Иван Коновалов - Сержант и капитан

— Слушайте, вы, неудавшийся уездный предводитель ко-манчей. Когда я вспомнил, где видел лицо одного из своих соседей по этажу в Орловской гостинице «Русь», я понял, кого это лицо возит. Так что вы меня не удивили, а скорее, напросились на проблемы. Золото у меня. Я его меняю на имя. На имя того, кто вас пригласил в столь безнадежное предприятие.

Никита еще раз достал золотой портсигар, пришпилив его указательным пальцем в колено. Американец Балашофф, который, видимо, рассчитывал, что только одно его неожиданное появление в таком захолустье сразит Никиту наповал, теперь не знал, что делать. Ему нужен был тайм-аут.

— Мой дедушка искал то, что вы нашли. Мой отец даже и не думал попытаться поискать то, что вы нашли, он считал, что в вашей сумасшедшей стране любые поиски проводят либо к разорению, либо к сумасшествию. Мне нужны деньги. Отдайте. Я сюда за ними приехал. Бизнес гибнет. А вы здесь как-нибудь проживете. — Балашофф вытянул вверх руку и сделал знак «ко мне». Телохранители начали сужать кольцо.

— Стойте. — Никита предупреждающе сунул руку за пазуху. Телохранители и сам Балашофф сделали то же самое. — Вы что, идиот? Если бы я не хотел договориться, я бы сюда не пришел. Давайте, убейте меня, а потом возвращайтесь в Америку, становитесь нищим и занимайте очередь за бесплатным куриным бульоном.

— Если я вам это имя назову, мой нахальный друг, мне даже на куриный бульон не придется рассчитывать. Я не так молод, как вы, но жить все еще хочу. — Балашофф развел руками и щелкнул пальцами.

Стрелки за его спиной выхватили пистолеты. На стволах были глушители. Никита одновременно с ними выхватил своего «макарова».

— Значит, не договорились? — уточнил Никита.

— Не договорились. Бросайте пистолет. У меня нет выхода, мы не можем вас отпустить. Вы же не умеете останавливаться. Вы будете копать, пока не докопаетесь до истины, которая вам совершенно не нужна. А копать вы умеете. За две недели выкопали то, что моя семья ищет восемьдесят лет. Сейчас мы вас убьем и перетрясем с миноискателем всю деревню. Если вы и спрятали свою находку, то где-то недалеко. — Восхищенный своей собственной логической цепочкой, Балашофф звонко хлопнул себя по коленке.

Никита, много раз видевший смерть очень близко, увидел ее еще раз в глазах Балашоффа. Времени на размышления не было. Он выстрелил первым, уже падая набок за выкрашенную зеленой краской могильную ограду. Пуля ударила в плечо «младшего киллера». Удар развернул его, пистолет выпал из руки. Он рухнул на землю, крича от боли срывающимся писклявым голосом разбившего коленку ребенка. Никите казалось, что он падал вниз целую вечность. Он видел сквозь решетку, как Балашофф перевернулся через спину и спрятался под лавку. Раненый «младший киллер», метаясь от страшной боли, поднялся, думая только о мести, и стал стрелять вокруг себя. Боль мешала понять ему, что он делает. Никита напрочь сбил его второй пулей прямо в лоб. Второй стрелок бросился в сторону, стреляя на ходу. Никита выстрелил еще и еще.

— Вввзыг… вввзыг… вввзыг… — бесшумные пули жалили решетку со всех сторон — пожухлая зеленая краска летела Никите в глаза — и рвали траву рядом с ним. «Старший киллер» был опытным бойцом.

— Корнилов, у вас нет выхода, сдавайтесь! — закричал из-под своей лавки Балашофф. Вместо ответа Никита послал в его сторону две пули сквозь решетку. «Старший» хладнокровно отступил и стал еще опасней. Еще несколько секунд, и он обойдет с фланга и окажется у Никиты в тылу. Надо выбираться. Никита пополз по-пластунски на левую сторону кладбища. Примерно в тридцати метрах от него пролегал тот самый широкий овраг, разделяющий деревню на две части. Склоны его заросли густым кустарником. Прекрасное место для отступления. Укрываясь за могильными решетками, Никита почти выполз из-под обстрела. Справа наискосок он увидел перебегающий пригибающийся силуэт, упал набок и выстрелил по движущейся мишени. Силуэт выстрелил в ответ. Шансы Никиты на выживание стремительно сокращались. Его брали в клещи. Но овраг был почти рядом, всего три метра. Никита рывком поднялся и прыгнул вперед, вытягиваясь стрелой. Слабые хлопки глушителей зазвучали с двух сторон. Никита допрыгнул. Он пролетел головой вперед в кусты и покатился вниз по косогору. Падение было недолгим. Он налетел всем телом на молодую березку и согнул ее своей тяжестью. На противоположной стороне оврага за боем наблюдала стайка местных мальчишек. Никита поднялся и побежал вдоль по оврагу в сторону деревни. Ботинки скользили по сочной яркой зеленой траве. Теперь стратегическая инициатива была снова на его стороне — он вырвался из окружения.

Из глубины оврага наверх вела хорошо протоптанная тропинка. Никита ринулся по ней, подчиняясь ее пробитому миллионом шагов направлению. Тропинка выходила к самому близкому к кладбищу дому со стороны оврага. Он выиграл несколько секунд. Когда окажется на поверхности, они будут вынуждены преодолеть открытое пространство, чтобы добраться до него. И здесь он их перестреляет, как стаю волков, бегущих к уснувшему у потухшего костра ямщику.

Выход из оврага все ближе и ближе. На всякий случай на бегу Никита заменил почти отстрелянную обойму. В ней оставался еще один патрон, и это опаснее, чем пустая обойма. Небольшая обманчивая отсрочка в серьезной перестрелке.

Выскочив из оврага, Никита упал набок, держа пистолет нацеленным в сторону кладбища. Ему было хорошо видно за листвой кустарников, как две маленькие фигурки бежали, пригнувшись и одна держала пистолет двумя руками перед собой, а вторая старалась спрятаться за его спину. Попались.

— Оглянись, придурок. — Железо затвора хищно клацнуло за спиной Никиты. — Поворачивайся медленно и отбрось ствол в сторону.

Холодная сталь уперлась в затылок, подтверждая слова не просчитанного противника. Никита отбросил пистолет подальше от себя и повернулся. Наклонившись над ним с дробовиком в руках, улыбался давно знакомый член команды господина Балашоффа.

— Ты что, водитель? — наобум бросил Никита.

— Угадал, — ответил обладатель крупнокалиберного средства устрашения и пребольно ткнул им Никиту в лоб. — Поднимайся. Пацаны! — крикнул он за голову Никиты, — Птичка в кле…

Удар страшной силы сбил шофера с ног. Он начал падать на Никиту, но тот вовремя откатился. Позади рушащегося тела стоял старый, согбенный, но чрезвычайно довольный собой Аркадий Васильевич Лавочкин с двустволкой в руках. Стволы дымились. Прапорщик Лавочкин переломил двустволку, выкинул отстрелянные патроны и вставил новые. Защелкнув затвор, он с удовлетворением стукнул по ружью:

— Картечь. Убийственная штука. Ни один гад не уйдет. А ты думал, я тебя брошу?