Поль д'Ивуа - Аэроплан-призрак

Напрасно пыталась она отделаться от этой мысли. Что-то новое как бы зарождалось в ней. Высота, даже пространственная, делает чудеса. Дух возвышается по мере того, как тело поднимается от земного праха.

Путешественницы, ощутив легкий, почти неощутимый толчок, осмотрелись вокруг. Аэроплан опустился на землю метрах в ста от мурмедонской церкви.

— Прошу меня извинить, — обратился к ним Франсуа, — невозможно сесть в самом Мурмелоне именно по одной из тех причин, о которых я говорил раньше — машина слишком велика. Позвольте мне помочь вам.

Он поспешил к Эдит и помог ей спуститься на землю. Девушка с благодарностью взглянула на него. Затем он помог Маргарите.

Заняв место в кабине и бросив прощальный взгляд на Эдит, Франсуа сказал:

— Я должен возвратиться и поставить машину в ангар.

Слова эти не имели особого значения, но глаза, устремленные на девушку, говорили о многом.

Аэроплан взмыл в небо. Обе путешественницы неподвижно застыли, следя за «белой птицей», вскоре скрывшейся из виду за рядом высоких тополей.

Холодно раскланявшись, они направились в Мурмелон по разным сторонам улицы.

У самого отеля, где Франсуа завтракал утром, их догнал автомобиль.

За рулем сидел фон Краш. Остановив машину, он вышел и перебросился несколькими фразами с дочерью, затем вошел в подъезд гостиницы.

Довольные зрители покидали чемпионат, направляясь по своим домам. Те, чей путь лежал в Мурмелон, еще раз могли наблюдать аэроплан Луазена, стрелой летящий по небу в направлении Шалонского поля. Они приветствовали его восклицаниями, довольные, что еще раз взглянули на него. Но пилот вряд ли мог слышать эти приветствия. Он маневрирует почти машинально, слишком опытный в управлении аэропланом, чтобы напутать. Все его мысли далеко, рядом с той, которую он оставил недалеко от Мурмелона.

Вскоре показался ангар Луазена, а рядом с ним — группа людей. Франсуа увидел инженера, нескольких его служащих и бухгалтера Тираля. Чуть в отдалении стоял лорд Фэртайм с сыновьями Питером-Полем и Джимом.

Аэроплан приземлился. Все бросились к пилоту, чтобы выразить свою признательность, восхищение, чтобы пожать ему руку.

Служащие фирмы «Луазен и К°» не могли скрыть своей радости по поводу того, что их аэроплан одержал победу в столь серьезном соревновании.

Лорд Фэртайм и его сыновья разделяли эту всеобщую радость. Но будучи людьми практичными, они ни на минуту не забывали о главном. Воспользовавшись всеобщей суматохой, они увлекли победителя к автомобилю, стоявшему в стороне, почти насильно по-дружески втолкнули его внутрь и на полной скорости помчались прочь. Питер-Поль своим оглушительным голосом успел крикнуть остальным, немного ошарашенным столь внезапным похищением:

— Сегодня вечером все мы пьем шампанское в отеле «Орел». Повеселимся от души…

Франсуа, не ожидавший такого поворота событий, не знал, что ему предпринять.

Вдруг отец Эдит легонько хлопнул его по руке.

— Дорогой друг, я должен вам заявить теперь, когда нет посторонних, что вы скомпрометировали мою дочь, Эдит, перед многочисленной аудиторией зрителей…

Молодой человек вздрогнул. Он хотел было извиниться, но собеседник остановил его жестом руки. Странным голосом, с оттенком суровости, но со смеющимися глазами, лорд заявил:

— Ваши планы будут осуществляться у нас. Через месяц вы приедете в Англию, через два — наладите производство своих аэропланов. Вас прославит ваш труд на полях наших родных стран… И за все это вы отплачиваете невероятным легкомыслием! На глазах толпы похищаете мою дочь…

— Я только исполнил ее желание… доставил ей удовольствие.

— Конечно, конечно! Но факт остается фактом.

Капельки пота выступили на лбу Франсуа.

— Однако, — продолжал лорд, — я считаю вас человеком прямым и честным. Дело обстоит так, что вы обязаны закончить его наиболее удовлетворительным образом.

— Я вас не понимаю, — пробормотал Франсуа, совершенно сбитый с толку.

— Поскольку моя дочь не является вашей родственницей и не считается вашей невестой — такие «полеты в облака» совершенно неприличны. Вы, конечно, меня понимаете. Однако она может стать вашей невестой…

Сказав это, Фэртайм разразился смехом. Питер-Поль и Джим последовали его примеру.

Франсуа в изнеможении откинулся на спинку сиденья. Казалось, ему нанесли удар в сердце.

В глазах у него потемнело, все вокруг закружилось. Он едва смог прошептать:

— Вы забываете, кто я…

Но Фэртайм дружелюбно похлопал его по плечу.

— Прежде всего вы превосходный малый! В отличие от других. Вы не алчны, вас не прельщает богатство. Наоборот, оно отпугивает вас. И все-таки Эдит считает, что вы к ней неравнодушны… Разве она не права?

Молодой человек должен был собрать все свои силы, чтобы ответить:

— Права…

— В добрый час! Вы — одаренный инженер. И докажете это в недалеком будущем…

— С вашей помощью.

— Пожалуй. Мне приятно, если вы так считаете. Надеюсь, вы не будете возражать, если я вас стану называть своим сыном.

Это было уже слишком. Две крупные слезы скатились по щекам Франсуа, и он сжал руки, не в силах произнести ни слова.

— Согласны? — спросил англичанин.

— Как мне отблагодарить…

— Не надо лишних слов… Я полагаю, мы обо всем договорились. Да или нет?

— Да, да! Вся моя жизнь принадлежит вам!

И Питера-Поля, и Джима также устраивало такое решение вопроса. Оба единодушно высказали свою радость будущему брату-французу.

А так как к счастью легче привыкаешь, чем к горю, то, подъезжая к отелю, Франсуа д’Этуаль начинал рассматривать свою любовь, которой он жил до сих пор, как нечто реальное.

У отеля он вышел. Ему надо было переодеться, прежде чем отправиться на обед к англичанам.

Но как ни хотелось ему поскорее увидеть Эдит, он стоял на тротуаре, глядя вслед автомобилю до тех пор, пока тот не скрылся за углом, направляясь к отелю «Орел», расположенному в сотне шагов от него.

— Мое почтение, герр инженер! — услышал Франсуа, проходя через вестибюль гостиницы.

Машинально он поклонился в ответ и хотел пройти мимо.

Но не тут-то было! Перед самым носом инженера возникла тяжеловесная, коренастая фигура, заслонившая собой путь на лестницу.

Инженер сделал нетерпеливое движение, но быстро передумал, так как позади фон Краша — именно этот немец и задержал его — он увидал женскую фигуру. В ней узнал свою вторую пассажирку, которую доставил в Мурмелон.

— Отец мадемуазель… — проговорил он вежливо.

— Не мадемуазель, а мадам Маргариты, — поправил немец. — Маргарита — разведенная супруга профессора, который сделал ее несчастной, каналья!