Иван Коновалов - Сержант и капитан

— Никита Иваныч, не уйдет, сейчас мы его поймаем, вы пока отдышитесь. — Алексей побежал прямо, Петр — налево. Никита побежал по диагонали прямо к детской площадке. Бабушки, сидевшие на лавочках, в ужасе смотрели на то, что происходит. На железных качелях с сигаретой в зубах раскачивался, видимо, местный король — мальчишка лет пятнадцати. Его люльку мерно толкали двое пацанов лет десяти, и удавалось это им с трудом. В их глазах читалось, что они видели пробегавшего Антипова, и, поскольку Никита бежал прямо на них, в испуге одновременно показали большими пальцами назад, не говоря ни слова. Никита проскочил мимо, бросив на ходу «спасибо». Понятно. Антипов перескочил забор в заднем конце двора. Там были свалены какие-то железные балки, а кирпичная кладка наверху была сильно разрушена. Один прыжок — и Никита перелетел через стену. Приземлился он на Антипова. Тот лежал ничком, выбросив руки в стороны и раскинув ноги. Никита, упав на него, потерял равновесие, рухнул на бок, но, сразу перевернувшись, инстинктивно схватил Антипова за плечо и тут же отдернул руку. Она стала липкой от крови. Никита подскочил и отступил на пару шагов назад. За забором послышался железный грохот и отборный мат, и потом прямо над телом появились две головы — Леха и Петруха. Они посмотрели на Никиту, на Антипова. Больше не последовало ни слова. Никита достал носовой платок и насухо вытер руку.

— Никита Иваныч, вы ему пульс пощупайте, а то он и прикинуться может, — осторожно предложил Алексей.

Никита пришел уже в себя и согласно кивнул головой. Он подошел к лежащему ничком Антипову и перевернул его на спину. Горло бывшего риэлтора было перебито почти пополам. Голова держалась на позвоночнике. Из сонной артерии кровь бьет быстро, и поэтому под головой Антипова было огромное, все увеличивающееся красное пятно. Кровь толчками растекалась снаружи. Это даже не рана — это хирургическая операция с незашитым швом. Никита видел на войне вещи похуже, но он так хотел от них отвыкнуть. Он отошел в сторону и показал преторианцам на тело:

— Обыщите его, ребята, что-то я запыхался.

Петруха с Лехой проворно перепрыгнули через стену, не споткнувшись о тело, в отличие от Никиты, и быстро обыскали его. Нашли только паспорт на имя Антипова Василия Анатольевича.

— Ну, по крайней мере, мы не ошиблись, — подвел итог Никита, — уходим.

Блестяще задуманная операция провалилась. Они засветились. Возвращаться назад через двор, который они пробежали, уже нельзя. Никита огляделся: они были во дворе какого-то то ли заводика, то ли стройуправления, то ли еще чего-нибудь, связанного с техникой. Это хорошо. Отсюда они уйдут незамеченными. Они быстро прошли через пустынный механический двор, заполненный частями машин, механизмов и станков, выбрались на соседнюю улицу, которая была совершенно пуста. Сориентироваться, куда идти, было нетрудно. Через пять минут они добрались до машины и поехали в контору. Все подавленно молчали. Единственная ниточка, которая вела к какому-то призрачному выходу из тоннеля, оборвалась. Никите очень не хотелось еще раз бить головой об стену Митю. Во-первых, это будет непоследовательно, а во-вторых, крайне неприятно признаваться в проигрыше. Антипова убил тот, кто давил на Митю. Но Митя не знает, кто это. Никита вернулся почти туда же, откуда начал. Осознавать это было обидно вдвойне еще и потому, что Никита понимал: побеги он хотя бы на две секунды быстрее, возможно, ничего этого бы не произошло.

Они приехали в офис. Первое убийство, которого никто из них не совершал, но в котором они все были завязаны, придавило их. Никита ушел, ничего не объясняя — и так все было понятно. Ждать и молчать. Вахтер сразу остановил его:

Вас начальник срочно просит, так и сказал — дело, не терпящее отлагательств.А почему не позвонили? — переспросил Никита.Велено было вас не беспокоить до того, как сами не появитесь.

