Леонид Платов - Земля Савчука. Затерянные миры. Т. 9

— Позвольте, позвольте, — горячатся «санниковцы». — Санников видел две земли одновременно: одну на север, другую на северо-запад от Новосибирских островов. Вторая оказалась на месте. Де-Лонг наткнулся на нее: остров Беннет, пожалуйте! А как же та, что была видна на севере? Ведь он их одновременно видел… Какой же это мираж, согласитесь…

— Мираж, который вдобавок возникает всегда на одном месте… Толль ясно видел гористую землю и также на север от Котельного…

— Насчет гор помолчали бы лучше. Совсем бред… Толль ваш считал, что они высотой до 2225 метров. Каково? Да таких гор и на материке в этой части Сибири нет. И не могло быть…

— Ну, хорошо, а птицы?

Упоминание о птицах вызывает смех скептиков.

— Внимание! Главный козырь сбрасывают!

— Ну и что же? Попробуйте, объясните с птицами. Нансен, находясь западнее Котельного, видел гаг, летевших на север. Видел? Где они летовали?

— Очень просто. На Беннете.

— Допустим. А как понять записи Толля, найденные на Беннете. Над Беннетом пролетали: морской орел с юга на север, сокол и гуси с севера на юг?

— А вот как! — Наш синоптик, принадлежащий к партии скептиков, прокашливается. — Птицы отправлялись к кромке льда. Там летом полно водорослей, рачков, рыб, масса корму.

— На кромке гнездовать нельзя. Где же они птенцов выводят?

— Ну, знаете! Искать дорогу на остров по воздушному следу птиц…

— Всякий след хорош, если приводит к цели, — парировали мы, — вот ведь Ляхов… Он по следу оленей нашел два южных острова Новосибирского архипелага…

Скептики пожимали плечами.

— Увольте от таких примеров. Если говорить о следах, которые привели к открытию земли, так говорите о морских течениях, о дрейфе льдов… Вы не Ляхова вспомните, а Шиллинга, Литке, Кропоткина, угадавших по дрейфу льдов Землю Франца-Иосифа. Или Визе, который по зигзагам пути брусиловской «Святой Анны» определил: в центре Карского моря должен быть остров! И нашли остров…

Упоминание о дрейфе льдов подливало масла в огонь.

— Мы и о таких следах помним, — торжествовали «санниковцы». — Посмотрите на карту. Направления дрейфов «Фрама» и «Седова» показывают, что между ними, примерно в широтах Земли Санникова, лежит льдораздел — суша. Она оставалась справа от «Фрама» и от «Седова» слева…

— А почему ни Нансен, ни седовцы не увидели ее?

— Полярная ночь! В каком месяце они были там? То-то и оно. В январе. В пяти шагах не видно ни зги.

— Про песцов не забудьте, — раздавался несмелый голос из угла, — песцы ведь прибегали к «Фраму», подкармливались отбросами. А они обычно живут в норках. Значит была поблизости земля?!

«Антисанниковцы» делали новый выпад.

— Вы верите в птиц, — говорили они, — мы — в самолеты. Сколько раз пролетало над этим районом звено Алексеева, когда эвакуировало людей с «Садко», «Малыгина» и «Седова». И что же? Никаких признаков земли!

— Потому что земля севернее и покрыта туманом, — не сдавались мы.

— Нет уж, странная все-таки ваша земля. Еще в прошлом столетии ей везло. Ее видел Санников, ее видели Толль и его проводники. А уж в нашем столетии… — Скептики красноречиво разводили руками.

— Так что же это по-вашему? Массовая галлюцинация? Или земля под лед нырнула?..

Тут разговор переходил на гипотетические земли вообще, на те появляющиеся и исчезающие на картах острова, против которых стоят две условных буквы «сс» — «существование сомнительно».

Сколько раз пролетало над этим районом звено Алексеева…

Припомнили, конечно, «Большую Землю Копая», показанную на парижской карте 1726 года к западу от острова Врангеля с пометкой: «Сию землю видел шелагский мужик Копай». Две экспедиции сержанта Андреева в 1763 и 1 764 годах, однако, не решили вопроса об этой земле.

Припомнили Землю Джиллиса-Петермана к северо-востоку от Шпицбергена. Ее существование предполагал Баффин, ее видели капитан Джиллис в 1613 году, адмирал Макаров в 1899 году, а в 1925 году Уорслей. Но ни «Красин», ни «Книпович», ни «Персей», ни «Садко» в советские годы не обнаружили признаков ее существования.

Припомнили и остров Ратманов в Беринговом проливе, долго темневший маленькой точкой на карте, и однажды, когда к нему приблизился корабль, бесследно растаявший в воздухе, как дым.

— Да, много хлопот у картографов с этими землями, — задумчиво заметил кто-то, — то наноси, то стирай. Возня!

Тут, понятно, припомнили известный среди гидрографов анекдот. Один из островов Северной Земли был назван из-за обилия на нем птиц чистиков Островом чистиков. Картографы напутали и обозначили его, как остров Чистякова. Так появился в Арктике новый исследователь, открыватель земель.

А пока в кают-компании звучал мужественный смех и противники изощрялись в остроумных аргументах и язвительных шутках, в ушах пишущего эти строки, который, в сознании собственной незначительности, скромно сидел где-то в уголке, звучали слова якута Джугели, проводника Толля.

Спрошенный Толлем, «хочет ли он дойти до земли», — а горы ее в ясную погоду были отчетливо видны с Котельного, — Джугели ответил кратко: «Раз наступить — и умереть!»

— Да, — самозабвенно думал я, — раз наступить — и умереть! Вот девиз исследователя-романтика, открывателя новых земель!

«Нерпа», между тем, лавируя среди льдин, продолжала двигаться на восток. Третий день уже находились мы внутри белого пятна. Признаков земли не было.

Материковая отмель в этом районе необычайно далеко выдается на север. Эхолот показывал очень медленное нарастание глубин.

Первого сентября налетел шторм. Он бушевал несколько дней и расчистил широкое пространство, нечто вроде залива во льдах, и по нему «Нерпа» смогла подняться еще на полтора градуса к северу. Так далеко в этих местах летом и по чистой воде не забиралось еще ни одно судно.

…Эхолот показывает мелководье. Местами линия делает короткие скачки в сторону, это — подводные ухабы, небольшие холмы, одинокие скалы. Вот-вот линия сделает резкий и длинный зигзаг. Я боюсь этого момента. Это будет означать, что древний берег Сибири круто оборвался и начались уже океанические глубины. Тогда прощай Земля Санникова! Мало вероятно, чтобы за границами отмели могли существовать острова.

Даже скептиков, как ни хорохорятся они, видимо, лихорадит. Они забегают ко мне в рубку, будто невзначай взглядывают на показания эхолота и, чертыхнувшись, убегают по своим делам.

Гидрогеологи еще придирчивее анализируют пробы морского грунта. Он странен. Очень много крупнозернистых, слабоокатанных обломков. Такие обломки оседают обычно вблизи центра разрушения или в зоне холодных течений, для которой характерен зеленый минерал глауконит, но его нет в пробах. Значит?