Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 08

Молчание.

Тогда он набрал сотовый Савенкова, но ответила почему-то Варвара:

— Слушаю.

— Это я, Варя.

— Олег? Где ты?

— На чердаке.

— Не поняла, где?

— Труп тут в квартире, внизу менты, а мы с Настей сидим на чердаке.

— Где?

— Варвара, ты успокойся. Лобачев совершил убийство, мы за ним следили, а он свалил все на нас и на «Сову». В офис вы не возвращайтесь, там вас всех повяжут. Звоните Рогову, пусть срочно ищет Лобачева на синей «четверке», номер 30–23.

— Все понятно, Олег. У нас очень много новостей, но все потом. Где вы Лобачева видели?

— Мы на чердаке дома. Старыгинский переулок, девятнадцать. Лобачев уехал минут сорок назад.

— Настя с тобой?

— Да. Но она сейчас новое платье примеряет.

— Вот и хорошо. Если убежите от ментов, то срочно летите в Воскресенское. Лобачев раньше всех нас там будет.

В этот момент к Олегу подошла Настя в модном синем балахоне.

Она держала в руке аккуратно сложенные грязно-белые брюки. Посмотрев на них с сожалением, она отчаянно размахнулась и забросила основную улику в самый темный угол чердака.

Они совершенно спокойно спустились и вышли во внутренний тенистый двор дома.

Основные силы полицейских стояли на солнечной стороне дома. Они сгрудились у злополучного подъезда.

Первая встретившаяся им торговая точка явно претендовала на звание универмага. На полках маленькой временной стекляшки располагались пиво и импортные сладости, детские игрушки и магнитолы, инструменты и кожаные куртки.

Скучающая продавщица быстро надела приветливую маску. Олег ответил ей еще более широкой улыбкой:

— Уважаемая! Мне нужно приодеть свою девушку. Такой товар у вас есть?

— Обязательно есть! Не при старом режиме живем. Теперь у нас все есть. Вот могу предложить эти белые брюки.

— Нет, спасибо! Нам лучше какое-нибудь красное платье.

На настойчивый звонок Караваева за дверью откликнулся голос Аркадия Липкина.

Спокойная, почти дачная жизнь совершенно расслабила «молодую» парочку, находящуюся в состоянии медового месяца.

Вчера они до часу ночи играли в карты, затем смотрели ночной канал легкого содержания, а затем спали вместе. В переносном смысле.

Одним словом, на самом деле они уснули в пятом часу.

Липкин подошел к двери в одних трусах без всякого намерения открывать кому-нибудь.

— Кто там?

— Я из «Совы». От Савенкова Игоря Михайловича. Он вам пакет просил передать, секретные документы.

— Вы их под ковриком оставьте. Я потом возьму.

— Нельзя так делать. Очень важные документы. Он просил передать их лично в руки. Вам или Раисе Павловне.

Аркадий попытался стряхнуть с Себя сон.

Он внимательно посмотрел на закрытую дверную цепочку. Она выглядела достаточно внушительно. Для уверенности он даже подержал ее пальцем и повернул торчащий в двери массивный ключ.

Дверь медленно приоткрылась.

Затем человек, стоявший за дверью, резко и сильно ударил в нее плечом. Сорвавшаяся цепочка больно щелкнула Аркадия по правой скуле.

Он устоял, но обеими руками схватился за щеку. Второй удар, уже по левой скуле, свалил его на пол.

Это был чистый нокаут.

Очнулся Липкин крепко привязанным к стулу. Раиса сидела за столом и что-то писала.

Кроме хозяев в комнате было еще двое гостей. Двое крепких мужчин разного возраста.

Одного из них Аркаша точно знал. Это был тот, кто заказывал спектакль с Павленко. Тот, кто платил артисту деньги за роль Шама. И это тот, от кого он бегал последние два месяца.

Лобачев заметил, что Аркадий очухался, и подошел к нему.

— Очень хорошо, что вы ожили, молодой человек. Так не хотелось прощаться, не заглянув вам в глаза. А теперь можно завершать пьесу. Саша, этот артист будет нам мешать. Ты успокой его навсегда.

— Кляп, что ли, ему соорудить?

— Кляп — это временно и не очень надежно. А актер больше никогда нам не будет нужен. Возьми вон тот большой красивый пакет и прихвати веревочку. Действуй, Саша!

Караваев работал основательно. Поскольку веревки нигде не было, он огляделся, подошел к подоконнику и резким движением оторвал провод от утюга, недавно привезенного Галаевой из Химок…

Затем он надел на голову Липкина пакет и аккуратно на два узла завязал провод на его шее.

Отступив на два шага, Караваев посмотрел на свою работу и начал машинально вытирать об себя руки, будто они были в крови.

Но этого ему показалось мало, и он побрел на кухню к умывальнику.

Лобачев встал между Раисой и Липкиным, который дергался, вдыхая последние глотки воздуха.

— Продолжаем, госпожа Галаева. Итак, пишем с новой строки: «Не желая участвовать в гнусной деятельности гражданина Савенкова и возглавляемой им фирмы «Сова», я заявляю…» Пишите, Раиса, пишите. Или вы тоже хотите сыграть в пакетик?

Странный шум на кухне не насторожил Лобачева. Он подумал, что Саша переволновался, потерял координацию и смахнул что-нибудь на пол.

Лобачев собирался продолжить диктант, но в этот момент в комнату ввалился Игорь Савенков, тащивший перед собой обмякшего Караваева. За ним проскочил Ермолов, который, расставив руки, начал медленно подходить сбоку.

Лобачев сразу же узнал Савенкова. Он видел его всего один раз, тогда на даче, в Валентиновке. Видел через щель в калитке и запомнил. Крепко запомнил.

За две секунды мозг Лобачева просмотрел все возможные варианты действий. Он сообразил, что ему не успеть вытащить свой пистолет. Савенков четко держит его на мушке своего «Макарова».

А «Макаров» ли это?

Лобачев даже подался вперед, вглядываясь в знакомые очертания.

— Спокойно, Лобачев, Не делай резких движений. Я сегодня очень нервный. Я и выстрелить могу. Прошу вас, Раиса Павловна, отойдите к окну.

Савенков отпустил Караваева, и тот рухнул у его ног. Видимо, на кухне Ермолов приложил его очень капитально.

У Лобачева в мозгу стучала только одна мысль: «Это у него не «Макаров’’, а детская игрушка. Это муляж. Отверстие в стволе слишком узкое. Это игрушка или, в крайнем случае, газовый пистолет. Сейчас мы все это и проверим».

Федор отскочил в сторону от приближающегося Ермолова и закинул правую руку за спину, пытаясь извлечь свой пистолет.

Почти сразу Лобачев увидел вспышку и почувствовал, как сотни колючих снежинок впиваются ему в шею, в подбородок, в щёки.

Ему не было больно. Просто мгновенно все потемнело перед глазами, и он начал проваливаться в теплый водоворот. Он уже не услышал командного крика Савенкова: «Всем на улицу! Липкина немедленно вынести. Двери не закрывать».

Сам Савенков рванулся к окну, где, чуть пошатываясь от едкого газа, стояла Галаева. Одним ударом Игорь разбил стекло и вышиб раму. Потом он перевалился через подоконник и свалился на землю, увлекая за собой уже обмякшую Раису. Откашлявшись и протирая глаза, она минуту лежала под яблоней.