Ольга Куно - Горький ветер свободы (СИ)

На привалах меня перевели в шатёр, подтверждая тем самым повышение в статусе. С едой и питьём тоже стало лучше, Ренцо не приходилось теперь передавать мне лишние куски потихоньку, таясь от посторонних глаз. Сложность представляло теперь моё мнимое незнание языка. Раньше оно приносило пользу, теперь же невозможность обменяться с Данте хотя бы парой слов стала восприниматься как досадная помеха. Данте, по-видимому, относился к этому так же. Поэтому в какой-то момент просто взял и заговорил со мной. Я ответила, понимая, что он ожидает от меня именно этого. На удивлённое замечание Илкера о том, что рабыня вроде бы не знала арканзийского языка, у Данте был готов ответ.

— Как оказалось, она изучала арканзийский язык, когда жила на севере. Когда попала в среду, ей потребовалось время, чтобы освоиться. Теперь она может говорить без особого труда.

Данте посоветовал мне держаться поближе к нему и к Ренцо и подальше от арканзийцев. Это соответствовало моим собственным ощущениям, так что я старалась следовать его совету. Тем не менее, удавалось это не всегда. Как-то раз, оказавшись в обществе рабов, я поймала на себе откровенно враждебный взгляд Юркмеза и более спокойный — Берка.

— Повезло девчонке, — заметил последний, обращаясь к своему приятелю.

— Конечно, — скривил губы тот. — У нас ведь нет такой же возможности приблизиться к господину.

— А вы попытайтесь, — не стала отмалчиваться я. Слишком уж долго держала рот на замке. — Господа — они всякие бывают. Может, и вам повезёт?

Постепенно я начала делить с ними работы по уходу за джамалями. Начала со своего, к которому успела привязаться. Я люблю животных, к тому же отчасти чувствовала в нём такое же бесправное существо, как и я сама. Быстро научившись с ним управляться, я посмотрела-посмотрела на возившегося в тот день с остальными джамалями Берка и молча принялась за очередного верблюда. Отношения с Берком быстро улучшились. Нет, мы не стали ни друзьями, ни приятелями, к чему я ни в коем случае и не стремилась; скорее это было своего рода молчаливое согласие о мирном сосуществовании. Юркмез был менее воздержан, продолжал злиться и бурчать себе под нос, но ни на что большее не решался.

Как-то раз во время привала, когда с трапезой было покончено, и Берк разливал господам сваренный на огне кофе, Илкер задал Данте следующий вопрос:

— Дон Эльванди, скажи, отчего ты до сих пор не женат?

Я сидела позади Данте, ближе к стенке шатра, и потому не видела выражение его лица, однако голос прозвучал, как и обычно, вежливо, но прохладно.

— А отчего тебя заинтересовал этот вопрос, почтенный Илкер-бей?

— О, прости, если я вторгся в излишне приватную тему, — поспешил покаяться Илкер. — Просто у нас в Арканзии жениться принято рано. Ты же, если не ошибаюсь, в скором времени переступишь за грань третьего десятка?

— Через год, — кивнул Данте.

— Вот мне и стало любопытно, идёт ли речь о неких культурных различиях между нашими странами, — невинно произнёс Илкер.

— Вероятнее всего, именно так, — спокойно подтвердил Данте, отпив немного кофе. — В моей стране мужчины как правило не торопятся связывать себя брачными узами.

Ренцо согласно усмехнулся.

— Мы предпочитаем подольше блюсти свою свободу, — заметил он.

— Воистину различия между нашими культурами огромны, — покачал головой Илкер. — В Арканзии юноша не считается полноценным мужчиной до тех пор, пока не обзаведётся первой женой. И чем больше у человека жён, тем более солидным он является в глазах общества.

— Каким же считается идеальное число жён?

В голосе Данте мне почудилась насмешка.

— Мужчина может позволить себе столько жён, сколько он способен обеспечить, — важно ответил Илкер. — Ограничений в этом отношении нет, всё зависит от его благосостояния. Отчасти именно поэтому число жён — и, конечно же, качество, — является показателем статуса подданного.

Я поморщилась, услышав в данном контексте слово «качество». О жёнах Илкер рассуждал так, словно они являлись коврами или предметами мебели.

— Три жены — это вполне достойная семья для обеспеченного человека, — продолжал распространяться он.

— Вот как, — хмыкнул Данте, переглянувшись с Ренцом. — А сколько жён у тебя, достопочтенный Илкер-бей?

— Четыре, — с гордостью ответствовал тот.

— Четыре. — Данте покачал головой, похоже, молчаливо транслируя, что самому ему такого образа жизни не понять. — Что ж, по-видимому, это признак чрезвычайно высокого статуса в твоей стране.

— Именно так, дон Эльванди, — степенно покивал головой Илкер. — И кроме того, позволь указать тебе на одну ошибку. Ты и твой друг, — вежливый кивок в сторону Ренцо, — говорили о том, что женитьба лишает человека свободы. Позволю себе, на правах человека старшего, отметить, что это вовсе не так. Женитьба не ограничивает свободу мужчины. Самое главное — это правильно воспитывать своих жён и позаботиться о том, чтобы они не позволяли себе лишнего.

— Воспитывать? — уточнил Ренцо. — И как же, например, это делают в Арканзии?

— Строго, — ответил Илкер. — С женщинами непременно следует проявлять строгость, иначе они быстро выходят из-под контроля.

— И всё-таки, не могли бы привести конкретные примеры? — не отставал Ренцо.

— Полагаю, главный пример — это порка, — поморщился Данте.

— Совсем необязательно, — возразил Илкер. — Порка — это крайняя мера, хотя в некоторых случаях и необходимая. Но в большинстве ситуаций можно обойтись другими методами. К примеру, купить по подарку всем своим жёнам и даже наложницам, и только провинившуюся обойти вниманием. Это будет не только неприятно само по себе, но и привлечёт внимание всего гарема. Станет поводов для слухов, перешёптываний, насмешек. Женщины быстро понимают подобные наказания. Что же касается порки, то мне приходилось применять эту меру лишь дважды.

— Лишь дважды? — неспешно повторил Данте.

Ренцо откровенно скривился. Похоже, мои спутники подобного обращения с жёнами не одобряли и даже не считали нужным слишком тщательно это скрывать. Впрочем, Илкер то ли не заметил реакцию своих собеседников, то ли просто не стал подавать виду.

— Дважды, — деловито подтвердил он.

— И в чём же заключалась причина? — осведомился Ренцо. — В супружеской измене?

— Ну что вы! — поморщился Илкер. — За такое у нас не порют. На этот случай в нашей стране предусмотрена смертная казнь. Нет, проступки были хоть и серьёзные, но не настолько постыдные. К примеру, когда у моей самой молодой жены стала слишком часто болеть голова. Пришлось прибегнуть к публичной порке. Удивительно, но головные боли таким образом исцелились. Больше она не отказывала мне ни разу.