Радик Соколов - Наездник

— Да он тебя обманул, — заверещал видевший стоявший рядом подельник. Быстро за ним побежали. Я знаю где он живет. У него и картошка есть. Отнимем. Давай, побежали, помогу.

Сама не зная того, Любаша неслась в самый неблагополучный район города. Здесь не держали собак еще до войны, опасаясь встревоженного лая, а уж теперь…Раньше, под сводами неказистых строений, столпившихся недалеко от торговой площади обитали жрицы любви. До революции подобная трудовая деятельность была на хорошем счету у полиции и слыла благонадежной в политическом отношении, а теперь в перепрофилировавшихся заведениях цвели малины и обитали наводчицы — премерзейшие особы. Принарядившись и наведя красоту, охотницы покидали свои убежища, чтобы завлечь состоятельных «купцов» в лапы громил. Лишь изредка сюда наведывалась милиция, но заранее предупрежденные о «внезапных» облавах обитатели не желали попадаться.

Добро, что избороздивший всю барахолку Шатов, наконец, заметил, как Любаша бежит вдоль нелепых дощатых балаганов вслед за изредка останавливающимся мужичком. Ничего не понявший Пашка устремился за ними. Преодолев несколько поворотов, он увидел, как мужик остановился рядом с дверью в сени, неказисто пристроенные к старому уже почерневшему от времени приземистому бревенчатому срубу со смешной ярко-зеленой крышей, подождал запыхавшуюся Любу и вместе с ней зашел внутрь. В одно мгновенье Паша был рядом с избой и, вдруг, внезапно замедлился. Его вдруг охватило предчувствие непоправимой трагедии. Словно над ним несется чудовище и вот-вот заденет его своим смертоносным крылом. К горлу подкатил комок и сердце понеслось в ритме бешенного галопа учуяв нечто удручающее и опасное, холодный пот, словно вызванный повеявшим могильным холодом пропитал прилипшую к телу рубаху. Сознание едва справилось с желанием немедленно бежать от нависшей смертельной угрозы.

Он не оглянулся и стараясь перейти на плавные и медленные движения начал заносить руку, будто хотел постучаться, и вместе с тем, силился понять суть своего безотчетного страха. Вот оно. Кто-то есть за спиной. Как он мог не заметить появления незнакомца? Тот молча уперся взглядом в затылок. Еле изменилось чуть хриплое приглушенное чужое дыхание. Противник начал действовать. Скорее всего будет стрелять.

Шатов камнем рухнул вниз стараясь провести подсечку, именуемую «хвост дракона», когда боец ногами пытается опрокинуть противника навзничь, нанося ему сметающий удар почти по подошвам. В момент прыжка Паша уже понял почему не заметил противника на подходе и как тому удалось незаметно оказаться за спиной, но ослабить уже начатый в голову несостоявшегося убийцы сильнейший удар ногой не смог или не захотел. Летящая нога отвела руку с зажатым в ней пистолетом с линии прицела, а одетая с тяжелый ботинок ступня врезалась в височную кость безногого инвалида, передвигающегося на низенькой четырехколесной тележке и до сих пор скрывавшегося под совсем низеньким навесом, почти напротив входной двери дома.

В момент удара, инвалид уже надавливал на спусковой крючок, но пуля из сдвинутого ствола смогла только выбить щепки из толстой бревенчатой стены. Звук выстрела еще звучал отражаясь от стоящих поблизости строений, а, не подающее признаков жизни тело стрелявшего, опрокинулось вместе с привязанной к обрубкам ног тележкой. Преодолевая очень мерзкое впечатление от случившегося, Паша подхватил выпавший из рук безногого ствол и вновь приблизился к двери.

— Ты что, ополоумел, Игнат, днем стрелять. — В открытую дверь выскочил разозленный мужик в одном исподнем. — Спалишь всех нахрен. Напился что ли. — Бандит подскочил к лежащей на боку перевернутой тележке.

Оглянуться на звук тихо закрывшейся двери лихач уже не успел. Сильные руки ловко схватили его голову и резко повернули. Так и рухнул «наставник» с неестественно вывернутой головой на своего подельника.

Паша ужом проскользнул в сени и через приоткрытую дверь в теплую прихожую. Дом был тих. Только из угловой комнаты слышались неясные звуки возни. Не пытаясь приглушить и ускорить шагов, а наоборот, не спеша и даже чуть громче ступая, Шатов приблизился к комнате и заглянул внутрь. Его надежды оправдались. Так и не встревоженный бандит, склонился над оглушенной Любашей, и возился с непривычными столичными застежками, стараясь сберечь дорогущую одежду от повреждений.

— Что там Игнат взбудоражился. Тоже, небось, захотелось инвалиду девку повалять? В прошлый то раз мы его обделили. — Насильник мерзко захихикал.

Больше он так ничего сказать и не успел. Рукоятка револьвера с неприятным хрустом опустилась на затылок.

Паша резко обернулся. Настороженность и собранность не оставляли его, прислушавшись он процедил сквозь зубы:

— Похоже все, больше никого, но надо проверить. Не спешить, Павлик, не спешить. — напоминал он сам себе. — Вредно пороть горячку. Чем надежнее, тем лучше.

Логово и вправду было временно покинуто другими обитателями. Надолго ли? Обежав все комнаты и подготовив к выносу мешок с продуктами в холодных сенях, Шатов вернулся к Любаше. Та, слава богу, почувствовав брызги воды на лице начала приходить в себя и ничего не понимающими глазами уставилась на Пашу, который к этому времени уже успел чуточку прибраться. — Скинул бездыханные тела в подпол.

— Шатов? Где мы? Что случилось? Как болит голова. Люба закрыла глаза.

— Упала ты, ударилась затылком. Вот добрые люди и помогли. Дали тебе отлежаться. Теперь пора и честь знать. Пошли потихонечку отсюда. — Павел помог девушке подняться и крепко поддерживая ее отправился к выходу.

Любаша шла едва перебирая ногами и то и дело оступаясь, и цепляясь за острые края ямок. Дорога и вправду была невообразимо скверной.

— Так не дойти, — решил Паша. — Надо обязательно дать девушке передохнуть. Последние метры Люба уже висела едва переставляя ватные ноги.

Едва не дойдя до вокзала он заметил неказистое строение, Павлик с Любой заползли внутрь. В лицо пахнул клуб смеси махорки, пива и давно немытой прелой тряпки.

«Голубой Дунай» был почти пуст. На стойке, свистел и пыхтел, как паровик, огромный начищенный самовар, испуская клубы белого дыма, которые медленно плыли через весь зал, скрывая от посетителей грязный потолок и выползали через распахнутое оконце.

За ближним столом, на котором стояла полупустая бутылка водки, а на блюдце лежал порезанный на кружочки соленый огурчик одиноко сидел небритый мужик. За соседним столом шел оживленный спор среди изрядно поддатых подозрительных субъектов. В уголке не скрываясь играли в карты на деньги.

Усадив Любашу за пустующий столик у стенки, Паша двинулся к буфету, за которым стоял элегантный мужчина преклонных лет, одетый в накрахмаленный белый халат. Он совершенно не вписывался в окружающий его пейзаж, но вместе с тем, как бы, подчеркивал его своей кричащей оригинальностью.