— Понятно, — бросил Никита и пошел к Позднееву-старшему. В кабинете шефа был и Митя. Никита больше не собирался играть в начальника и подчиненного. Дело зашло слишком далеко. Он встал в проходе, не переступая порог, ожидая реплики от Позднеевых — хоть от папы, хоть от сына. Оба безмолвно пилили его взглядами.

— Может быть, все-таки соизволишь войти, Никита Иванович? — выдавил из себя начальник.

— Вот это мило, уже с отчеством, а всего месяц проработал. Быстро я заработал ваше уважение, Сергей Борисович. Что случилось? Или вам ваш сын нажаловался на самого себя? Рассказал, какие подлости он делал, поведал о планах на будущие подлости, а вы его после этого сразу же простили — ну как же, он ваш сын, я опускаю слова, что приемный, потому что сам без отца рос.

Никита все-таки вошел в кабинет, предупредительно распахнув полы пиджака и показав заткнутый за пояс пистолет.

— В общем, я так решил. Митя — твой бывший друг и мой… — он осекся, — сын. Он покаялся, и мы должны его защитить. Я прошу тебя, чтобы ты это сделал. Отвезешь его в Шереметьево-2 завтра к пяти вечера и посадишь на самолет. Пусть улетает в Лондон, учит английский язык и думает над тем, что он натворил. Хочешь со мной поспорить, Кор — нилов? — Он предупредительно нажал на какую-то кнопку. В кабинет из боковой двери вышло трое молодцов независимого вида с походкой, выдающей их желание подраться.

— Вот что я вам скажу, Сергей Борисович. Не надо мне угрожать, это вас унижает. Ваш сын попал в неприятную историю, и до этой неприятной истории он был моим другом, Пусть его кто-нибудь другой в аэропорт везет, народу тут много.

— Мудак ты, Митя, — все, что смог сказать Сергей Борисович.

Никита вышел, не желая участвовать при окончании этого разговора. Он не хотел присутствовать при современном кон — фликте отцов и детей. У Тургенева сын верил в прогресс и презирал папу за то, что он в прогресс не верит, а ныне папы презирают сыновей за то, что те стали настолько прогрессивными, что перестали понимать, что значит слово «мужчина».

Никита дошел до машины, когда его поймал звонок Сергея Борисовича:

— Корнилов, если сам не хочешь ехать, то отправь с Дмитрием своих бойцов, предварительно проинструктировав. Да, и вот еще что. Звоню я тебе не за этим. В истории с чеченцами, как выяснилось, ты не виноват. Это была их личная разборка по их собственной вине. Повезло тебе, что ты под общий каток не попал.

— Ладно, поймали, Сергей Борисович. Завтра встретимся, но только после того, как я высплюсь. Вы даже не представляете, как мне нравится диктовать условия. Вы это, наверное, уже лет двадцать делаете, а я всего лишь две недели. — И Никита отключил телефон.

По дороге домой он вспомнил, что забыл забрать у тети Маши свой великолепный ужин, и чертыхнулся. Треволнения сегодняшнего дня давали о себе знать — желудок постепенно прилипал к позвоночнику. Он зашел в небольшой продуктовый магазинчик и равнодушно посмотрел на витрины, уставленные колбасами, ветчинами, сырами и йогуртами. Сразу представилась поварешка тети Маши, с хлюпаньем зачерпывавшая густой наваристый борщ и наливавшая его в пакет, шкворчащие на плите жирные сочные стейки, медленно покрывающиеся золотисто-коричневой корочкой. Нет, после таких мыслей покупать какие-нибудь полуфабрикаты просто невыносимо. Обиженный на самого себя, Никита развернулся и вышел, решив, что завтра он первым делом поест от души, а уж потом займется поисками негодяев, преступников и злоумышленников.