Игорь Коваленко - Жара в Аномо

— Скоро закончат. — Комиссар снял куртку, вытер влажную шею платком, подошел к окну. — Весело работают, черти. Работы теперь хватает.

Он смотрел в окно, задумчиво покачиваясь с каблуков на носки.

Окружной комиссар выглядел старше капитана, хотя обоим было не больше сорока, оттого что очень сутулился и имел привычку как-то по-стариковски складывать руки на животе.

Вид за окном открывался, мягко говоря, не слишком привлекательный. Облезлые стены домов, тесный дворик, обозначенный зарослями мимозы. Крохотный гараж не имел кровли, и оба его бокса просматривались сверху.

Улица, на которой велись ремонтные работы, была скрыта низкими постройками, однако плоские кроны высоких зонтичных акаций, тянувшихся по ее обочинам, указывали путь в город. Небо млело под палящим солнцем.

— Как вам работается у нас, капитан? Успели освоиться за эти три месяца?

— Без малого четыре, — мягко поправил Даги Нгоро. — Все хорошо. Очень хорошо… Благодарю. Разве только…

— Старина Ойбор? Это вы хотели сказать? — Комиссар с улыбкой вернулся в свое плетеное кресло. — Что вы имеете против него?

— Иногда я не могу понять, кто из нас возглавляет управление, этот сержант или ваш покорный слуга, заслуженный офицер.

— Не будем мерить с ним наши заслуги, — сказал комиссар, — но глава четвертой зоны, неоспоримо, вы. К нему же просто следует привыкнуть. Не думаю, чтобы он дерзил или не повиновался.

— Я этого не утверждаю, — сказал Нгоро, — но не раз замечал, как обращаются к нему, минуя меня. Это непорядок.

— Естественная тяга молодых к опыту. Вам я тоже советую не пренебрегать таким богатством под рукой.

— Безусловно, — кивнул Даги Нгоро, — только, на мой взгляд, излишняя самостоятельность сержанта — плохой пример моим подчиненным. Я имею в виду здоровое чинопочитание.

— Конечно, капитан. Но, повторяю, Киматаре Ойбор, насколько нам известно, учит молодых и этому. Так что же у вас с ним произошло?

— С ним? Прекрасные отношения. Но если быть откровенным, мне не совсем понятно, почему такое важное дело поручено не офицеру, как положено, а сержанту. Да еще и через голову начальника управления. Вернее, вопреки его просьбе. Я уж не говорю о том, что обычно подобными делами занимается полиция безопасности, а не мы.

— Хорошо, отвечу по порядку, — сказал комиссар твердо, не меняя, однако, радушно-доброжелательного выражения лица. — Во-первых, не следует вам определять компетенцию полиции безопасности или уголовной. Еще слишком мало служите у нас. Во-вторых, никто не отдавал распоряжений через вашу голову, просто вас не было на месте, верно?

— Да, — поспешно сказал Нгоро, — я отсутствовал два дня по служебной необходимости. Ездил в Блутовн по делу контрабанды. Это отражено в моем рапорте.

— В-третьих, — продолжал комиссар, — Ойбор взялся за расследование, пусть ведет, и вы окажете ему неограниченную поддержку. Что же до чинов, скажу вам: Киматаре Ойбор стоит многих офицеров, и он давно получил бы подобающий ему шлем, если бы согласно закону прошел соответствующий курс в спецшколе или удостоился бы звания в армии, как вы. Но старик упрям, не желает в свои годы познавать по бумаге то, чему его научили шрамы от всех видов огнестрельного и холодного оружия.

— Все это не вызывает одобрения сотрудников.

— Вы хотите сказать, что в четвертом управлении существуют какие-то трения между сотрудниками?

— Никак нет, просто наш ветеран своим примером не способствует воспитанию в молодежи естественного стремления продвинуться по службе. Глядя на обладателя трех золотых лент, не пожелавшего в свое время учиться на курсах, молодые могут возомнить, что учеба и совершенствование профессионального мастерства в полиции не обязательны. Я убежден, что обучение новобранцев сейчас важнее всего.

— Ваше убеждение похвально, — серьезно отметил комиссар, — но относительно старины Киматаре Ойбора, думаю, ошибаетесь. Передавать свой опыт новичкам — его страсть. Жаль только, что предпочитает натаскивать всего одного-двух по выбору. Правда, как правило, распутав с этими какое-нибудь головоломное дело, к следующему расследованию приобщает новых учеников, и это хорошо. — Комиссар усмехнулся. — А сам действительно упрямо полагается только на себя даже в постижении тех истин, которые известны коллегам. Возможно, я слегка утрирую, но суть его упрямства такова.

— Необъяснимое упрямство, — сказал Даги Нгоро.

— Объяснимое. Старики — это дети. Это самые капризные дети, капитан.

Зазвонил телефон. Комиссар поднял трубку.

— Слушаю, — сказал он, раздосадованный, что прервали его беседу с капитаном, — что, что? Некогда ждать, пока вы прожуете! Кто? — И вдруг смутился: — Простите великодушно, что-то с аппаратом… — Свободной рукой он подхватил висевшую на спинке кресла форменную куртку и набросил ее на плечи. — Да, да, слушаю. Именно так, гражданин министр. Делаем все возможное. Разрешите доложить через… в конце дня. Благодарю. Вам тоже почтительно желаю успехов. — Положив трубку, повернулся к Нгоро: — Вы слышали?

— Нет.

Комиссар подошел к Даги Нгоро, тот встал по стойке "смирно".

— Настоятельно просит форсировать следствие по делу инженера и нашего парня из отряда охраны дипкорпуса. А что я могу доложить правительству утешительного?

— Сегодня же снова приму меры, гражданин окружной комиссар.

— А вчера?

— Уверяю вас, делаем все возможное. Постараемся сделать и невозможное. Прослежу лично.

Комиссар нахмурился. Снял куртку и вновь повесил ее на спинку кресла, промокнул лицо и шею платком.

— Потрудись объяснить, капитан, почему следователь не поставлен в известность о телефонном сообщении сотрудницы "Абреже"?

— Я не успел, — ответил Нгоро, — как раз сегодня я вызвал его к двенадцати, чтобы ознакомить с донесением.

Комиссар взглянул на часы, затем строго на капитана, бросил:

— Вас больше не задерживаю.

Без четверти двенадцать Нгоро был уже в своем управлении. Приказал разыскать Киматаре Ойбора.

Последний не получал никакого указания капитана относительно доклада на двенадцать и находился в отряде охраны дипкорпуса, в котором служил погибший полицейский, так что вестовому пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он обнаружил сержанта.

— Есть что-нибудь? — спросил Нгоро, едва Ойбор явился в его кабинет. — Только не рассказывайте мне о заключениях экспертизы, я хочу знать, есть ли новости у вас.

— Пока ничего нового. Я немедленно доложу, как только выясню кое-что.

— Что именно?

— Картина происшествия уже вырисовывается, но еще много загадок.