Ежи Зюлковский - Группа «Михал» радирует

Немцы по знаку дворника выскочили на лестницу и бросились на Янека. Вспыхнула короткая перестрелка. Янек убил двух гестаповцев и упал, прошитый пулями [26] Позднее из архивных документов стало известно, что тело Янека, пронзенное тремя пулями, 31 июля 1942 года было доставлено в морг на ул. Очки. Немцам удалось установить, что под именем Бутка (Мариана Василевского) скрывался Мейер, связанный с разведчиком Мицкевичем, арестованным в Юзефове. (Прим. автора.) . Гелену увезли в Павяк. Брат Гелены, когда дом был окружен немцами, не желая попасть в их лапы, застрелился.

Были основания считать, что гестапо располагает достаточно обширными сведениями о деятельности нашей группы и будет пытаться выловить нас всех. Понимая, что гитлеровцы могли напасть и на мой след, я решил изменить внешность и отправился к своей знакомой Галине Яблонской, которая однажды упомянула в разговоре, что умеет гримировать и, если понадобится, сделает из меня совсем «другого» человека. И действительно. Она покрасила мне волосы и брови в черный цвет, изменила прическу, сделав посередине пробор, приклеила усики и велела надеть очки — в зеркале я увидел совершенно незнакомое мне лицо. Новый светло-серый костюм и кепка совсем преобразили меня.

Теперь надо было поменять документы. Ксендз Ян, выдавший мне метрику для оформления кеннкарты, был весьма опечален известием об аресте Миколая.

— Я его уважал, хотя мы и расходились во взглядах по многим вопросам. Он незаурядная личность и много мог бы еще сделать как умный и дальновидный политик, — сказал ксендз.

— Мы попытаемся его освободить, — ответил я, — но пока у нас слишком мало сил.

— Если вам понадобится помощь, свяжитесь со мной. У меня широкие связи с политическими деятелями подполья.

Я как-то не задумался над тем, какая это может быть помощь. Поблагодарив его за участие и метрику, я поспешил заняться изготовлением документов.

Временно мне удалось поселиться у своего друга Богдана Крыловича, адреса которого никто из арестованных не знал. Несколько позже Юзек Грудневский подыскал мне квартиру на Маршалковской напротив улицы Скорупки.

Вскоре стало известно, что гестапо побывало на улице Червоного Кшижа, где последнее время жил Миколай и, кроме того, арестовало невесту Кубы. Все говорило о том, что арестованные никого не выдают, а немцы просто проверяют адреса, фигурирующие в кеннкартах, лопавших им в руки при аресте.

По-прежнему не было у нас твердой уверенности, не попали ли в руки гестапо наши шифры и успел ли Янек передать мое последнее донесение. Чтобы не допустить дезинформации Центра гитлеровской контрразведкой, я обратился ко всем товарищам и знакомым, имевшим контакты с руководством подпольных организаций, с просьбой уведомить Центр о нашем провале. Вскоре поступило несколько подтверждений, что наше сообщение доведено до Центра через Лондон. Не довольствуясь этим, я направил Анджея Жупанского в Грубешовский повят [27] Повят — единица административного деления Польши, равная примерно району в СССР. (Прим. перев.) с задачей разыскать там партизанский отряд и попытаться через партизан еще раз передать о провале. К сожалению, Анджею не удалось установить контакт ни с одним из отрядов.

Я тем временем интенсивно занимался организацией помощи арестованным и в первую очередь подготовкой побега Арцишевского. Для участия в этой акции более всего подходили ребята из Гдыни и отряда Стефана Выробека. Когда я сообщил им об этом, все с радостью согласились участвовать в освобождении Миколай. Гдыньские ребята имели уже опыт в таких делах, и я хорошо их знал. Меньше я знал людей из роты Выробека. Для их проверки я решил провести с группой Конрада Колясинского операцию по разоружению немцев. Таких нападений предполагалось осуществить несколько — помимо всего прочего, нам нужно было оружие и немецкие мундиры. Я планировал организовать похищение Арцишевского из госпиталя, переодевшись в немецкую форму.

Из Павяка поступили новые сведения. Арцишевский по-прежнему отказывался давать показания. Мицкевич и Ирмина поправлялись. В Павяке содержалась также и Гелена Гурницкая. На допросе она заявила, что не знала, кем являлся ее жилец, и комнату ему сдала по объявлению в газете. В тюрьму на Павяке доставили и невесту Кубы, а затем также мать братьев Жупанских. Причем ее дело не связывали с Арцишевским; оно было связано с провалом в Кракове. Сами братья в связи с нашим провалом скрывались, и гестапо не смогло их арестовать.

В это время в Вильно уезжал по направлению АК мой товарищ по армии Стшемский. На встречу со мной он пришел в немецкой форме. Я вручил ему шифровку о провале с просьбой переслать ее через линию фронта. Вернувшись домой с этой встречи, я узнал от хозяйки, что ко мне приходила какая-то худенькая женщина. Ждать она не могла и просила зайти к пани Зофье. Встревоженный, я тут же направился на Злотую.

Еще в дверях по выражению лица Зофьи Дуллингер я понял, что произошло что-то неприятное.

— У нас плохие вести, — огорченно проговорила она. — Немцы издали приказ, запрещающий вывозить инфекционных больных из Павяка. Теперь их будут содержать в тюремных изоляторах.

Все наши планы рухнули. Отпала последняя реальная возможность спасти Арцишевского. Оставалась, правда, какая-то надежда освободить его под залог или попытаться обменять. Но для этого у нас не было ни денег, ни нужных контактов. И все же следовало попытаться. Я решил собрать людей, наиболее ценивших Арцишевского и имевших вес в подпольных кругах.

Встреча состоялась у Зофьи Дуллингер. Пришли ксендз Ян, Алик и еще несколько человек. Решили, что ксендз и Алик предварительно обсудят этот вопрос с руководством подполья. Алик и Зофья займутся сбором средств, а я подготовлю своих людей к действиям на случай необходимости.

Через несколько дней мне сообщили о намеченной встрече с представителями генерала Ровецкого для более подробной беседы об Арцишевском. От Алика я узнал, что по этому вопросу имелись разногласия, но было принято все-таки положительное решение благодаря позиции, занятой ксендзом Яном, с которым очень считались и который горячо отстаивал Арцишевского.

Встреча состоялась возле кондитерской Лярделли. От АК пришли женщина по фамилии, кажется, Иллякович и мужчина, носивший псевдоним «Альбин». Они расспрашивали меня об Арцишевском: что он за человек, какие у него взгляды. Хотя, как оказалось, они и без меня многое о нем знали. При прощании мои собеседники заверили меня, что кое-какие возможности спасти нашего командира есть, и если уж не освободить, то хотя бы отсрочить исполнение приговора. Следующую встречу мы назначили через четыре дня.