Анатолий Галкин - Искатель. 2014. Выпуск №1

В деревне Сосенки было всего три петуха. На ночь хозяева запирали их в курятниках. Но на рассвете птицы все равно голосили. Правда, не громко и назойливо, а как-то приглушенно и ласково.

За многие годы Ирина Багрова привыкла к этим утренним звукам. А вот для Вадика Хилькевича вся деревенская жизнь была непривычной, странной, но приятной.

Приятной потому, что сбылась мечта холостяка. И пусть в шесть утра в воскресный день его будит петух из соседского сарая. Пусть так! Но он просыпается, чувствуя рядом тепло женского тела. А это уже такое счастье, что ни в сказке сказать, ни пером описать. От этой радости в душе наступают идеальная гармония и полный кайф. Хочется улыбаться, петь романсы и скакать козликом.

Они стали жить вместе всего три недели назад. Но пока еще не считали себя мужем и женой. Как офицеры и сотрудники подразделения «Икар», они были юристами, а значит, формалистами. Пока нет печати в паспорте, это не супружество, а приятное сожительство. В крайнем случае, это гражданский брак.

Так получилось, что недавно на вечернем совещании у начальника «Икара» полковника Потемкина они намекнули о предстоящей свадьбе. И все сотрудники сразу засуетились, заулыбались и засыпали их советами. Все намекали на банкет. Поэтому будущим молодоженам пришлось даже огласить дату регистрации — двадцатое мая.

Влюбленный Вадим попытался выскользнуть из-под одеяла, не разбудив Багрову. Он выполз на край кровати и спустил ноги на холодный пол.

Обстановка в избе была вполне городская. Если бы не огромная русская печь и низкие окна, то комната вполне была бы похожа на гостиничный номер. Особенно тем, что в центре расположился не стол, а кровать на две персоны.

Вадик встал и оглянулся. Его Ирочка еще не проснулась, но уже зашевелилась. Ее левая рука обнимала опустевшую подушку. Это было приятно. Казалось, она и во сне тянется к нему.

И от этого Вадиму очень захотелось порадовать невесту чем-нибудь грандиозным. Не стандартным образом, типа «кофе в постель», а чем-то необычным, чем-то сногсшибательным.

И это случилось! Но не по его вине.

Одновременно зазвонили два сотовых телефона. Сначала играли тихо, а потом сразу начали усиливать громкость мелодий. Они гремели во всю мощь, а его любимая безмятежно спала.

Вадим бросился к обоим аппаратам, но ни одного не успел выключить. Ирина вскочила, как по тревоге, рванулась к своей сумке и первой услышала это неприятное слово «Тайфун».

Звонивший ей Кузькин мог бы ничего больше не говорить, но он уточнил:

— Ты поняла, Багрова, что я сказал?

— Поняла. Ты сказал что-то про «Тайфун».

— Вот именно! Я понимаю, что звонить в шесть утра это свинство, но начальство так приказало. Кстати, Муромцев рядом со мной. И он никак не может дозвониться Хилькевичу.

— Вадим сейчас возьмет трубку.

— Так он у тебя? Еще свадьбы не было, а вы уже того? Просто тихий ужас, Ирина. Вы подрываете моральный облик российского сыщика.

После этих фраз Кузькин сам окончательно проснулся. Он стал засыпать Багрову шутками на самую острую тему. Что взять с этого простого парня? У юмориста Льва Кузькина никогда не хватало чуткости и деликатности.

Итак, руководством объявлен «Тайфун». Это такое кодовое слово, по которому все сотрудники Службы особого назначения должны бежать на виллу «Икар», в свой особняк на северной границе Южного Бутова. «Тайфун» — это сигнал тревоги. Не надо думать, а надо хватать вещи и спешить к месту сбора.

У каждого офицера должен быть «тревожный чемоданчик», но ни у кого его нет. Поэтому Ирина разложила на кровати две сумки. Они одевались и одновременно собирали все необходимое по списку: полотенце, миску, ложку, фонарик, мыло, консервы и перочинный ножик.

Через сорок минут они уже были в Бутово.

Вот правый поворот, за которым тупик и стена болотного цвета. А еще дальше серо-буро-зеленые ворота. Это и есть въезд в виллу спецслужбы «Икар».

Как и всегда, тревога была учебной. Но впервые за результатами следил куратор «Икара» генерал Вершков.

Тимур Аркадьевич стоял на крыльце с секундомером и фиксировал результаты:

— Молодцы, товарищи офицеры! По времени все уложились в норматив. А теперь мы посмотрим содержимое ваших «тревожных чемоданов».

Это был очень веселый аттракцион. Список необходимых вещей содержал двадцать четыре пункта. Его составляли еще в стародавние послевоенные времена. Тут значилась экзотика типа портянок и зубного порошка. Никто не знал, зачем все это сыщику. Но все знали, что приказы и инструкции надо не обсуждать, а исполнять.

Получалось это не у всех!

Въедливый Вершков каждую вещь сверял со списком:

— У вас, Хилькевич, почти порядок. Сразу видна женская рука. Но это не портянки, а шарфик в три обхвата. И он один, а ног у нас две. А у вас, Кузькин, шести пунктов не хватает. Ни консервов нет, ни офицерской линейки. А где у вас трусы?

Генерал был нормальным мужиком. Он и сам понимал, что эта проверка напоминает цирк. Но он улыбался и давал людям повеселиться. Тем более что в конце сбора по тревоге Тимур Аркадьевич решил всех порадовать:

— По результатам учения ставлю вам почти отлично. Пять, но с минусом. Теперь о самом главном.

Вершков встал, и моментально встали все остальные. Генерал увлек народ к окну и соорудил маленький хоровод. На самое видное место он поставил Ирину с Хилькевичем. Уже поэтому все поняли, о чем будет идти речь.

— Вся ваша бригада заслужила праздник. Но до меня дошли слухи, что наметился прямой и явный повод для торжества. Одним словом, я заказал наш пансионат «Дубки» на три дня. Двадцатого мая там отмечаем свадьбу, а потом гуляем по полной программе. Все расходы оплачивает контора. Кроме спиртного и обручальных колец. Считаю, что это премия всем вам. И, конечно, подарок нашим молодым. Нет возражений?

Удивительно, но возражений не было. Все были за банкет и отдых на природе.

Антон Петрович Маслов считал себя артистом. Не только ведущим на телевидении, не только актером и журналистом.

В слове «артист» ему представлялось что-то волшебное и благозвучное. Это как академик, фокусник или просто самородок. Артист — это всегда мастер высшей пробы.