Джон Нэнс - На орбите (в сокращении)

Она оборачивается, одетая элегантно, но, как и полагается в таких случаях, строго.

— Дороти?

— Господин директор?

— Спасибо, что пришли так быстро.

Он уводит ее в соседний зал.

— Дороти, у меня есть для вас задание. Я получил приказ от Президента организовать операцию по спасению корабля АКП, который застрял на орбите. Вам о нем известно?

— Более-менее.

— Хорошо. Приказ есть приказ, особенно когда он исходит от Президента. Однако НАСА не забывает о мерах предосторожности. Мне нужно, чтобы вы отправились на Кейп. Если какой-нибудь комитет Конгресса будет допрашивать вас о том, какое официальное поручение я вам дал, говорите следующее: вы должны координировать действия агентства и следить за соблюдением мер безопасности.

— Понятно.

— Однако…

— Думаю, я поняла. Я знаю, как вы относитесь к частным полетам. Если выяснится, что риск слишком велик, наш корабль стартовать не сможет. А я очень постараюсь обнаружить те риски… на которые ребята с юга не обратили внимания.

Шир удовлетворенно кивает:

— Рад, что вы так к этому относитесь. Как вы понимаете, я не могу доверять каждому из работающих на Кейпе.

— Вы хотите получать от меня доклады?

— Нет. В случае чего мы должны все отрицать.

— Я так и думала. Тогда мне лучше испариться, — говорит она и быстро уходит.

На борту «Бесстрашного», 18 мая, 8 ч. 45 мин. по тихоокеанскому времени

Проснувшись, Кип вдруг понимает, что с момента старта корабля прошло больше суток. Он уже несколько раз открывал и закрывал ноутбук, но слова так и не складывались в связное повествование. И все же Кип еще раз открывает компьютер, закрепляет его на коленях и опускает пальцы на клавиатуру.

На экране снова появляется странный запрос — требуется ли ему некое соединение, и Кип не задумываясь отвечает «да». «Что за чертовщина?» — удивляется он. Все говорит о том, что компьютер ни к чему не подключен — ни к сетям, ни к модему, ни к другим компьютерам.

Он открывает файл и начинает все заново.

Кто-нибудь слышит меня? Разумеется, нет. И не услышит, по крайней мере в этой жизни, конца которой ждать осталось недолго. Но давайте сделаем вид, что Вы меня слышите — в каком бы году Вы ни читали эти строки.

Наверное, мне следует вопить: «SOS! SOS! SOS!» Я пассажир частного космического корабля «Бесстрашный», стартовавшего из пустыни Мохаве, штат Калифорния. Какой-то маленький объект пробил обшивку корабля и голову пилота, который умер на месте. Связь не работает, воздуха осталось на четыре дня. В общем, веселого мало.

Вероятно, поначалу воздуха у меня было больше, чем на пять дней. Однако первый день я провел, паникуя, рыдая и злясь — вообще вел себя как идиот. Но теперь все в порядке. Смерть — штука неизбежная. Я понимаю, что шансов на спасение у меня нет, что группа покрытых испариной ученых — там, внизу, — не сможет в последнюю минуту родить некое магическое решение. Мой корабль — не «Аполлон-13».

Когда я выиграл этот полет, меня честно предупредили: если что-то случится, ни НАСА, ни космические агентства других стран не будут меня спасать. Но я решил рискнуть. А теперь я сижу здесь, зная, что у меня осталось четыре дня на то, чтобы поговорить с безмолвным жестким диском. Но самое печальное — я не могу попрощаться ни с семьей, ни с друзьями, над головами которых пролетаю каждые полтора часа.

К слову, неполадка на корабле такая: после удара не включается тормозной двигатель. Так что я застрял на стабильной орбите и меня мучает чувство вины, когда я вспоминаю, как моя жена Шарон умоляла меня не рисковать. Наверное, и сын Джеррод тоже никогда меня не простит, тем более что он винит меня в смерти своей матери. Да и у моих девочек никогда не будет возможности выслушать меня и узнать, почему все так получилось.

Тут он ловит себя на мысли — не обратиться ли с несколькими словами к Дайане? — и это желание его удивляет. Ее имя словно само собой всплывает в сознании Кипа. На мгновение ему кажется, что именно мысль о Дайане вдохновляет его, заставляя снова и снова искать возможность вернуться назад.

В свои сорок четыре года я представляю собой наихудший тип белого англоязычного мужчины: папашу средних лет, переживающего кризис среднего же возраста. Я уже долгое время считаю, что потратил последние двадцать лет жизни впустую или по меньшей мере выбрал когда-то неверный путь.

«Нет, — думает он. — Я не собираюсь сидеть тут и жаловаться компьютеру».

Кип чувствует в желудке боль, он не сразу понимает, что просто-напросто голоден. В боковом отсеке, куда он уже заглядывал, лежат белковые плитки и другая пища. Кип достает одну плитку и жадно грызет ее, запивая водой из пластиковой бутылки.

Его вновь завораживает солнце, уходящее за горизонт, быстрая смена красок — от ярко-красной к лиловой и к черноте звездного неба. «Интересно, — думает Кип, — когда все закончится и я окажусь… где-то там… смогу ли я так же остро воспринимать такую вот красоту?»

Рай. У него есть собственное определение рая, родившееся, вероятно, из-за того, что в последние несколько лет интимная жизнь его была довольно скудна. «Рай — в объятиях любой красивой женщины, если вам удастся ее заполучить».

В молодые годы ему случалось влюбляться так сильно, что он неделями не мог ни есть, ни думать о чем-то другом.

Например, Линда Гаммел — Кип улыбается, вспоминая ее. Он никогда никому о ней не рассказывал. Родители Кипа пришли бы в ужас, узнав об их романе, а отец Линды попросту убил бы его. Но теперь…

Кип бросает взгляд на клавиатуру, и его вдруг охватывает волнение при мысли о том, что он может воскресить те мгновения, пусть даже на экране компьютера.

Ну хорошо, поговорим начистоту. Надо же с чего-то начать… А поскольку ни меня, ни тех, кого я упомяну, уже не будет в живых, когда ты, мой читатель, прочтешь эти строки, я расскажу тебе о самом счастливом времени в моей жизни — о юности и о моей первой любви.

Калгурли-Боулдер, Западная Австралия, 18 мая, 23 ч. 55 мин. по местному времени

Убедившись, что родители наконец улеглись спать, Аластер Вуд выскальзывает из постели, надевает теплый халат, садится за стол и включает свою самую главную драгоценность — компьютер с высокоскоростным Интернетом — лучший подарок, полученный им на двенадцатилетний день рождения.

Сонливость и круги под глазами, с которыми Аластер теперь появляется в школе, — это плата за ночные часы у монитора. Многие из его школьных друзей с головой ушли в видеоигры, он же каждую ночь путешествует по свету в режиме реального времени. И словно весь мир вливается в персональный портал Аластера.

Отец, конечно, никогда его не поймет. Аластер уже устал слышать слово «дегенерат» всякий раз, как его застают за клавиатурой. Но он любит отца и понимает: во всем, что касается компьютеров, тот попросту динозавр.