Алексей Клёнов - Искатель. 2014. Выпуск №9

К нему вновь вернулись сомнения: что здесь на самом деле происходит, и какая ему отведена роль в некой чужой игре?..

В следующей деревне угреши пожаловали им еще один браслет и замысловатое украшение вроде мониста: на серебряной цепочке висели продырявленные старинные монеты вперемешку с камушками. Деньги были царские, камушки — обыкновенные, «наши», как заметила Делла.

Она разложила трофеи на две кучки и прочитала означенные на них заветы. «Сильному можно верить, сильного стоит любить, сильный достоин пути славы», — говорило монисто. «Рыба движется вверх по течению», — говорил браслет.

— Стоп, — сказал Иван. — Объясни мне, пожалуйста, как ты это читаешь? Насколько я понимаю, — он поочередно ткнул в три одинаковых знака, похожих на заряженный лук, — этот символ и означает сильного?

— Нетрудно угадать, если знать перевод.

Иван перебрал камушки и сложил три знака подряд: «сильный», «солнце» и «жизнь». Спросил:

— И что же тут написано?

Делла засмеялась:

— Амамутя дает жизненную силу.

Иван ответил, даже не задумавшись:

— Сила жизни — солнечный свет. Или что-то другое. Да на таком языке можно сказать что угодно, была бы фантазия у читателя. Что-то здесь не то, Деллочка. И знаков по-прежнему двадцать шесть. Нет, сегодня появился двадцать седьмой. Он что означает?

— Это рыба.

— Отлично, рыба. Меж тем как в китайском языке иероглифов тысячи. Странно это все. И ты мне чего-то недоговариваешь.

Делла молчала. Недоговорила: Хорошо, будем думать дальше.

Иван думал об этом странном письме, пока не заснул… Возможно, все эти заповеди и не требуют большего количества знаков. В таком случае, само письмо было изобретено именно для того, чтобы записать заповеди. Из символов, означающих «жизнь», «солнце», «грех», «радость», «горе» и так далее, вполне можно составить короткие назидательные афоризмы.

На следующий вечер он застал девушку за странным занятием. Она полагала, что он спит, поглядывала на него, но Иван, как бы что-то почувствовав, просто притворился спящим.

То, что он увидел сквозь полуприкрытые веки, привело его в недоумение. Делла сидела, низко склонившись над столом, и разглядывала, как сперва показалось ему, все свои добытые амулеты… Нет, она не разглядывала, а складывала их… Как пазл.

Ивану было хорошо видно, как эти обсидиановые пластиночки, соприкасаясь своими причудливыми краями, прилегают одна к другой, плотно, без малейшей щели. Вот уже обозначен и угол, и фрагмент противоположного края — какая-то небольшая, с лист бумаги размером плита.

Теперь Ивану стало ясно, что это вовсе не отдельные украшения, а фрагменты чего-то целого, и главное — Делла не коллекционирует какие-то брелочки, как она поведала сначала, а ищет что-то.

Опять ложь. Все их отношения с самого начала замешены на лжи.

Затем Иван стал думать об этой странной плите вообще. Края камушков плотно прилегали друг к другу, щель исчезала. Так разрезать камень мог только лазер… От этой мысли, от самого слова «лазер» Иван содрогнулся. Лазер в девятнадцатом веке. Рассуждения на эту тему могут завести слишком далеко.

То, что складывалось на столе рукой поэтессы, было каким-то текстом. И, теперь уже безо всякого сомнения, было ясно, что это не иероглифы, а буквы, и Делла знала об этом, и она скрывала это знание от Ивана. Что же делать: так и продолжать с нею игру, притворяясь, что он ни о чем не подозревает? Иван не привык к таким отношениям. Он пошевелился, приподнялся на локте. Плечи Деллы напряглись, она медленно подняла голову.

— Это ведь все же буквы, да? — спросил Иван. — Почему бы сразу об этом не сказать, зачем врать про какие-то назидания на этих камушках?

— Я не врала, — сказала Делла, опустив глаза. — А подглядывать нехорошо.

— Так уж вышло. Ты, наконец, что-нибудь расскажешь или нет?

— Это действительно буквы.

— А я уж поверил в свою «жизнь» на камне.

— Ты не дослушал. Символы означают и то и другое. В старинной бабушкиной книге была их расшифровка. Это как… Ведь в славянской азбуке то же самое. Аз — это буква «а» и одновременно — я, личность как понятие. Л — это «люди». Только у славян таких букв несколько, а у угрешей — все. Поэтому сочетания знаков можно прочесть и как иероглифическое письмо, и как текст на языке угреш. И все эти камушки должны сложиться в текст, который даст ответ на всё. Об этом сказано в древней книге. Книга утеряна, но на разбитой скрижали должно быть стихотворение. И в нем — ключ ко всему…

— Гм! Древний текст, это я понимаю, но с чего ты взяла, что это именно стихи?

— Просто потому, что я поэтка с детства. Или наоборот: я и стихи-то начала писать потому, что всегда знала об этом окончательном стихотворении. Я почему-то всегда знала, что это именно стихи, ведь пророчества обычно делались в стихах, у Нострадамуса, например. Я не могла тебе всего этого сказать.

— Но почему?

— Сама была не уверена. Это во-первых.

— А во-вторых?

— Видишь ли… — Делла опустила голову. — Я с самого начала использовала тебя. Как ты и сам догадался. Мне бь1ло неловко, правда. Я хотела всячески скрыть от тебя это. Отсюда и ложь. Вся неправда, которую ты от меня слышал, имела только одну причину: я не хотела, чтобы ты догадался об этом. Да, я использовала тебя, чтобы найти камушки.

— Какая глупость, девушка! Сказала бы сразу. Я ищу то-то и то-то, не хочешь ли ты мне помочь? Или…

Ивану вдруг пришла совсем неожиданная мысль.

— Что мы ищем, ты хоть имеешь какое-то представление?

— Нет. Но в этих стихах сказано что-то очень важное. Тайное. Самое главное! И это главное может быть очень страшным. Очень!

Иван посмотрел на пазл.

— Что-то уже прояснилось?

— Есть отдельные фразы и слова. Пока все довольно туманно. Но стихотворение складывается — в одном я уверена.

— Очень интересно. Что же дает расшифровка?

— Это не расшифровка. Просто половины камушков не хватает. Читаются лишь отдельные слова: берег, храм или капище, жертвенник… Целые фразы: лодка, причалившая к берегу. Люди, идущие в поисках веры… Смысла пока нет.

Иван внимательно рассмотрел мозаику на столе. Делла перемещала камушки, руководствуясь логикой слов, которые выстраивались на доске. Не зная языка, сложить пазл было невозможно, потому что вариантов притирки камушков друг к другу было множество. Фрагменты были большие, как из браслета, и маленькие, как из перстня, округлые и овальные, с выпуклыми или вогнутыми гранями. Кружки вписывались без щелей в несколько вариантов вогнутостей. Чтобы сложить слово, надо было не только знать язык угрешей, но знать его хорошо. Вот почему Делла не могла сразу добиться успеха. Например, одни и те же символы могли составить и слово «берег», и слово «зверинец». Все же, по смыслу других слов, зверинец был здесь совсем ни при чем…