Мария Колесникова - Гадание на иероглифах

После очередного побега из сибирской ссылки здоровье Дзержинского окончательно расшаталось, и по личному настоянию Ленина он вынужден был уехать в калмыцкие степи на кумысолечение. В Петроград Феликс Эдмундович приехал отдохнувшим и несколько окрепшим, но впалые щеки и лихорадочный блеск глаз говорили о разрушительной работе коварной болезни.

Встреча с Дзержинским произвела на Берзина огромное впечатление. Прежде всего поразила его энергия, его удивительная дотошность в проверке исполнения заданий. Причем Дзержинский ценил творческий подход к исполнению, заставлял думать, развивать в себе революционную интуицию.

Феликс Эдмундович поручил Берзину как члену исполкома обеспечить охрану съезда. Берзин связался с латышскими стрелками и с рабочими-красногвардейцами Путиловского завода. Охрана получилась очень надежной. Дзержинский лично похвалил его за четкое и оперативное выполнение задания. Может быть, с того самого времени Феликс Эдмундович и приметил его, Берзина? Он заходил к нему в редакцию, интересовался отношением рабочих к Латышской социал-демократической партии. Феликс Эдмундович придал исключительное значение тому факту, что Берзин долгое время сам был рабочим-металлистом и, как говорится, шел к революции снизу.

На VI съезде было принято решение о подготовке партией вооруженного восстания пролетариата, беднейшего крестьянства и солдат, о последней битве с буржуазией за социалистическую революцию.

Рядовому революции Яну Берзину не довелось быть на этом историческом съезде, но он счастлив тем, что охранял его высоких делегатов от контрреволюции, способствовал нормальной работе съезда в полулегальных условиях.

Да, если вспоминать жизнь только крупными эпизодами, то и тогда она окажется очень длинной, а если разматывать ее день за днем, словно клубок пряжи, — получится какая-то бесконечность. В общем-то, пожалуй, вся она состоит из крупных планов, и не было в ней ничего мелкого, наносного, чего бы он мог стыдиться. Вся его жизнь связана с партией, с революцией. Он вынес революцию на своих плечах.

Участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа в Ярославле, который возглавлял Савинков. А когда в декабре 1918 года его родная Латвия была провозглашена Советский республикой, он стал заместителем наркома внутренних дел Северной Латвии. Матери уже не было в живых. Та памятная встреча после ссылки оказалась последней. Так и не довелось матери хотя бы на короткий срок изведать счастье свободы. Да, на короткий. В мае 1919 года белогвардейцы захватили Ригу, и он, замнаркома внутренних дел, снова бился с врагами в строю рижского рабочего батальона.

Даже его любовь вспыхнула мгновенно и ярко на фоне крупных событий. Летом 1919 года войска Юденича двинулись на Петроград. Его, Берзина, назначили начальником политотдела одиннадцатой стрелковой дивизии, но дрался он как рядовой боец. Под городом Островом их дивизия наголову разбила врага и отбросила его от Петрограда. В Острове он встретил ее, Лизу Нарроевскую, тоненькую маленькую девушку. Помнится, любовь сделала его решительным и отчаянным, готовым на любой подвиг. Совершенно неожиданно для самого себя он вдруг открыл в себе особые стратегические способности, изобретательность, ловкость. Да, любовь великая вещь.

В начале декабря 1920 года он неожиданно получил приказ Дзержинского прибыть в Москву, в распоряжение Регистроуправления. Феликс Эдмундович помнил о нем!

По воле Дзержинского он, Ян Берзин, стал главой военной разведки молодой Красной Армии.

Павел Иванович — так называют его сотрудники по одному из его прежних партийных псевдонимов. А еще — Старик. Прозвали, черти, Стариком… Вероятно, как руководителя, как старшего… Он с благодарностью подумал о своих сотрудниках: Василий Васильевич Давыдов, или просто Вася, его заместитель. Васе нет еще и тридцати! Отчаянная голова! Участвовал в уничтожении банды Дутова, награжден за эту операцию орденом Красного Знамени. Очень толковый работник. Василий Васильевич душа всего коллектива, остроумный, веселый, жизнерадостный…

Наташа Звонарева — его бессменный секретарь. Кажется, научилась понимать его без слов. Отличный, чуткий товарищ, исключительно дисциплинированна и выдержанна.

Кароль Сверчевский, Иван Винаров, Хаджи Мамсуров — все они его воспитанники, его верные помощники. С ними начинал он работать и, пожалуй, сам многому у них научился…

Берзин твердо решил поговорить с Рихардом Зорге и для этой цели в ближайший вторник отправился в немецкий клуб.

Увидев Берзина, Зорге помахал ему рукой как близкому знакомому.

На этот раз Берзин был самым невнимательным слушателем очередных споров и дискуссий. Он снова и снова (в который раз!) обдумывал предстоящий разговор с Рихардом. Ведь Зорге, в сущности, ничего не знает о нем, Берзине, и еще неизвестно, как отнесется к его предложению. В конце концов Ян Карлович решил, что зато он знает о Рихарде достаточно много, чтобы начать ответственный разговор.

Когда народ стал потихоньку расходиться из клуба, Зорге сам подошел к Берзину и взволнованно заговорил об успехах Красной Армии. Из клуба они вышли вместе, продолжая разговор о событиях на Дальнем Востоке.

— Да, война снова тревожит мир, — задумчиво констатировал Зорге. — Мы все время являемся свидетелями попыток захвата территорий, социальных недовольств и других причин, приводящих нации к войне. Живем как на вулкане.

— Вы думаете, Германия будет воевать? — спросил Берзин.

— Как не воевать, если все деньги, взятые у американцев, ушли на литье пушек и постройку субмарин, — иронично ответил Зорге и после короткой паузы серьезно продолжал: — Мир стонет под бременем неслыханных, небывалых в истории расходов на вооружение. Одни лишь пушечные короли потирают от удовольствия ручки. Даже самые миролюбивые державы вынуждены пересматривать свои бюджеты и выделять на нужды обороны гораздо больше, чем на все остальные нужды государства. А что им остается делать? Италия нацеливается на Албанию, Германия спит и видит всю Восточную Европу своей колонией.

— Вы так мрачно смотрите в будущее? — усмехаясь, спросил Берзин.

— Да, мои прогнозы не из веселых, — серьезно ответил Зорге. — Быть войне или не быть? — вот вопрос трагичнее гамлетовского. Прежние миллионные военные бюджеты давно сменились миллиардными. Я где-то вычитал недавно, что на вооружение весь мир тратит свыше миллиарда франков в день, или шесть миллионов фунтов стерлингов! Вообразите, сколько нужного и полезного для всех можно было бы создать на эти миллионы в день! — Зорге оживился. — Можно было бы покрыть весь земной шар железными дорогами, построить множество благоустроенных домов, заводов, фабрик, научных лабораторий. Да мало ли чего можно было бы сделать!