Владимир Гусев - Искатель, 2013 № 11

— Получается…

— Значит, мы можем продолжить наши эксперименты?

— Шестнадцать часов требуется на перенастройку всех систем, а там пожалуйста.

— Шестнадцать часов — отсрочка невелика. Особенно если есть гарантия на сотни лет.

Как недавно я, Алексей Александрович обошел неспешно красное светило. Петр Аркадьевич шел на шаг позади. Потом постояли, глядя на шар и восхищаясь — тем, что заполучили звезду, и тем, что пользуются ее мощью. А впрочем, мысли я не читаю даже во сне. Что вижу, то и вижу.

— Сегодняшний день уже кончается, пора и отдохнуть, — сказал Алексей Александрович.

Он принадлежал к тем натурам, для которых день от вращения планеты не зависит: начинается в момент пробуждения и длится до момента засыпания.

В том же порядке, господин Романов на полшага впереди профессора Юмашева, они двинулись прочь.

Я прощально взглянул на плененную Бетельгейзе (невероятно, но ведь — сон!) и отправился вслед.

Шли они, несмотря на ночной час, либо благодаря ему — быстро. Дошли до лифта. Часами-ключом Алексей Александрович его открыл. Ну конечно, его часы — сезам для всех дверей и во сне, и наяву.

Сам я во сне лифтами не пользуюсь, но если меня везут — другое дело.

Впрочем, лифт большой, все поместились. Я, конечно, затаился в уголок — просто из вежливости.

На жилом этаже лифт остановился. Петр Аркадьевич вышел, вернее, Алексей Александрович позволил тому удалиться.

Я выбирал недолго — остался с господином Романовым, который продолжил свой путь в одиночестве. То есть это он думал — в одиночестве, я ведь невидим.

Мы оказались в личной башне господина Романова, на уровне гостиной.

Никакой охраны — видимо, Алексей Александрович доверял той, что внизу. И то, множа охранников, множишь измену.

Гостиная была, что называется, из быта помещика девятнадцатого века. Хорошего помещика, владельца полутора-двух тысяч душ, ну вот как Иван Сергеевич Тургенев. Никакой бьющей в глаза новизной мебели, все надежно, проверено временем, разве что большой плоский телевизор и еще — компьютер-ноутбук на столе гамбсовской работы. Гамбс — единственный мастер, которого я знаю, по Ильфу и Петрову. На самом деле это вполне мог быть и другой краснодеревщик.

Алексей Александрович сел за стол, к открытому и включенному компьютеру и начал что-то писать. Писал он быстро, десятью пальцами. Я заглянул ему через плечо. Это было письмо, но Романов отправил его прежде, чем я успел прочитать хоть слово. Капризы сна…

Оставив компьютер включенным, он встал и подошел к другой двери, которую открыл теми же часами.

Это оказался еще один лифт. Что ж, кататься так кататься!

Катались мы недалеко — вверх, в спальню Романова.

В спальне Романова окон в стенах не было вовсе. Ни одного.

Свет, приглушенный, спокойный, шел из хитрых светильников, таких хитрых, что казалось — он падает из ниоткуда.

На стенах ничего, ни картин, ни гобеленов. И мебели самый необходимый минимум. Узкая походная кровать, шкаф и бюро.

Романов занялся обыкновенными предсонными делами. Примыкавшая к спальне душевая комната была небольшой, но вполне современной.

Ладно, пусть спит.

Я пролетел сквозь стену, обогнул башню и понесся к себе — быстро, быстрее, еще быстрее. Утомительное это занятие — видеть сны.

Спать хочется.

