Хэммонд Иннес - Затерянные во льдах. Роковая экспедиция

— Я только сменю носки и пойду дальше.

Он кивнул, как будто и не сомневался в моем ответе. Пока я собирался, он извлек из рюкзака компас и карту.

— Последний участок не очень трудный, — произнес он. — Продолжайте идти вдоль реки, пока не дойдете до озер. Там вы и найдете Гьейтеригген. Не заметить его невозможно.

— Где-то я уже это слышал, — пробормотал я, натягивая ботинки.

Он ухмыльнулся.

— Главное идти вдоль долины. Сначала будет небольшой подъем до Дрифтаскара. Это узкий проход, где когда-то фермеры пересчитывали свой скот. После этого тропа все время ведет вниз.

— До Гьейтериггена далеко? — спросил я.

— Около пятнадцати километров, — прозвучало в ответ.

Еще одиннадцать миль! Я с усилием встал со скамьи и принялся жевать кусок лепешки с козьим сыром.

— А что там, в Гьейтериггене? — спросил я. — Тоже туристские хижины?

— Точно так. Только не такие хорошие, как в Остербо или Стейнбергдалене. Но, по крайней мере, это крыша над головой.

— А после Гьейтериггена? — продолжал расспрашивать я.

Он задумался.

— Я так полагаю, что он пойдет в Финсе, потому что там есть железная дорога. В Гьейтериггене он уже будет совсем измучен.

— Далеко от Гьейтериггена до Финсе?

— Еще километров пятнадцать. И дорога там очень трудная. В Гьейтериггене надо будет повернуть на юг и взобраться с высоты около тысячи трехсот метров на высоту в тысячу семьсот метров. Давайте посчитаем.

Он наморщил свое худенькое, обтянутое сухой кожей личико и стал похож на обезьянку.

— Вам придется пройти около полутора тысяч футов, прямо на ледник Санкт-Паал. Чтобы попасть в Финсе, необходимо пересечь этот ледник. Там есть хижина, в которой можно немного передохнуть. И там есть столбы, отмечающие маршрут. Во всяком случае, они должны там быть. Если опустится туман или начнется метель, послушайтесь моего совета, не теряйте из виду один столбик, пока не увидите следующий. Если вы заблудитесь… Ну, не знаю… — Он пожал плечами. — Вот компас и карта. Карта так себе. Это одна из карт, которые составляли немцы, и на ней много неточностей. В случае тумана или снега поспешите сориентироваться на местности, пока у вас будет такая возможность.

Я взял карту и сунул ее в боковой карман рюкзака. Компас был самый простой, наподобие того, каким я играл в далеком детстве. Я положил его в карман.

— Никуда не уходите, пока я не организую поисковую партию, — произнес я, вскидывая рюкзак на плечи, тут же отозвавшиеся острой болью.

Он покачал головой.

— Обо мне не беспокойтесь. Я не спеша пойду обратно. Мне не хочется оказаться здесь в ловушке. Весна только вступает в свои права, и в любое время может начаться метель. Жаль только, что я не могу пойти с вами. Но толку от этого было бы мало. Я вас только задержу.

Он поднялся со скамьи и схватился за ее спинку, чтобы не упасть.

— Ну что ж, удачи!

Я сжал его ладонь.

— И не забудьте, что я вам сказал, — напомнил он. — На Санкт-Паале нельзя терять из виду один столбик, пока не увидите следующий. А на самом верху есть хижина. Ее построила там ассоциация владельцев отелей для удобства лыжников. Она может спасти вам жизнь. Мою уже когда-то спасла. — Его дружелюбное сморщенное личико расплылось в улыбке. — И если вас будут спрашивать о том парне с «Хвал Ти», мы его не видели. Мы вообще никого не видели. В общем, удачи, — повторил он. — Увидимся в Аурланде.

— Хорошо, — кивнул я. — Если вы не сможете спуститься, не переживайте. Если я вернусь в Аурланд и вас еще не будет на «Дивайнере», я сразу пришлю за вами спасателей.

— Хорошо, — кивнул он.

Он проводил меня до двери и остановился, глядя на луну и холодное сияние гор. Я уже встал на лыжи, когда ветер хлестнул меня по лицу колким снегом.

— Поднимается ветер, — отметил Санде. — Похоже, погода портится.

Я выпрямился и натянул перчатки.

Водолаз сжал мой локоть.

— Мистер Гансерт, — очень серьезно произнес он. — Если вы хотите помочь Ольсену, вам надо спешить. Мы отставали от них весь вечер.

— Я пойду так быстро, как только смогу, — ответил я.

Он кивнул и улыбнулся. Я наклонился вперед и оттолкнулся палками. Мои лыжи заскользили вперед по гладкому снегу, и мгновение спустя я уже несся вниз по следам других лыжников. Ледяной ветер свистел в ушах, обдувая мое лицо. Откуда-то из-за спины донесся еле слышный крик Санде:

— Удачи!

В следующее мгновение я остался совершенно один. Меня сопровождало только пение лыж и тихий шепот ветра, который гнал снег по долине, как если бы это был песок.

Местами следы лыж, служившие мне путеводной звездой, уже почти полностью исчезли. В других местах они были такими отчетливыми и глубокими, как будто Фарнелл и Ловаас прошли здесь несколько минут назад. Спуск в долину показался мне слишком коротким. Вскоре тропа начала неуклонно взбираться вверх. Постепенно становясь все круче, она гигантскими зигзагами петляла по склону горы. Этот подъем показался мне бесконечным. Я взбирался, пока от напряжения мои ноги не начало сводить судорогой. Со всех сторон меня окружали огромные валуны.

Наконец я добрался до места, которое Санде называл Дрифтаскар. Я остановился на перевале. Отсюда были видны горные вершины на многие мили вокруг. Их гладкие ледяные шапки блестели в лунном свете — холодные и отстраненные, как снимки Южного полюса. Теперь луна стояла у меня прямо над головой. Поднялся ветер, и сухой верхний слой снега беспрестанно двигался, переползая через скалы и камни, как песок во время песчаной бури. Окружающий мир был безлюдным и белым, как поверхность луны в объективе телескопа. Я надел ветровку и начал спускаться. Ровных участков тут не было, потому что склон был усеян камнями. Но все равно спуск был значительно легче подъема.

Вскоре после этого я перешел через ручей, за которым начался новый подъем. Я плохо помню остаток пути до Гьейтериггена. Я только знаю, что местность, по которой я шел, была дикой и безлюдной, по мере приближения рассвета мороз крепчал, а я с трудом переставлял ноги, борясь со смертельной усталостью. Заставляя себя идти вперед, я твердил слова Санде: «Вам надо спешить. Мы отставали от них весь вечер».

Мне часто казалось, что я уже заблудился. Следы лыж исчезали, занесенные снегом. Я в панике хватался за карту и компас. Но всегда я рано или поздно находил следы в каком-нибудь укромном и защищенном от ветра месте. Луна постепенно клонилась к западу, и вскоре ее свет начал тускнеть, уступая место блеклому серому свечению, расползающемуся по горам. Рассвет подобно смерти вползал в этот укрытый снегом мир. Но я этого почти не замечал. Мне было уже все равно. Опустив голову, я каким-то чудом продолжал идти. Но увлекала меня вперед лишь сила воли, а вовсе не сила моих ног. И все это время я думал об одном — те, другие, не могут двигаться вот так, как я, без остановок и отдыха. Но передо мной по-прежнему убегали вдаль следы их лыж в доказательство того, что они действительно продолжают свое движение.