Сергей Саканский - Искатель, 2013 № 09

— А он никуда не собирался? — Карелин понял, что перегнул в своем любопытстве палку, но ничего не мог с собой поделать.

— Да почем я знаю? Но даже если бы и собирался, уж наверное, дверь бы все-таки за собой закрыл, — сказала цыганка и, давая понять, что разговор окончен, начала спускаться по лестнице.

— Так он не закрыл дверь?

Цыганка исчезла из виду, так и не ответив.

Карелин подошел к двери Яна Кшиштофа и толкнул ее ладонью. Дверь открылась легко и бесшумно. Из квартиры донесся запах кофе и хлеба. Карелин вошел внутрь, лихорадочно сжимая рукоять пистолета. Осмотрев обе крошечные комнаты и кухню пропавшего профессора, он обнаружил на его письменном столе распечатку из двух страниц, скрепленных степлером. Текст был напечатан крупным шрифтом и красными чернилами, а заголовок текста гласил: «Дверь в мир кошмара. Летопись хранителя ключа». В этой импровизированной летописи говорилось о существовании некоего древнего Мира Кошмаров, в котором правила необъяснимая черная магия. Мир этот, согласно изложенному, существовал так давно, что даже шумерская цивилизация еще не появилась на свет. Дверь в Мир Кошмаров можно было открыть только с помощью специального ключа — трех деревянных монет, вложенных в шкатулку, из которой они произошли. Кроме того, необходимо было провести какой-то магический обряд. Далее, по всей видимости, давалось описание этого обряда, но язык, на котором оно излагалось, был Карелину незнаком. Воровато оглядевшись по сторонам, он свернул распечатку в трубочку и засунул в свободный карман плаща, после чего поспешно покинул квартиру пропавшего профессора.

На следующий день Карелин отыскал в интернете контору, оказывающую услуги перевода с редких иностранных языков. Взяв распечатку, он сел в автобус и поехал туда, где она располагалась. Из трех предложенных ему полиглотов только один сумел узнать в этом языке индонезийский. Это был высокий молодой человек по имени Костя.

— Я смогу перевести это к завтрашнему утру, — сказал он, внимательно разглядывая текст.

— Почему так долго? — поинтересовался Карелин, сгорающий от нетерпения.

— Вообще-то я специализируюсь на языках скандинавского блока, а индонезийский — это скорее мое хобби, но вы не волнуйтесь, завтра перевод будет готов.

На следующее утро Карелин пришел в контору, и там двадцатилетняя секретарша с голубыми ангельскими глазками и таинственной демонической улыбкой сообщила ему, что Костя заболел. Карелин выпросил у секретарши Костин телефонный номер и, придя домой, тут же ему позвонил.

— Алло, — проговорил хриплый голос.

— Костя?

— Да. А кто меня…

— Это ваш вчерашний клиент из бюро переводов, Артем Карелин, — перебил его Карелин, сгорающий от нетерпения.

— А, здравствуйте! — сказал Костя. — Ваш перевод готов, если хотите я могу его вам зачитать.

— Будьте любезны.

Примерно минуту в трубке стояла полная тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Карелина и громким стуком его взволнованного сердца. Потом раздался шорох, и Карелин услышал Костин голос.

— Ох, ну и посмешили же вы меня вчера этим текстом! Где только такой нашли? Не текст, а прямо-таки книга чернокнижника!

— Что там написано? — пробормотал Карелин.

— Тут написано: для того чтобы обрести силу трех животных и стать бессмертным, нужно открыть дверь в Мир Кошмаров.

— И как же это сделать?

— Для этого необходимо вложить три деревянные монеты, которыми двадцать тысяч лет назад Черный Арлекин расплатился с первым на земле человеком пожелавшим продать свою душу, в красную шкатулку алчности, в результате чего дверь в Мир Кошмаров откроется.

— Это все?

— Нет, еще есть запись, сделанная от руки. Тоже на индонезийском. Согласно этой записи, красная шкатулка и подробная инструкция проведения ритуала находятся в пятнадцатом доме улицы Воронцова, в комнате, где улыбка повергает в ужас, под взглядом, который обманывает.

— Что это значит? — спросил Карелин, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Косте.

— Не знаю. Но мне показалось забавным, что эта красная шкатулка хранится в нашем городе.

— Да, действительно.

— Пожалуй, я бы даже съездил туда, если б не заболел.

— И думать забудьте, это просто невинный розыгрыш.

Карелин пообещал завтра вечером заехать к Косте домой и отдать ему деньги за выполненный перевод, после чего они попрощались и Карелин повесил трубку.

На следующее утро Карелин отправился на улицу Воронцова. Он приехал туда на автобусе и потом еще минут десять вынужден был добираться пешком, пока не увидел тот самый пятнадцатый дом, о котором говорил Костя. Утро выдалось очень холодным, и Карелин непрестанно кутался в плащ, тщетно пытаясь согреться. У самого дома дорогу ему перебежала черная кошка.

— Черт бы тебя подрал, — только и сказал он, глядя ей вслед.

Дом был полностью деревянным, что очень удивило Карелина — в городе давно уже не строили ничего из дерева, предпочитая холодный и бездушный камень. Ни с того ни с сего с неба стал моросить мелкий противный дождь, и Карелин, не захвативший зонта поспешил спрятаться в доме. В этот миг у него за спиной послышалось неприятное воронье карканье, от которого забегали по телу мурашки. Он даже потянулся к пистолету, подумав пристрелить мерзкую птицу, но, оглянувшись, нигде ее не увидел.

Войдя в дом, Карелин почувствовал запах кофе и свежего хлеба, как в квартире пропавшего профессора. Кстати, тогда ни хлеба, ни кофейной чашки в квартире он так и не нашел. Здесь же пить кофе тем более было некому. Мрачное сырое помещение едва ли подходило для жилья.

«По-хорошему, эту развалину давно бы следовало снести», — подумал Карелин, аккуратно ступая по заваленному камнями и битыми стеклами паркету.

В доме было довольно темно, и Карелин мысленно похвалил себя за то, что захватил фонарик. Он включил его, и желтый свет подобно волне покатился вперед, рассекая тьму. Стекла под ботинками зловеще скрипели, действуя Карелину на нервы. Он хотел пробраться в дом тихо, как это делали его любимые детективные герои.

Пройдя еще несколько шагов, Карелин направил свет фонаря чуть вправо и вздрогнул от ужаса. Перед ним стоял сделанный из дерева двухметровый Арлекин, выкрашенный черной краской. Колпак, надетый на его голове, раздваивался, и каждая сторона увенчивалась подвешенными на ней медными бубенцами. В одной руке Арлекин держал нож, а в другой отрубленную волчью голову. Но не это заставило Карелина вздрогнуть. Причина была в улыбке Арлекина — в ней чувствовалось что-то настолько пугающее и иррациональное, загадочное и непостижимое, что заставило сердце Карелина застучать так быстро, как оно еще никогда не стучало.