Ежи Зюлковский - Группа «Михал» радирует

С нетерпением ждал я новых сообщений — ведь гестаповцы в любой момент могли замучить или расстрелять дорогих нам людей. При следующей встрече мне сообщили, что по делу Арцишевского установлен контакт с одним высокопоставленным немецким чиновником.

Возвращаясь с этой встречи, я обратил в трамвае внимание на хлипкого человечка, который незаметно присматривался ко мне. На первой же остановке я пересел в другой вагон, но этот тип последовал за мной. «Ого, кажется, за мной следят, надо поскорее от него отделаться». Я выскочил из трамвая и тотчас свернул на Злотую. Хлюпик тоже выскочил и последовал за мной. Я мгновенно юркнул во двор, через который знал узкий проход среди развалин на Сенную. Сюда-то он не сунется!

К себе на Маршалковскую я вернулся только к вечеру. Моросил мелкий дождь. В воротах, как всегда, на своем обычном посту стояла дама легкого поведения на этот раз с каким-то мужчиной в сером пиджаке. Проходя мимо, я расслышал тихий шепот:

— Это он!

Не оглядываясь, я пересек двор. Неужели и здесь слежка? Или мне только кажется? Нет, я достаточно четко слышал, хотя это и было сказано шепотом, «это он»… Кроме меня, рядом никого не было…

Я взбежал вверх по лестнице, пулей влетел в свою комнату и стал торопливо переодеваться. Натянул бриджи и сапоги. Мои только что отпущенные и покрашенные в черный цвет усики в одну секунду были сбриты. Потом я снял очки, спрятал под шляпу волосы, надел плащ и вышел из комнаты. В маленькой прихожей стояла хозяйка.

— Кто вы? Что вы здесь делаете?

— Вы меня не узнали?

— Это… вы? Нет, не может быть!

Я обошел ее и бросился вниз по лестнице. Если уж меня не узнала хозяйка квартиры, то те в подворотне и подавно не узнают. Надо только пройти мимо них совершенно спокойно.

Внизу послышался стук открываемой в подъезд входной двери. Навстречу мне поднимались пять молодчиков, похожих обличием на тех, что сидели в засаде на Квятовой. Они пропустили меня. И я невозмутимо прошел мимо. Не торопясь я миновал двор, прошел ворота. Парочка в подворотне не обратила на меня никакого внимания — в плаще, без усов и очков меня никто здесь прежде не видел.

Выйдя на улицу, я облегченно вздохнул. Только теперь я понял, что у меня нет другого выхода, как только хотя бы на время покинуть Варшаву. В то же время нельзя оставлять в беде товарищей. Правда, возможность спасти их практически минимальна, хотя переговоры начались и, вероятно, их следует довести до конца. Тут я задумался, действительно ли гестапо напало на мой след, не преувеличиваю ли я опасность? Тем не менее по пути я сделал несколько пересадок из трамвая в трамвай и решил организовать за своим домом наблюдение.

Я отправился на улицу Снядецких к одному юноше по имени Метек, недавно принятому в нашу группу, и поручил ему провести наблюдение за домом на Маршалковской. Метек, обрадованный первым поручением, привлек своих друзей Збышека и Юрека, и неразлучные «три мушкетера» принялись обсуждать, как лучше провести эту операцию.

Они придумали оригинальное решение. Метек работал велорикшей — развозил кондитерские изделия. Кто-то из них предложил вытащить из фургона лотки для пирожных, просверлить в боковых стенках дырки, одному залезть внутрь, а фургон оставить возле дома. Этот проект был единодушно принят.

После разговора с ребятами я позвонил Зофье Дуллингер с просьбой передать записку в Павяк. Она сказала, что должна немедленно встретиться со мной. В голосе ее слышалась тревога. Договорились встретиться возле дома братьев Яблковских. Зофья была действительно встревожена. Гестапо арестовало «Альбина», с которым я встречался два дня назад по делу Арцишевского, а сопровождавшую его женщину нашли без сознания с признаками сильного отравления [28] Вскоре она была арестована гестапо и погибла в концлагере. (Прим. авт.) .

Возможно, здесь какая-то провокация, поскольку арестованы также знакомые Зофьи, через которых она вышла на связь для ведения переговоров. Сама она тоже едва не попала в засаду, устроенную в квартире этих посредников. И только в самый последний момент, когда она входила уже в подъезд, ее предупредила дворничиха.

В этой ситуации мы не могли больше рассчитывать на чью-либо помощь, и оставалось полагаться только на собственные силы. Однако наши возможности были невелики — у нас не было даже прямой связи с арестованными. Чтобы установить с ними контакт, мы решили попытаться устроить Зофью на работу надзирательницей в Павяк.

Через какое-то время я зашел к «трем мушкетерам» узнать результаты их наблюдений. Фокус их удался. Ребята засекли людей, которые вели наблюдение за домом. Они детально описали их внешность и установили часы смены дежурств.

Я решил на две недели уехать из Варшавы. Вместе со Збышеком Романовским мы отправились в деревню Липки к родственникам Стефана Выробека.

В Липках мы пробыли недолго. Бездеятельность была невыносима. Я вернулся в Варшаву и остановился у знакомых Выробека. Недели через три после возвращения «мушкетеры» сообщили мне, что немцы сняли наблюдение за домом на Маршалковской. После этого я отправился на старую свою квартиру. Хозяйка была удивлена моим приходом и в тревоге рассказала, как сразу же после моего ухода в квартиру ворвались гестаповцы. Сделали обыск и просидели здесь весь день и ночь. Только теперь я понял, какая опасность мне грозила и как счастливо мне удалось выскользнуть из расставленных сетей.

Вопрос об установлении связи с Центром по-прежнему не давал мне покоя. Я так и не знал, успел ли Янек передать мою шифровку. Курьер, которого мы ждали, до сих пор не появился. Я решил попытаться найти передатчик в Пётркуве. Правда, меня предупредили, что там тоже были аресты, но мне хотелось выяснить обстановку на месте самому. Я знал, что Арцишевский направил в Пётркув вместе с Юзеком Клюфом второго курьера — Цитовича. Нам же по соображениям конспирации поддерживать с ними какие-либо контакты запретил.

Под видом поисков жилья и закупки продовольствия я поехал в Пётркув и Гомулин. Здесь я узнал, что у Коси побывало гестапо, что арестованы Клюф, Квапиш, Михал Згид и еще несколько человек, которых я не знал и даже не предполагал, что они связаны с нашей группой. Итак, след оборвался. Убежденный, что рация тоже попала в руки гестапо, я вернулся в Варшаву. Позже, по рассказам непосредственных свидетелей событий, произошедших в Пётркуве, мне удалось частично восстановить их ход.

Вскоре после приезда в Пётркув Цитович через Эдека Згида познакомился с Косей, которая помогла ему снять комнату и передала «пропавшую» рацию. В это же время Янек через майора Сикорского организовал переброску второй рации в Краков. Здесь для него подыскали две квартиры, одну на улице Любеч, другую на Стшелецкой. Клюф собирал материалы на территории Кракова о передислокации немецких войск, получал информацию и от людей майора Сикорского.