Африкан Бальбуров - Черная пасть

Как только вестовой вышел, Джекобс стал лихорадочно осматриваться, перерыл свой походный гардероб и остался сильно недоволен. Он решил, что будет круглым дураком, если не наградит себя малой толикой золота, не припрячет в каком-нибудь тайнике. Полковник Морроу заберет шестьдесят килограммов, а майор Джекобс должен довольствоваться лишь тем, что в контракте? Глупо, трижды глупо! И обнаружилось: никакого потайного кармана! Решительно некуда девать тяжелый золотой песок. Опечаленный, он подошел к окну. Солнце медленно, словно нехотя, опускалось к острым гребням ближнего хребта. Небо над ним вместо закатного нимба отливало странной синевой. Она была негустая, отдавала изнутри желтизной, то еле приметной, то наливающейся красным оттенком: синева эта была трепетная, она не только сама подрагивала, а приводила в чуть заметное пошевеливание и лес, и горы, и даже проплывавшие облака. Смотря на это диво, которое может показаться только на северном небе и только в конце лета, Джекобс продолжал думать о том, что золото надо любыми средствами припрятать. Да так, чтобы не могли найти даже у раненого — мало ли какая неожиданность может приключиться в этой варварской стране, где даже небо другое, горы, лес — все другое! То, что творилось на небе, вызывало у него не восхищение, а безотчетное раздражение — он был суеверен: черт и дьявол знают, к чему это небесное знамение, какого он никогда не встречал у себя в Америке.

Вошел Самойлов и с удивлением обнаружил, что Джекобс стоит у палаточного окна и пристально вглядывается в синие небесные дали.

— Любуетесь закатом? — спросил Самойлов. — А мне казалось, что вам до природы нет никакого дела.

— Не можете ли сказать, что это за дьявольская синева? — после долгого молчания спросил Джекобс.

Вместо ответа Самойлов поставил на стол принесенный саквояж и медленно, со значением вложил ключик в крошечный замок. Он вынул две бутылки водки и настоящий французский «Наполеон». Перед изумленным майором появились отличный балык белорыбицы, холодный копченый омуль, свежий ржаной пахучий хлеб.

— Могу рассказать, что мне известно об этом природном явлении, — начал Самойлов, откупоривая бутылки. Джекобс заметил, что проделывалось это с каким-то особым изяществом, красиво, артистично, словно Самойлов играл перед майором, демонстрировал перед ним свое умение. — Но давайте сначала выпьем за благополучное окончание похода!

— Хрустальный бокал? — недоуменно воскликнул Джекобс. — Откуда? Здесь, в такой глуши?

— Из настоящего горного хрусталя, — засмеялся Самойлов. — Могу уверить вас: завтра еще не то увидите! Некоторым кажется, что водка в хрустальном сосуде вкуснее. Пейте!

Джекобс молча опрокинул бокал.

— Слышал я раньше, что у русских скверная привычка — заедать свою водку, — заговорил Джекобс, намазывая масло на хлеб и отрезая кусок балыка. — Но не думал, что после водки так здорово идет все это! А хлеб ваш с рыбой — изумительно, черт возьми!..

— Конечно, вы слышали о северном сиянии, — начал Самойлов, вытерев рот белоснежной салфеткой. — Перед вами оно и есть, хотя и очень далекое. Население северных краев окружило его всевозможными легендами. Считается, например, что оно к долгой и страшной войне. Говорится, что у человека, который увидит его первым, должна круто и сильно измениться судьба к лучшему...

— Круто и сильно? — отрывисто спросил Джекобс.

— Да. Это утверждают эскимосы, якуты, тунгусы, буряты. А когда все толкуют одно и то же, даже ученые считают, что всеобщее поверие надо серьезно изучать.

— Неужели я увидел первым?

— Из нас двоих, бесспорно, вы — первым!

— Вестовой! Вестовой! — заорал Джекобс, наливая новый бокал водки. — Ты что, спал там? Ответь мне на важный вопрос и не задумываясь: видел сегодня на небе интересное, необычное? Ну?

Вестовой ошалело посмотрел на грозного майора, замычал и отчаянно закрутил головой.

— Н-ничего н-не видал... Виноват! Чистил вашу одежду!

— На, выпей и пошел вон! — с явным удовольствием протянул бокал Джекобс.

Когда вестовой покинул палатку. Джекобс налил полный бокал водки и шумно выпил.

— Уд-дивительная страна! — проговорил он. — Что вы можете еще рассказать об этом интересном явлении?

— Вам, конечно, известно, что, помимо географического северного полюса, есть еще и магнитный...

— Я знаю, что Северный полюс открыт американцем и потому он принадлежит Америке. А насчет магнитного ничего неизвестно — американцы его еще не открывали!..

Джекобс, очень довольный своей шуткой, гулко захохотал.

— Никакой американец Северного полюса не открывал, мистер Джекобс. Ну, меня не удивляет, что вы не знаете ничего и о магнитном полюсе, ибо невежество — привилегия военных! Под вашим командованием отряд американской морской пехоты проник в невообразимые дебри баргузинской тайги в сибирской стороне России. Вы должны гордиться! Вам делает честь, что вы первым из американцев увидели северное сияние в этих широтах Сибири. Конечно, было бы лучше, если бы на вашем месте был ученый!..

— На моем месте могу быть только я! Запомните, мистер Самойлов. Никакому ученому не позволю занять мое место — на нем я стою обеими ногами, черт возьми! Что касается того, что Северный полюс еще не открыл американец, так он его откроет!..

— Вы не сможете рассказать соотечественникам об этих краях, об этом редком явлении ничего! — словно не слыша собеседника, продолжал Самойлов. — А могли бы стать автором увлекательной книги, сделать бизнес! По вам ничего этого не дано — военные способны только убивать людей, мыслить они не могут!..

— Кар-рамба! — взревел Джекобс. — Вы, кажется, меня оскорбляете?

— Ничего подобного! — возразил Самойлов. — В каком-то роде вы у меня в гостях, мистер Джекобс. А у русских не обижают гостя. Это принято только у вас...

Джекобс допил бокал и резко отодвинул его.

— Как то есть «принято»? Вы оскорбляете мою страну!

— Я не такой дурак, чтобы оскорблять страну, в которую собираюсь ехать, мистер Джекобс, — миролюбиво сказал Самойлов, наливая водки. — Такова логика вещей. Первыми в таких местах часто появляются военные. Капитаны Куки вывелись, Пржевальских да Потаниных уже не будет — времена счастливых сочетаний ученых и военных прошли. Но мне повезло, что рядом со мной такой человек, как вы, — из прославленной морской пехоты, а это ведь та самая большая дубинка, которой здорово научились размахивать ваши политики! За вас, мистер Джекобс.

— Это вы хорошо сказали про большую дубинку! — охотно подтвердил Джекобс. — А скажите, мистер Самойлов, не жалко отдавать золото? Хотим дать пять процентов вашего же, добытого на вашем прииске, золота! Я бы, например, стал драться. И так поступил бы, по-моему, всякий. Вы же далеко не трусливый человек.