, поэтому проблем у нас не будет. Дальше на площади мои соотечественники выставили посты — вооруженные солдаты наблюдают за порядком в деревне. Остальные разошлись по квартирам. Жаль, кузнец попался нелюбопытный, и мнение по поводу вооруженного отряда французов и голландцев иметь отказался.

— Надеюсь, он откажется от мнений и по нашему поводу, — ворчливо заметил Джон Ивлин.

— Но, как я и полагал, до утра вряд ли мы что-нибудь узнаем, — Амбулен пропустил замечание Ивлина мимо ушей. — Самое разумное сейчас — отправиться на ночлег.

— Вперед! — сказал Кроуфорд, медленно поднимаясь и потирая затекшие ноги. — А что вы подразумевали под скромным ужином, Амбулен?

— Свинину и пальмовое вино. Кузнец — человек холостой и не держит кухарку. Мне еле удалось уломать его, но четыре реала и оружие для него то же самое, что для нас — сокровища конкистадоров.

Отряд гуськом выступил к селению, настороженно вглядываясь в желтые огоньки окон и в пыльные прямые улицы. Даже издали было ясно, что в селении происходит что-то необычное. На центральной площади взад и вперед разгуливали люди с факелами. Хрипло брехали собаки. Никто не ложился спать. Видимо, такого количества гостей здесь не бывало уже очень давно.

Не доходя сотни ярдов до крайнего дома, Кроуфорд знаком приказал остановиться. Притаившись у сложенного из дикого камня забора, они принялись ждать. Шум и крики в селении постепенно стихали: незваные гости разбредались по чужим домам, принимались за еду, заваливались на устроенные на скорую руку постели.

Воображая эти завидные картины, Уильям только мрачно вздыхал. Он уже окончательно уверился, что Элейна осталась на фрегате, и в большой степени потерял интерес к встрече с ее отцом. Для решительного объяснения с этим негодным человеком ему требовалось не меньше сундука с золотом и бриллиантами, но все это лежало где-то далеко в горах Эспаньолы, среди колючих зарослей, острых скал и сырых облаков, лепящихся по склонам…

Незамеченными они подобрались к дому кузнеца и разместились под его крышей. Кузнец оказался немногословным и недоверчивым человеком, заросшим густой бородой. Правда, получив на руки четыре реала и заряженный пистолет с мешочком сырого пороха в придачу, он повеселел и проявил исключительное для себя радушие — выставил на стол оловянное блюдо с окороком, миску печеных бананов и выдолбленную тыкву с пальмовым вином. Вместо постели он принес со двора и швырнул на земляной пол охапку тростника, прикрыв ее парой пыльных циновок. Он ни слова не сказал против рыжей собачонки, которую Кроуфорд за столом не спускал с рук, только внимательно оглядел ее и что-то пробормотал себе под нос.

Путешественники тоже молчали. Кое-как поужинав бананами, они повалились на импровизированную постель — у всех буквально слипались глаза. Кузнец спрятал в тайник драгоценный пистолет и монеты, заботливо задул страшно коптящую масляную лампу и сам улегся спать в углу на кровати, сплетенной из неизменного бамбука и пальмовых листьев, предусмотрительно сунув кухонный нож себе под подушку.

Заснуть, правда, он смог не скоро: неслыханная удача, свалившаяся на него так внезапно, подогревала его алчность и кузнец думал о том, что утром, пожалуй, стоит попросить у щедрых постояльцев еще парочку пистолетов или несколько золотых — он отметил, что незнакомцы вооружены до зубов и очень не хотят огласки.

Гости же заснули мгновенно, а самым первым — Уильям, который будто провалился в черную бездну, откуда словно не было возврата.

Вдруг кузнец почувствовал, как кто-то осторожно касается его руки. Он схватился за нож и приготовился заорать, но мягкая ладонь аккуратно зажала ему рот, а на ухо прошептали:

— Тс-с-с, тихо, месье. Я не причиню вам вреда. Я лишь хочу кое о чем вас попросить…

И руки кузнеца коснулись прохладные металлические кружочки.

За полчаса до рассвета из объятий Морфея всех вырвал раздавшийся за окном грохот пистолетного выстрела. А потом где-то поблизости вдруг бухнула небольшая пушка, в темноте остро запахло кислым пороховым дымом, и вскоре уже началась настоящая перестрелка.

Звезды светили так ярко, что Дамиан был убежден: в случае нужды при подобном свете без труда можно читать молитвенник. Во всяком случае, он видел довольно отчетливо лица своих спутников, и песчаный берег, которым предстояло идти, и белую полоску прибоя, накатывающегося на песок, и призрачное мерцание на поверхности волн, и черный занавес тропического леса, подступающего к самому берегу.

Душная влажная жара, казалось, ничуть не убавилась и после захода солнца. К счастью, ветер с моря разогнал хотя бы всякий гнус, которого было неслыханное множество в чаще. Гнус, разъедающий кожу до гноящихся язв, ночные летающие твари, едва не задевающие лица кожаными холодными крыльями, крадущиеся тайными тропами хищники — если бы не проводник, если бы дерзнули они выйти в путь вдвоем, то путь этот окончиться мог большой бедой. Нет, конечно, на все воля Божья, и не зря, шагая сквозь ядовитые испарения джунглей, новоиспеченный коадьютор [11] Духовный коадьютор — одна из иерархических ступений Общества Иисуса. Это третья снизу ступень в Ордене. Ее занимают уже рукоположенные в священники члены Ордена, которые произнесли три монашеских обета, но еще не заслужили произнести четвертый обет верности Папе, не посвященные в профоса и не ставшие полноправными членами Общества. Дамиан беспрестанно повторял молитвы, коих память его вмещала великое множество, — потому ночью и не было резонов обращаться к молитвеннику.

Господь вывел его к блаженному берегу, и теперь предстояло преодолеть еще с десяток миль в обход тропического леса, чтобы к утру настичь неутомимого отца Франциска, профоса Ордена иезуитов, утверждающего власть ключей святого Петра на берегах реки Ориноко.

Об отце Франциске Диасе Дамиан, как и положено, ничего не слышал до того самого момента, как генерал-визитатор и префект Антильских островов, прокуратор обители Сен-Пьере отец Жан де Ла Валлет не вызвал его к себе и не посвятил в детали ответственной миссии. Судя по тому скрытому уважению, которое сквозило в скупых словах префекта, отец Франциск являлся личностью необыкновенной, настоящим воином Христовым, вроде тех овеянных легендарной славой героев, которые подняли меч и крест священных походов и дошли с ними до стен Иерусалима. Оттого духовный коадьютор Дамиан и преисполнился гордости за свою миссию, хотя на первый взгляд не было в ней ничего высокого, никакого подвига — всего-то отплыть с Мартиники к устью Ориноко. В ту страну, которая носит название Новая Гвиана, и отыскать там отца Франциска, второй год несущего слово Божье диким краснокожим племенам, этим злосчастным потомкам Хама [12] Хам — младший из трех сыновей Ноя, посмеявшийся над отцом. , каждый из которых несет на себе проклятие Ноя и мало подобен образу Божьему, по которому, как известно, сотворен человек.