Луи Буссенар - Монмартрская сирота

Вдруг Жо, весь бледный, насколько могут быть бледны негры, вскочил со вздохом облегчения:

— Хозяин!.. Госпожа!.. Индейцы — там — не враги… Они пришли вместе с женщинами повидать нас… Они идут не с войной.

В это время один из индейцев, по-видимому вождь, соскочил с коня, сбросил в знак мира оружие и приблизился к повозке.

— Ведь это наш индеец… тот человек, которого укусила змея! — воскликнула мадам Дэрош.

Парижанин действительно узнал в нем Черного Орла, который братски протягивал ему руки.

Дэрош протянул ему свои, и они искренне и горячо обнялись.

— О, мой славный краснокожий! Как я счастлив видеть вас! — смеясь и сияя от радости, говорил Дэрош. — А я уже стал вас считать человеком, недостойным доверия.

Индеец снова принял важный вид и, поклонившись мадам Дэрош, сказал:

— Черный Орел не забывает… Он обязан жизнью белому врачу… Благодарность — добродетель краснокожих… Белый врач всегда будет любимым братом Черного Орла.

— Я тоже буду вашим другом, вашим братом. Но скажите: каким ветром вас занесло?

— Черный Орел — главный вождь команчей. Он рассказал своим воинам, как белый спас ему жизнь, и они захотели познакомиться с белым другом краснокожих. Они попросили разрешения сопровождать вождя, когда он повезет жену, Красную Лилию, в лагерь своего друга.

— Как, ваша жена и ребенок здесь, и вы ничего не говорите? Где же они? Позовите их сейчас же? Между нами не должно быть никаких церемоний. Будьте у нас как дома.

Команч улыбнулся, повернулся к воинам и произнес несколько слов по-индейски.

Тотчас же от отряда отделился всадник на белом коне, которым он управлял с замечательной ловкостью.

Дэрош узнал в нем молодую женщину, прелестное создание, оригинальной и редкой красоты.

На ней была длинная, стянутая в талии блуза из дубленой кожи, а к груди был привязан кожаными ремнями очаровательный ребенок, протиравший крошечными кулачками заспанные глазенки.

Индианка соскочила с лошади со смущением, придававшим ей еще большую прелесть, приблизилась к европейцам.

Черный Орел с неподражаемым достоинством горделиво указал на нее и сказал:

— Вот Красная Лилия, моя жена, и Колибри, моя дочь!

Прекрасная индианка произнесла на гортанном наречии несколько слов, вызвавших одобрение Черного Орла и воинов-команчей.

Слова эти, полные благодарности, вождь переводил на английский язык по мере того, как она их произносила.

— Красная Лилия никогда не забудет, что белый спас ее мужа, великого вождя команчей. Она вечно будет верной сестрой белого, его жены, и ее дочь Колибри будет воспитана в любви к белым и их детям. Да ниспошлет им Маниту долгую и счастливую жизнь!

Ее речь, исходившая из самого сердца, глубоко тронула парижан. Эта благодарность, эта привязанность, которые она так живо чувствовала и о силе которых, как увидит сейчас читатель, свидетельствовали ужасные доказательства, взволновали их до глубины души.

Дети, Марсель и Элиза, подошли к молодой матери и с нежностью поцеловали крошечную Колибри.

Маленькая дикарка отвечала радостным смехом, и на ее бронзовых щечках появились ямочки. Все это переполняло счастьем родительские сердца.

Через несколько минут белые и краснокожие слились в одну дружную семью.

Чтобы как следует отпраздновать радостную встречу, Дэрош хотел выкатить весь свой запас виски и огненной воды, которые так любят индейцы.

Черный Орел, однако, решительно отказался.

Он прекрасно знал, как опасен этот яд, расточаемый янки с такой коварной щедростью.

— Нет, нет! Не надо огненной воды; только благодаря воздержанию команчи до сих пор сохранили свою гордую независимость.

Окончив беседу, индейцы соскочили с коней и отпустили их на волю: благородные животные были обучены являться на первый зов хозяина.

Человек двадцать воинов стали приближаться, держа в руках копья с привязанными к ним ужасными трофеями.

Дэрош с глубоким отвращением заметил пучки волос на содранной с черепов коже, не успевшей еще засохнуть и красной от крови.

Команчи с невозмутимым хладнокровием дикарей втыкали свои копья глубоко в землю на некотором расстоянии друг от друга, и скальпы развевались на высоте двух метров при малейшем ветре.

Парижанин обратился к Черному Орлу за разъяснениями, что означают эти странные украшения.

Вождь команчей сказал, что он узнал о намерении десперадо напасть с большим отрядом на прибывших недавно с запада поселенцев, то есть Дэроша и его семью, чтобы убить и ограбить их.

Узнав, когда и где они намерены осуществить свой страшный план — индейцам известно все, Черный Орел, совершенно излечившись после укуса змеи, бодрствовал много дней и ночей, выведывая и наблюдая.

Краснокожие терпеливо выждали момент, когда десперадо пойдут на ранчо Монмартр, и предупредили это свирепое нападение.

С быстротой молнии они налетели на разбойничью шайку, перебили и скальпировали всех, кроме одного, которому Черный Орел сказал:

— Белый, его жена, дети и черный слуга — братья команчей. Если хоть один волосок упадет с их головы, если пропадет хоть один их конь или будет украдена хотя бы одна корова, то десперадо по обоим берегам Рио-Гранде будут перебиты команчами. Иди и сообщи всем десперадо волю Черного Орла, великого вождя команчей.

В заключение Черный Орел с гордостью обратился к Дэрошу:

— Теперь, белый брат, можешь спокойно жить на земле, которую ты облюбовал. Никто никогда не осмелится тебя тронуть. Если какие-нибудь случайные грабители, не знающие о твоем союзе со мной, осмелятся прийти сюда, то будь спокоен: вид скальпов десперадо заставит их бежать отсюда навсегда.

— Я понимаю, мой дорогой друг, — сказал Дэрош, пожимая его руку. — Это вроде того, как у нас вешают в вишневых садах мертвую ворону, чтобы она служила пугалом. Благодарю, мой славный брат, благодарю не за эти мерзкие парики, а за вашу дружбу и за ту великую услугу, которую вы мне оказали.

этого дня поселенцы чувствовали себя в безопасности.

Страшный урок, данный пограничным бандитам, принес свои плоды, и обитатели ранчо Монмартр спокойно принялись за работу.

Они добились заметных успехов в разведении скота.

Кобылицы и коровы, пасущиеся на роскошных пастбищах, давали обильный приплод, и не проходило недели, чтобы в стаде не появлялось еще несколько телят или жеребят, резвящихся около своих матерей.

Лошади содержались в загоне, окруженном забором из железной проволоки.

Колонисты жили тесным семейным кругом, вдали от городского шума. Здесь они могли забыть о страстях, эгоизме и безобразной жизни, которыми так бесславно известны крупные города.