Ежи Зюлковский - Группа «Михал» радирует

После затянувшейся ночной беседы мы встали утром несколько сонными, и только холодный душ поставил всех на ноги. Едва успели одеться, как приехал сопровождающий нас офицер с машиной. Мы наспех позавтракали и выехали на аэродром. Прощальный взгляд на улицы Москвы. Минуем Кремль, Белорусский вокзал и мчимся к Центральному аэропорту. Здесь нас ждет новенький самолет Ли-2. Рассаживаемся в удобных креслах. Дует довольно сильный, порывистый ветер. Через минуту самолет стартует и берет курс на юг.

Еще несколько дней отдыха в Киеве. Мы осматриваем город, по вечерам слушаем сводки о положении на фронтах. Чувствовалось, что продвижение немецких и финских армий под Мурманском и войск группы «Центр» в направлении на Великие Луки несколько притормозилось, но тем не менее гитлеровские полчища заняли Одессу и форсировали Днепр под Черкассами. Возникла непосредственная угроза Киеву. Сопровождавший нас офицер рассказал о громадных потерях советских войск, достигших более полутора миллионов человек. Несмотря на эти трагические известия, люди сохраняли спокойствие и неколебимо верили, что час расплаты наступит.

Наш вылет был назначен на 18 августа. На аэродром мы прибыли в полном снаряжении. Невдалеке стоял замаскированный самолет, вокруг суетились механики, готовившие его к вылету. Несколько взволнованные, мы осматривали и подгоняли парашюты. Где-то в стороне Житомира полыхали зарницы артиллерийских залпов. Немцы подходили к Киеву. К несчастью, самолет оказался еще не готов, и вылет пришлось отложить.

На следующий день на аэродроме нас ждала приятная неожиданность — мы встретили Вацлава Малэго, нашего тренера по лыжам из авиационной школы, которому тоже вскоре предстояло отправиться в Польшу, но в другое место и с другими задачами. Приятно вдали от родины повидаться со старым знакомым. За разговором провели чуть ли не все утро. Наши сопровождающие сообщают, что вылет назначен на двадцать два часа, и, чтобы как-то скрасить томительные часы ожидания, везут нас с собой в Киев.

Вечером мы возвращаемся на аэродром. Снова проверка имущества и снаряжения. Самолет ожидает в полной готовности, экипаж уже на местах. Пристегиваем парашюты и съедаем, так сказать, «на дорожку» последний ужин — вареники со сметаной.

Подходят представители Генерального штаба. Арцишевский строит нас в шеренгу и произносит краткую речь — рапорт о начале боевых действий в тылу гитлеровских оккупантов первой польской воздушно-десантной группы. От имени советского командования словами напутствия отвечает старший из прибывших советских офицеров. Он желает нам успехов в боевой деятельности, которая будет способствовать укреплению между нашими народами дружбы, рожденной в совместной борьбе с общим врагом.

Мы занимаем места в самолете. Контейнер со взрывчаткой, радиостанцией и продовольствием, который должен сбрасываться на шестом парашюте, уже на борту. Ответственный за эту ценнейшую поклажу — Збышек.

Летчики запускают двигатели. Самолет, слегка покачиваясь, выруливает на старт. В окне на фоне неба виднеется темный контур леса. Что сулит нам предстоящая ночь? Как встретит нас родная земля?

Во время полета инструктор пытается развлечь нас беседой — вероятно, вид у нас не слишком бравый. Он рассказывает о своих предыдущих полетах в тыл противника, о зенитной артиллерии, способах ее обхода и кончает фронтовыми анекдотами.

Немного спустя кто-то замечает внизу множество мерцающих огоньков.

— Ну вот и линия фронта! Теперь летчикам смотреть в оба! Если нас схватят прожекторы… — едва сопровождающий успел проговорить эти слова, по небу метнулись длинные лучи прожекторов. Вероятно, немецкие акустики засекли наш самолет.

Чуть впереди темнеют, прикрывая луну, тучи. Успеем ли скрыться в них? На какое-то мгновение кабину заливает ослепительным светом.

— Все-таки зацепили, гады, — инструктор выглядывает в иллюминатор. — Не захватили бы в перекрестие.

— Могли и не заметить, — ответил я.

— В прошлый полет нас трижды захватывали, и ничего, выкарабкались…

Вдруг машину рвануло и затрясло. Лучи прожекторов и огни внизу сразу исчезли.

— Вошли в тучи. Теперь артиллерия не страшна.

Внезапно нас оглушила полная тишина.

— Идем без двигателей. Линию фронта будем перетягивать на бреющем полете, — объяснил инструктор, — так вернее.

Минут через десять двигатели загудели снова. Из-за туч выплыла полная ясная луна. В самолете стало светлее и как-то сразу веселее. Мы еще немного поговорили и начали поклевывать носами.

Разбудил нас Миколай. Слева, где-то далеко внизу, полыхало зарево пожара. Из кабины летчиков вышел инструктор и объявил, что мы летим уже над территорией Польши. Потом, взглянув вниз, пошутил:

— Ого, это, кажется, в вашу честь земляки устроили фейерверк на каком-то заводе.

За бортом дивная ночь. Полная луна заливает серебристым светом землю. Четко вырисовываются контуры лесов, озер, рек, железных дорог. Самолет идет на снижение. Приближаемся к району выброски. Инструктор идет в кабину к летчикам, о чем-то с ними совещается и, вернувшись, обращается к нам:

— Приготовиться к прыжку. Высота восемьсот метров, московское время — два сорок пять, местное — ноль сорок пять.

Он открывает люк. Мы встаем с сидений. Тяжелые парашюты и снаряжение мешают передвигаться в узком проходе между скамеек.

Самолет сбавляет скорость. Еще несколько секунд — и наконец команда: «Пошел!»

Один за другим мои товарищи исчезают в темном проеме люка. Я с силой отталкиваюсь от борта. Лечу вниз головой. Рука на кольце парашюта. Ощущаю сопротивление воздуха. Надо как можно дольше выждать. Считаю до десяти. Пора! Дергаю за кольцо и чувствую резкий рывок лямок. Надо мной раскрывается чаша парашюта. Времени мало, земля совсем рядом. Внизу вижу большое поле, пересеченное дорогой. Похоже на аэродром. Тяну за левую стропу, стараясь соскользнуть в сторону леса. Вдруг прямо подо мной дом. «Нужно подтягивать сильней, иначе свалюсь на крышу или повисну на заборе. Уф… кажется, пронесло…» Едва не задеваю ногами трубу и приземляюсь тут же за плетнем. Оглядываюсь по сторонам и на всякий случай снимаю пистолет с предохранителя. Из дома никто не выходит, и лишь где-то сзади тарахтит по дороге повозка. Сворачиваю парашют и прячу его в зарослях бурьяна.

Ночь на редкость светлая. Отчетливо вижу приближающуюся к домам телегу. Она уже совсем рядом. Укрывшись за плетнем, наблюдаю, как она сворачивает во двор. Доносится фырканье лошади. Кто в телеге? Поляк? А вдруг немец?.. И тут же слышу сочное: