Михаил Федоров - Искатель, 2014 № 06

Дверь открыла Тома-Два. Она была в привезенной Михаилом из Киева украинской блузке и в белой атласной юбке.

— А я уже заждалась. Ну как твой подарок? — покрутилась на месте.

— Тебе все к лицу.

Принимая розы, чмокнула его в щеку:

— Какие пахучие! Так что задержался?

— Дежурство, — пожал плечами. — Пока все свое не оттопают и гости заграничные в ладоши не отхлопают, нас ведь не отпускают.

Повесил фуражку на вешалку и стал ладонью приглаживать непослушный вихор перед зеркалом.

— Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня? — пропела она.

— Самая нелепая ошибка то, что ты выходишь за меня, — продолжил Михаил.

— Вот возьму и не выйду, — кокетливо надулась. — Если так будешь говорить. На, одевай.

Подцыбин переоделся в войлочные тапки, отодвинул шелестящую бамбуковую портьеру и, чувствуя себя чуть ли не экскурсантом, неуклюже заскользил по зеркальному паркету в гостиную, щедро обставленную роскошной мебелью: пузатыми креслами, диванами, стульями. Вдоль стен возвышались две шикарные стенки: одна — с книгами, другая — с хрусталем. Торец комнаты занимала лоджия, другой был завешен огромным ковром с пестрым восточным орнаментом. Стулья аккуратно расставлены около длинного, уже почти накрытого стола, над которым хлопотали две женщины. Одна — пожилая, подтянутая дама, чем-то напоминала Михаилу учительницу русского яэыка и литературы, другая помоложе и попышнее была похожа на оперную певицу Ирину Архипову. Про первую Подцыбин подумал: «Бабушка Томы», но услышав, как «Ирина Архипова» сказала: «Нюра! Отнесите это на кухню», а та согласно кивнула головой, понял, что она тут на вторых ролях.

— Мама, знакомьтесь, Миша, — произнесла Тамара.

— Нина Михайловна, — развернулась та с чуть надменной улы6кой и подавая руку.

— Михаил, — прикоснулся к тонким пальцам губами, невольно обратив внимание на тяжелый золотой браслет, охвативший запястье.

Этот его поступок хотя и произвел некоторое благоприятное впечатление на мать Томы, но та все равно с какой-то отчужденностью в голосе бесстрастно произнесла:

— Очень приятно. Тома, веди гостя к себе в комнату. Подождем отца.

Тамара повела Мишачка в другую комнату поменьше и попроще обставленную.

— Вот и мои аппартаменты, — сказала и тут же выпорхнула с розами назад.

Вернувшись, поставила вазу с цветами на пианино:

— Класс!

— Это мне подарил для тебя один генерал, — и, не удержавшись, добавил. — Береговой.

— Это тот, что на Брежнева похож? — опросила она.

— Ну, ты можешь считать, что и от самого Брежнева, если тебе так приятно.

— Конечно, от Леонида Ильича получить розы было бы лестно.

— В следующий раз учту, — поджал обиженные губы Михаил.

— Ну, ладно, не огорчайся, от Берегового тоже приятно, — словно утешила Тамара. — Ну, как прошло дежурство? Задержали какого-нибудь террориста?

— Нет, сегодня желающих не было.

— Чего ж так слабо, — бросила она. — Хочешь, я тебе бомбочку подкину? Это любимая, папина.

Нажала клавишу кассетника. Раздался сиплый голос Высоцкого:

В комнату прямо влетела Нина Михайловна и, махая белыми руками, зашипела, как гусыня:

— Ты что, ты что?! Выключи сейчас же! Отец пришел. Тамара щелкнула магнитофонной клавишей и молодые тихонько посмеялись. Вскоре из-за двери снова раздался голос Нины Михайловны:

— Тома и Миша! Олег Кириллович ждет вас.

— Пошли! — потянула Тома. — Будь смелей!

В затененном металлическими жалюзями кабинете за письменным столом сидел широколицый с изящным пробором в седеющих волосах мужчина в черном пиджаке с темно синим в крапинку галстуком и уже рядом с ним в кресле Нина Михайловна.

— Курсант Подцыбин, — представился с робким достоинством.

— Олег Кириллович, — ответил мужчина, задумчиво глядя куда-то сквозь него.

«Как рентгеном просвечивает, — подумал Михаил и внутренне сжался. — Не знает ли он про мою киевлянку?»

— Садитесь, курсант, — проговорил генерал.

Тома дернула Михаила за руку и тот опустился рядом с ней на диван:

— Миша! Я говорила папе и маме, что мы любим друг друга и хотим пожениться, — начала Тамара. — И про тебя, конечно, что знаю, рассказала. А папа хотел на тебя посмотреть. Вот, смотрите.

Губы Олега Кирилловича искривились в усмешке.

— Смотрю, смотрю, — протянул он, переложив блокнот на столе. — Это у вас серьезно?

— Конечно, пап, — сказала дочь.

Михаил утвердительно кивнул головой.

— Я бы хотел от самого молодого человека услышать что-нибудь вразумительное. Мы ведь мужчины — рабы логики.

Подцыбин заметил, как Нина Михайловна ухмыльнулась.

— А логика требует каких-то обоснований. Слушаю тебя.

Михаил почувствовал, что диван уходит из-под него. Он прокашлялся и начал:

— Ну, и что ж тут обосновывать, Олег Кирилллович. Любовь — есть любовь.

— Любовь зла, полюбишь и козла! — рубанул генерал. — Такой разговор меня не устраивает.

«Еще за дурочка сочтет», — испугался Подцыбин и продолжил:

— Я не увлечение имел ввиду. А как раз духовную близость.

— Ишь, ты, начитан! Ну и что же у вас там за духовная близость прорисовалась?

— Хватит тебе, пап! — не выдержала Тома. — Устроил экзамен. Сейчас я тебе скажу. Во-первых, у нас с Мишей близкие корни. Его дед — красноармеец, мой дед — красноармеец. Его отец — офицер, фронтовик, мой отец — тоже. Во-вторых, мы с ним ровесники. У нас совпадают вкусы, интересы…

— Скажи, как заговорила, — продолжил Олег Кириллович. — Родители-то его в курсе?

— Да, — встрепенулся Михаил. — Вот отец должен приехать.

— Скажу тебе так. Ты должен понимать, что такое чекистская семья. Это фактически единая команда. Любой прокол с кем-нибудь из вас отражается на моем служебном положении. Поэтому для начала советую не поддерживать контакты с иностранцами. Я говорю азбучные истины. Да и никаких посторонних приводить в дом не позволю. Обо всем будешь докладывать мне. В жизни не води глазами направо и налево. Пристреляй себе одну мишень и тренируйся на ней. Но чтоб мы с Ниной знали и были спокойны.

— Ты о чем это, пап? — спросила Тамара.

— Ты молчи. Это я на всякий случай говорю.

Михаил вытер пот со лба.

— Совсем запугал, — заговорила Нина Михайловна. — Смотри, как вспотел парень. Это все, в сущности говоря, мелочи. Но ими, конечно, не следует пренебрегать. Дом у нас особый. Живут здесь, сам догадываешься кто. Поэтому надо вести себя соответственно.

— Как будто в загранкомандировке, — пошутил генерал.

— У нас так заведено, — продолжала Нина Михайловна. — Чем сложнее у меня с кем отношения из соседей, тем больше я улыбаюсь именно ему.