Валерий Негрей - Рык Посейдона

После того как Хамади вышел из комнаты, Стивен около часа находился один. Он видел почти весь этот подземный цех. Народу было немного, но все были заняты своим делом. Почти всё это время кара непрерывно завозила в цех ящики с оборудованием. Несколько человек быстро распаковывали их и тележками развозили по разным местам. Всё тяжёлое оборудование было уже установлено раньше. Было заметно, что эти люди знают, куда и что вести. В основном это были выходцы из стран Востока. Ни одного европейца Стивен не заметил. Хотя он спокойно наблюдал за всей этой суетой, но в глубине души прекрасно понимал, что Хамади ничем не рискует, показывая ему этот завод. Выхода отсюда для него действительно не было. Ему на ум вдруг пришло одно из положений психологии, услышанных ещё в университете — «Когда ощущаешь безвыходность положения, организм сам снимает внутреннее напряжение как бы давая понять, что не стоит зря тратить силы и энергию». Именно в такой ситуации он и находился сейчас.

Несколько раз мелькала фигура Хамади. Он постоянно что-то говорил, находившемуся рядом с ним молодому человеку и при этом сильно размахивал руками. Тот в чём-то оправдывался и в свою очередь разводил руками. Но было видно, что работа продвигается и довольно быстро.

Среди мелькавших перед ним лиц, Стивен обратил внимание на молодого парня, одетого явно по европейски, но с манерами восточного человека. Он постоянно улыбался, разговаривавшему с ним человеку, что-то объяснял ему и тот, также с улыбкой, уходил от него. По его поведению, он понял, что этот молодой человек занимает здесь определённую должность и поэтому к нему так часто обращаются. Его лицо показалось Стивену знакомым, но как ни пытался он вспомнить, где мог видеть этого парня, не получалось.

Хамади вернулся в сопровождении двух человек с автоматами. Он остановился перед Стивеном и, немного помолчав, сказал:

— У меня нет к вам вопросов, господин Хейс. Мы представляем разные, как вы выразились, сферы деятельности. Мне бы очень хотелось поговорить с вами на политические темы, но у меня просто нет времени. Через неделю я вернусь сюда и тогда, возможно, мы поговорим о наших с вами проблемах. И пусть Аллах подарит вам жизнь на эту неделю… Прислушайтесь к моему совету и рассказывайте всё, о чём вас спросят эти люди.

— Можно один вопрос?… Что с моими людьми?

— Кого вы имеете в виду?… Если тех двоих…, то они, наверное, уехали домой. Они нам не нужны.

— Спасибо и за это, господин Хамади.

Хамади сделал знак своим спутникам, и они вывели Стивена из комнаты. Пройдя вновь через весь зал, они вышли через открытые ворота и оказались в туннеле, по которому сюда и пришли.

Стивена посадили в джип Хамади, и они поехали по знакомой уже ему дороге. На этот раз глаза ему не завязывали. «Однако это плохое предзнаменование, — подумал он. — Они действительно не выпустят меня отсюда, потому и не бояться… Что может интересовать их в данный момент? Ведь завод почти готов, если судить по их спешке».

Машина остановилась на том блокпосту, который проезжали раньше. Стивену показали, чтобы он выходил из машины и шёл за своими спутниками. Пока шли к стоявшей у подножья скалы палатке, он успел оглядеться. Палаток было четыре. Они стояли тесно прижавшись друг к другу. Выше, на уступе ущелья, он заметил что-то похожее на пулемётное гнездо. Из него торчали спаренные стволы крупнокалиберных пулемётов. Когда он попытался оглянуться, чтобы посмотреть на противоположный склон, резкий толчок стволом автомата в спину, заставил его изогнуться от боли и прибавить шагу. «Надо быть осторожнее с ними», — подумал он.

Когда вошли в палатку, Стивен увидел сидящего за невысоким столом человека, по виду схожему с европейцем, но с очень загоревшим лицом и с клочковатой рыжей бородой. Он кивком головы показал Стивену на складной армейский стул, стоявший рядом со столом. Стивен подошёл и сел.

— Я думаю, что мне не надо представляться, — начал разговор хозяин палатки. — Вопросы здесь буду задавать только я… Хорошо, если вы, господин Хейс, не будете спешить с неверными ответами. У меня нет времени перепроверять их.

— А вы надеетесь получить какие-то ответы?… После того, что вы мне показали, только дурак может надеяться вырваться отсюда. А я себя таковым никогда не считал, господин…, как вас там.

— Тогда мне тем более приятно пообщаться с умным человеком.

Он сделал знак охране, чтобы они вышли из палатки.

— Если вы отсылаете охрану, то, я так понимаю, предстоит более-менее откровенный разговор… Я прав?

— Не совсем… То, что вы видели в пещере, для них является табу. Даже люди, которые находятся за стенками этой палатки, никогда не вынесут ничего отсюда…

Своё положение, как я понимаю, вы осознаёте. Ваша жизнь зависит не от меня. Я лишь отвечаю за секретность этого объекта и я это делаю, а жизнью нашей распоряжается Аллах и вышестоящее начальство.

— Для мусульманина, вы слишком европеизированы, а для европейца, не слишком гуманны… Так, кто же вы?

— Эпоха гуманизма в Европе закончилась почти триста лет назад, если мне не изменяет память. С тех пор на её полях погибло по крайне мере сто миллионов человек… А вы говорите о гуманизме… То, что вы видели, это всего лишь оборудование для производства лекарств, ну, например…. простого аспирина.

И не вам говорить о гуманизме, господин Хейс…Ваша страна трижды приходила на эти земли и каждый раз вы оставляли после себя горы трупов и моря крови. Поэтому, давайте не будем говорить о гуманизме применительно к этой стране. Я здесь уже двадцать лет и знаю, кто, чем дышит здесь и на её границах.

— И вы хотите сказать, что решить проблемы этой страны можно с помощью таких вот методов? Вы сами-то знаете, что из себя представляет этот, с позволения сказать, лекарственный завод?

— Меня это мало интересует. Мне хорошо платят за то, чтобы ни я, ни кто другой не совали свой нос в эти места… А то, что касается проблем этой страны, я вам вот что скажу — если их оставить в покое, — он кивнул в сторону входа, — они сами разберутся между собой. Поделят эти горы, реки и будут довольны, а кому будет мало — купит у соседа. Здесь всё продается, и всё покупается, как впрочем, и везде.

— У вас есть семья, дети?

— Зачем они мне в этом беспокойном мире!.. Я за свою жизнь побывал почти на всех континентах и мне везде хватало женщин и денег, чтобы купить их.

— Но вы ведь не вечны. Где-то же надо будет на старости лет приложить свою голову.

— Всё это ерунда. Я никогда не собирался умирать на домашних подушках. Люди моей профессии не доживают до старости… Как только кто-то узнает об этой пещере, нас похоронят здесь в один миг. Мы и пикнуть не успеем… Вот поэтому я и должен хорошо нести свою службу. Это залог моей жизни, вернее — её длины, — он впервые улыбнулся сквозь свои рыжие усы.