Утром я проснулся слегка разбитым. Не совсем, только с края, словно старая, но любимая чашка. Виновата ли в том полуночная встреча с господином Романовым или наступил пик дезадаптации, я ведь в пяти часах к востоку от своего относительно постоянного места жительства? Не знаю. Не исключено, что и сон сказывается. Видеть вещие сны — нелегкий труд. Правда, был сон вещим, нет, с уверенностью не скажешь. Говорят, всякий сон вещий, если правильно толковать. Допустим, все, что я видел, — пустое, чепуха, не имеет ничего общего с действительностью, выбросить из головы и забыть поскорее. Таково подавляющее количество снов у подавляющего большинства людей.

Но я — меньшинство. Я часто вижу вещие сны. Вот и теперь я проверил: жучки, что приснились мне, оказались в тех же местах, что и во сне. Объяснений тому два. Первое: во сне мозг обработал информацию и выдал на-гора готовые ответы, ответы более точные, нежели он, мозг то есть, мог сделать наяву, постоянно отвлекаемый на всякие пустяки. Объяснение второе — полумистическое. Душа и тело едины, но при определенных обстоятельствах делимы. Астральное тело — часть души — может ее покинуть и бродить неподалеку. А порой — и подалеку. Заставить душу трудиться помогают разные приемы — медитация, пост, отшельничество. Отшельники, прячась в пещерах, тоже ищут тишины и покоя, где сознание их раскрепощается настолько, что создает удивительно точные прогнозы-пророчества.

А у меня это наследственное. Мама и бабушка работали там, где их талант был востребован страною, в месте настолько секретном, что и не скажешь уверенно, существовало ли оно на самом деле. Прабабка же была обыкновенной сельской ведьмой, находила пропавшие вещи, а случалось, и людей. В войну раньше всех знала, кто погиб, кто в плен попал, а кто жив-здоров. И если похоронка приходила по ошибке — нечасто, но бывало, — она говорила: жив твой мужик, вернется, жди. Поэтому, получив похоронку, бабы шли к ней, как к последней надежде: вдруг скажет — жив? Но много чаще похоронки оказывались точными, и вдовы сердились, будто прабабка решала, кому жить, а кому умереть. Одна из сердитых и написала донос. Не знала, глупая, что прабабка тот донос увидит во сне — и бросит село, с дочкой переберется в освобожденный, но разрушенный Воронеж, разрушенный настолько, что никому и в голову не приходило искать там прабабку. Других дел хватало.

Я видел вещие сны, но реже мамы и бабушки. Вероятно, у женщин эта способность сильнее — пара икс-хромосом усиливает, что ли. И потому никто не препятствовал моему увлечению спортом, напротив, поощряли. Видно, роду был нужен олимпийский чемпион. Или просто спорт и ведовство не мешают друг другу. Вот и теперь: жучки были реальностью, но была ли реальностью звезда-гармоника в недрах Замка? Или это нужно понимать в переносном смысле? Например, небольшой ядерный реактор, обеспечивающий энергией поместье господина Романова. Вряд ли три ветряных генератора способны удовлетворить все потребности. А если штиль?

Пройдя утренний контроль лейб-докторицы Людмилы Ивановны, поднялся к Вике.

Та уже ждала. Это хорошо. Если тренировку ждут и предвкушают, значит, заниматься смысл есть.

— Я только что была у папы, — сказала она. — Он говорит, что я здорово подтянулась.

— То ли будет, — пообещал я.

Сегодня мы шли по маршруту Б. На этот раз нас атаковали не абстрактные силуэты, а монстры — Дракула, Фредди Крюгер, Вурдалак, Чужой и Хищник. Те, кого, в общем-то, не жалко. Статуи из пластика, искусно раскрашены, не хуже, чем в музее восковых фигур, если рассматривать с расстояния пяти метров и дальше. Но нам рассматривать некогда, мы стреляем. Воспитание решительности у женщин и детей. Правда, при попадании чудовища рычат столь злобно, что палец сам нажимает на курок: попадание — хорошо, а два — лучше. Слежу за Викой. В Дракулу стреляет с заминкой — все же гуманоид, а вот Чужой заминки не вызвал.