Марина Чернышова - Тропой Кота (СИ)

- Возможно… - протянула Сорока, вспомнив все, что связывало ее с Котом. – Но неужели больше некому? А как же Пересмешник, Лемур и Зимородок – они тоже предали Десото?

- Нет, они верны ему, и более того – они защищали его в тот день, когда Добермана схватили. Лемур убит, Пересмешник и Зимородок тяжело ранены. Я сражался рука об руку с ними, но меня заставили уехать оттуда, чтобы привести Крысолова. Увы, время было упущено, но у нас есть шанс все исправить, пока Десото еще не предали суду.

Танока опустила голову. Гибель Руфуса и ранения Эдвига и Банди яснее всяких слов дали ей понять, что в Моркве творится что-то непоправимое. То, что Волкодав вовремя нашел ее и рассказал обо всем, было настоящей удачей – значит, не все еще потеряно. Значит, есть шанс предотвратить катастрофу похуже свержения Десото с трона главы Гильдии воров…

- Тогда поскачем сразу к Крысолову, - сказала она, наконец. – Раз времени мало, не будем его терять.

Став Бернардом Блэквулфом, Крысолов приобрел себе маленький домик в два этажа в центральном квартале Морквы, недалеко от таверны «Три веселых орка». Домик находился в самом конце узенькой улочки, уютно примостившись между двумя внушительными строениями из камня с башнями и зубчатыми парапетами. Здесь не было даже намека на палисадник, обстановка внутри тоже не поражала особой роскошью. Впрочем, это было неудивительно – на деньги, награбленные когда-то даже самым успешным вором Брестоля, невозможно было приобрести нечто лучшее.

Арнольд, седой камердинер, отслуживший на своем веку едва ли не во всех богатых домах Морквы, стоял насмерть, не желая пропускать незваных гостей дальше холла:

- Его светлость изволит почивать, господин вор, и вряд ли захочет снова разговаривать с Вами…

- Передай его светлости, что разговаривать с ним буду не я, а кое-кто поинтереснее, - оборвал его тираду Волкодав. – И принеси чего-нибудь поесть и выпить – дама проголодалась с дороги.

Танока и впрямь выглядела такой измученной и голодной, что старому камердинеру ничего более не оставалось, кроме как подчиниться. Он отвел посетителей в гостевую комнату, принес из кладовой холодный окорок и бутылку вина с приборами, а когда гости расположились за столом, отправился будить своего господина и отчитываться перед ним за свое непочтительное поведение.

Воры накинулись на угощение. Наконец, тарелка и первые бокалы опустели, а буквально через минуту на пороге гостевой комнаты появился заспанный хозяин в шелковом халате, накинутом поверх ночной сорочки.

При виде него Сорока вскочила с кресла, лишенная дара речи. Крысолов не настолько изменился за тот год, что они не виделись, чтобы его нельзя было узнать; разве что усы он отпустил настоящие, а свои темные вихры, вечно торчащие во все стороны, он сменил на аккуратную прическу с бакенбардами. Он тоже узнал Таноку, но вида не подал и постарался придать себе невозмутимый вид. В его манерах, в движениях, в осанке не осталось ничего от Кота Крысолова: вместо умершего воришки в его теле прочно поселился Бернард Блэквулф.

- Неужели… - прошептала Танока, делая неуверенный шаг ему навстречу и не сводя глаз с его ухоженного лица, на котором уже не видно было старых шрамов. – Крысолов…

- Граф Блэквулф, миледи, - отозвался тот с таким видом, будто видел эту женщину впервые. – Признаться, удивлен видеть Вас в такой поздний час…

- Брось, Крысолов! Оставь этот тон, это же я! Называй меня Танокой, как и всегда!

- Графиня де ла Вар-вар, Вы забываетесь…

- Нет, Кот, это ты забыл, - Сорока стремительно приблизилась к Крысолову и схватила его за плечи. – Забыл то, кем ты был, кем мы тебя знали, в ком мы сейчас так нуждаемся!

Граф Блэквулф отшатнулся от нее, но, кажется, ей удалось пробить небольшую брешь в его глухом панцире; он чуть нахмурил брови, будто вспоминая что-то или отчаянно сопротивляясь чему-то.

- Предпочел забыть, - отозвался он и жестом предложил Сороке присесть. – А знаешь, мне стало гораздо уютнее жить… да-да! У меня есть все: крыша над головой, теплая постель и хорошая еда. Деньги пока есть, если понадобится – займусь какой-нибудь работой. – Он опустился в кресло и по-хозяйски закинул ногу на ногу. - А все, что нужно, делает Арнольд…. Разве что вызывает опасение участок, на котором я живу. Вдруг какой-нибудь предприимчивый молодой воришка возьмет его под свой контроль!

Слушая его, Волкодав медленно качал головой с таким видом, будто Бернард говорил какую-то несусветную глупость. Когда граф закончил, он невозмутимо произнес:

- Ты выбрал это, Крысолов. Богатая жизнь испортила тебя, изнежила вконец. Ты был вором, ты ушел от зова своей «голубой крови», но она снова взяла над тобой верх. Не подумай, что я хочу оскорбить тебя, - граф Блэквулф как-то уж очень угрожающе привстал. – Но ты и сам это прекрасно осознаешь. А твоя биография ни для кого не была секретом.

- Ты говорил, Крысолов, что никогда не бросишь друзей, - Танока вернула разговор в нужное русло. –Знаешь старую поговорку – «друг познается в страдании»? Пришло время, и твои друзья пострадали!

- Десото не будет рад, если я попадусь ему на глаза, - резко отозвался Бернард. – Даже если я трижды спасу ему жизнь. До остальных мне нет теперь дела.

- Речь не о нем. Я говорю об Эдвиге, о Банди и Руфусе. Волкодав, ты что же, не рассказал ему? – тот закивал в знак того, что неоднократно повторял графу этот факт. – Они защищали Добермана до последней капли крови, одного из твоих друзей убили! Неужели тебе и на это наплевать?..

- Мне жаль, - Бернард опустил голову. – Мне жаль, что так получилось. Но я не имею к этому никакого отношения и не могу…

- Можешь! – Танока подскочила и буквально нависла над ним. – Пойми, что Гильдия рушится! Этого нельзя допустить, потому что мы – сердце города, сердце этой страны! Без нас оно не будет биться! Крысолов, ты ушел, но еще есть шанс исправить случившееся. Доберман простит тебе все, что ты сделал или не сделал, если ты поможешь ему; если ты докажешь, что смерть Лемура и ранения Пересмешника и Зимородка не были напрасны!

Волкодав был готов поаплодировать Сороке за такую пламенную речь, только вот Бернард, похоже, оценил ее не так высоко.

- Я стал другим, Танока, - продолжал он упрямо. – Кот Крысолов умер, его больше нет. Я распрощался с той жизнью. Посмотри на меня! Этим я заткнул раны в моей душе, которые были мне нанесены! Вы хотите снова разбередить их? Если бы я и мог чем-то помочь друзьям – теперь это вряд ли возможно. От меня такого толку будет мало.

Сорока беспомощно взглянула на Волкодава, но тот раздраженно закрыл глаза и не видел ее отчаянной мольбы. Поэтому женщина решила пустить в ход свой последний козырь. Усевшись обратно в кресло, она откинула волосы назад и, внимательно рассматривая свои руки, с горечью произнесла: