Ольга Репьева - Необыкновенные приключения юных кубанцев

Такой случай вскоре представился: подвернулась Нюська Косая. Об этом нами уже упоминалось…

Однако развела их с Иринкой судьба не насовсем.

Как-то, вскоре после того разговора у Ванька, шел он балкой. Здесь в любую слякоть-непогоду можно ходить, не боясь утонуть в грязи. Впереди кто-то тащил вязанку сухого хвороста. У огорода Кулькиных сбросил с плеч и сел сверху — похоже, отдохнуть. И каково же было его удивление, когда, поровнявшись, встретился взглядом… с парой весенних васильков!

— Синеглазка, ты?!

Не назови он её этим именем, Иринка бы его не узнала — слишком мимолётным было знакомство, много с тех пор утекло воды. Но оно вмиг напомнило всё: и как отомстила за унижение, и как на следующий день он же и извинился, когда вынесла воды; записку, переданную Клавой, взволновавшую до глубины души; как она боролась с собой, не решаясь прийти на свидание и как, наконец, жалела после, обзывая себя трусихой и дурой… Растерявшись, она не находилась, что ответить, а Рудик продолжал:

— Вот уж, действительно, гора с горой не сходится, а человек с человеком встретится… — И сел рядом на хворост.

— А говорили, ты уехал… Я думала, навсегда.

— Как видишь, не навсегда. Не для того свела нас судьба в тот понедельник, чтоб развести навсегда!

— Ты и день запомнил?

— Запомнил и никогда не забуду. Так же, как и следующий, когда всю ночь прождал тебя в вашем саду… Ты, конешно, уже забыла?

— Я храню это твоё письмо… И помню его наизусть.

— Токо вот не поверила. Но я прощаю тебе и эту пощёчину.

Краска отчего-то залила её загорелые щёки, она посмотрела на него своими васильками, но не выдержала взгляда и потупилась.

— А чё это ты не женским делом занялась? Зачем он тебе понадобился? — кивнул на хворост.

— Топливо кончилось. Мы ведь теперь вдвоём с бабушкой остались.

— Можно, я помогу тебе донести это так называемое топливо?

— Помоги, если хочешь…

Во дворе, сбросив вязанку, Рудик взял её ладошку, присел на корточки и ласково посмотрел снизу вверх. Она не отняла её, когда он прижался щекой, улыбнулась:

— Спасибо за помощь… Теперь я сама управлюсь.

— А давай оставим этот хворост на память о нашей встрече, — предложил он, поднявшись. — Дровец деда вам припас, козлик отличный. Наверно, и пила имеется?

— Есть. Только ею надо пилить вдвоём, а бабушка хворает.

— Ежли ты не против, то вторым буду я. И сёдни, и всегда. Хочешь?

— Хочу. Но будешь не вторым, а первым. Чего ты так на меня посмотрел, я не то сказала?

— Да нет… Просто твои глаза мне напоминают весну.

С этого дня стал Рудик у Иры частым гостем. Бабушка, интерес к жизни у которой после тяжёлой утраты поддерживался лишь тревогой за внучку, оставшуюся без родителей, ко вторжению в их быт постороннего поначалу отнеслась настороженно. Но поскольку этот самый быт, а лучше сказать — беспросветная нужда и сплошные трудности, стал заметно меняться к лучшему, опасения её рассеялись. Более того, она нашла Рудика скромным и умным «вьюношей». В доме прибавилось жизни и веселья — стали приходить в гости и его друзья. У внучки появилась новая подружка Вера, которую она оценила не менее высоко. Иногда гости прихватывали с собой и детвору. Это для бабки было праздником души, скрашивавшим одиночество. Порой гостей набивалась полная хата, они задерживались допоздна, любили слушать сказки и были, рассказывать которые бабушка была большая мастерица. Перед иконой теперь по вечерам мерцал язычок керосиновой лампадки, и у бабки, человека глубоко верующего, сердце наполнялось благодарностью к милым и славным ребятам.

Бабкин двор, как мы уже знаем, был напротив амбара, и посещая новую приятельницу, ребята установили: с поста полицай отлучается, особенно после полуночи, отсутствуя при этом достаточно долго. И решили «заделать козла». В худшем случае, проникнуть в амбар с целью поживиться, если там имеется что-то подходящее.

— А ежели та доска привалена чем-нибудь тяжёлым? — высказал опасение Борис.

— Продавлю в другом месте. Но, помнится, она у самого порога, — заметил Ванько. — Навряд, чтоб её привалили.

— Там же будет темно, как в бочке! Не тащить же с собой и лампу?

— Не лампу, а фонарь, — уточнил Миша. — Зажечь, обмотать тряпкой — и годится!

— Я от тёти принёс немецкую свечку, — подключился Рудик. — Очень удобная: круглая, плоская картонная баночка в палец толщиной, залита воском и посередине фитилёк, — объяснил он её устройство.

— Сгодится, — одобрил Ванько. — Значит, сделаем так: Рудик и Борис дежурят снаружи. На всякий неожиданный случай. Я быстро выдавливаю доску внутрь амбара и помогаю Мише — он у нас самый щупленький — забраться через пролом. Ты, Мишок, зажигаешь свечку и хорошенько проверь, нет ли гранат или чего взрывчатого, в боеприпасах ты разбираешься. Если всё нормально, придави чем-нито гранату…

— Маленький я, что ли, что ты мне разжёвываешь! Сделаю всё как надо, воще, — заверил тот.

Словом, все было продумано тщательнейшим образом, учтена каждая мелочь — как и всегда, когда ребята решались на рискованное дело. Не станем утомлять подробным описанием проведения операции, названной в этот раз «Новогодний подарок фрицам»; она удалась.

В амбаре — он оказался загруженным лишь наполовину — Миша обнаружил совершенно безопасное в отношении детонации имущество: бухты колючей проволоки, верёвки, какое-то обмундирование, несколько винтовок и патроны к ним. Один из ящиков, уже вскрытый, был полон свечками наподобие той, которой снабдил его Рудик. Почти все они, а также с сотню патронов перекочевали в мешок и были спущены вниз Ваньку.

На следующий день, во второй его половине, очкастый в сопровождении полицая стали подниматься по ступенькам амбара. С дрожью и волнением наблюдали за ними Федя с Рудиком; Клава с Ириной, тоже посвященные в то, что должно произойти, смотреть отказались. Вот гитлеровец уже отпирает замок… тянет на себя дверь… И в тот же миг глухой взрыв валит обоих навзничь. Ещё через минуту их накрывает обвалившимся амбаром. Прибежавшие вскоре полицаи достали из-под обломков тяжелораненного фашиста и отделавшегося небольшими травмами своего коллегу. Позже прошёл слух, что он был расстрелян немцами.

О причинах случившегося говорили разное, но на ребят, как и вообще на хуторян, подозрение не пало. Имущество было переправлено во второй амбар, а обломки этого растащили потом соседи. В числе прочих запасся дровами и Рудик. Для Иринки.

П о с л е долгого ненастья наконец подморозило. Миша с Борисом пришли к Ваньку пораньше и застали его «играющим со своими гирями». Зная, что он почему-то не любит заниматься при посторонних (как правило, сразу же прекращает упражнения), они не стали ему мешать и наблюдали со стороны. Ждать пришлось недолго. Последнее упражнение сос-тояло в подбрасывании двухпудовой гири попеременно то правой, то левой руками выше головы. На уровне груди он снова ловил её и, пропустив между ног, делал новый взмах и бросок кверху. Закончив физзарядку, упрятал гири под деревянное корыто и направился к ведру с водой. Заметил посетителей.