Юрий Уральский - Поиск-90: Приключения. Фантастика

Из дальнего конца крытого коридора, доходящего до обрыва у самой реки, вышли четыре фигуры в защитных костюмах с доской типа носилок. Передние опустили свой конец на самом краю пропасти, а задние, наоборот, подняли доску, и с нее соскользнул длинный сверток, зашитый в простыню. Люди аккуратно смели метелочкой прилипшую к дереву пыль и скрылись в проходе, ежась от мороза и плотно притворив за собой дверь.

В тамбуре туннеля горела малюсенькая коптилка с фитилем, опущенным в бутылку со смесью бензина и отработанного масла. Однако большой плакат с черепом и костями «Отряхни пыль» был хорошо виден. Люди, сидя на скамейках, аккуратно сняли обрезки бахил, которые были надеты на галоши, и, широко перешагнув на деревянный настил, вытерли обувь тряпками, и встряхнулись, как мокрые собаки. Пройдя метров триста по слабо освещенному проходу, они очутились в другом тамбуре, где поснимали друг с друга костюмы, а затем ополоснули руки в ведре с водой, стоявшем на железной печурке.

— Когда воду меняли? — спросил худой бородатый мужчина, в котором с трудом можно было узнать Рудольфа.

— Да какая разница? — раздраженно буркнул другой бородач — лейтенант Авдеев. — Ты что, жить, что ли, собрался?

— Пока живу — надеюсь…

— Он и вправду надеется! — прогудел Ефим. — Он теперь это всегда по-русски говорит. Раньше-то по-латински шпарил…

— Между прочим, кроме надежды, у нас есть еще и обязательства, — свистящим хрипом заговорил Тяжелов. — Не так ли, Рудольф Викентьевич?

Тот мрачно кивнул в ответ и насухо вытер руки.

— И вы согласны с моими предложениями? — наступал старик.

— Нет, с предложениями не согласен, так как, кроме себя, не вижу подходящей кандидатуры, а вы предлагаете три направления.

— Обсудим у начальства, — усмехнулся ученый. — «Кто сказал, что сгорела земля. Нет, она затаилась на время»…

— Пошли?..

Они поднялись из полуподземного помещения по широкой времянке на бывшее крыльцо перед вестибюлем, которое было превращено с помощью досок и брезента в просторный неотапливаемый холл. Скупо приоткрыли главные, тяжелые двери в вестибюль, сплошь обитые войлоком. Белый лист стенной газеты «Возрождение» занимал широкий простенок между дверями главного коридора и боковой — дежурки.

По знакомой лесенке они спустились в подвал, где в их бывшей комнате была размещена штаб-квартира Репнина и Метелева.

— А, «мозговая элита»! Так, кажется, именовал вас «атомный Наполеон», — мрачно пошутил секретарь. — Кого сегодня хоронили?

— Лахонину, — разжал губы Рудольф.

— Вот как? Отчего умерла? Она же не была облучена? — удивился полковник.

— Ухитрилась! Около тысячи рентген схватила — грелась тайком у большой печки… — криво усмехнулся в бороду Лоскутов.

— Так ведь предупреждали же всех, что там накапливаются радиоактивные остатки. И золу аккуратно выгребали, — как-то неуверенно пробормотал Метелев.

— Мне кажется, здесь все уже убедились в бесполезности каких-либо «предупреждений»! Можно подумать, будто генералам и политикам не объясняли, что нельзя воевать этой пакостью!.. — снова завелся Рудольф.

— А вы злопамятный… — вздохнул секретарь.

— Виноват! Я понимаю всю несостоятельность…

— Не паясничайте! Что предлагаете? — оборвал он Лоскутова.

— По случаю чего?

— По случаю печи…

— Бетона бы найти… — посерьезнел враз Рудольф. — Плит бы каких да цемента мешков пять.

— Поищите… Мальчик знает? — переменил старший тему разговора.

— Нет, скрываем, — отозвался Константин Аристархович.

— Где похоронили? Под берегом?..

— Так точно, товарищ первый секретарь, — щелкнул каблуками Авдеев. — Только там уже мало места. Вроде затора — громоздятся доверху. Не было бы эпидемии…

— Эпидемии? — изумился Тяжелов. — Я же, Вася, объяснял, что тепло на земле появится через несколько лет, когда уже всех нас не будет в живых…

— Объясняли-то объясняли, да только все это — теория… хоть и научная.. — жалко улыбаясь, говорил старлей.

— Вы видите, профессор, какая вера в жизнь у людей? — наставительно начал Владимир Владимирович. — Не надо их расхолаживать!

— Если бы всех вас «расхолодили бы» хотя бы год назад — этой истории с нами бы не случилось! — снова запальчиво выкрикнул Рудольф.

— Ну хорошо, хорошо… Вы, кажется, пришли сюда не для споров…

— Нет, я пришел предупредить вас, что буду готовить БМП для поиска какой-нибудь передвижной буровой установки. Вы, надеюсь, приняли к сведению, что дебит воды в наших колодцах упал?

— Да. Но почему такой агрессивный тон? Садитесь, пожалуйста…

— Потому, что мы как «мозговая элита» надеемся на большее понимание или хотя бы доверие, — уже более спокойно продолжал Рудольф. — Время не ждет — земля с каждым днем промерзает все глубже. Не найдем в июне — июле подземное озеро — всем конец… И поймите, мы спорим не ради увлекательной полемики. Мы точно знаем, что произойдет в ближайшем будущем. И нам не до амбиций и престижа.

— Это, надо полагать, в мой огород, — усмехнулся Метелев.

— Да. Перед войной вам неоднократно давались советы по тактике гражданской обороны. Кто к нам прислушался? Генерал же Алтунин директивно предлагал осуществление плановой эвакуации населения и проведение военной мобилизации в городах, подвергшихся ядерной бомбардировке! Вот на этот бред деньги давали…

— Просчеты всегда были, есть и будут…

— Если мы не сумеем найти буровые установки, то очень скоро ошибаться будет некому… — прохрипел Константин Аристархович.

— Александр Михайлович, как по-вашему? — повернулся Метелев к полковнику.

— Они правы. Только одной машиной здесь не обойтись. Наверное придется пройти не одну сотню километров по бездорожью, а мороз минус пятнадцать-двадцать градусов.

— Это почему же так далеко? Взять карту и вспомнить, где бурили.

— Я не вспомню, они тоже вряд ли… Знаю только, что массовое разведочное бурение велось в тундре, на севере. А здесь стационарные вышки глубинного бурения. Где-то, может, и стоит передвижка, и недалеко, но где? Кроме того, установки могут оказаться демонтированными и разукомплектованными, — доказывал Лоскутов.

— Авдеев, давай карты! Попробуем наметить маршрут ты, — бодро произнес Владимир Владимирович.

— Так заперты они в первом отделе…

— Да, в самом деле, — нахмурился Репнин. — Я сам… Я сейчас…

Тяжело шагая по ступенькам, он поднялся на второй этаж и в тусклом свете коптилки разглядел Алешу, прильнувшего к маленькому приемнику, работающему на старом, едва дышащем аккумуляторе от полевого телефона.

— Тише, Александр Михайлович, я записываю… Ну вот, опять прервалось…

Он приподнялся из-за длинного стола, на котором были разложены листы ватмана для будущей стенгазеты, и понес блокнот к самому светильнику — записывать еще можно, а читать трудно.