Артур Дойл - Тайна бильярдного шара. До и после Шерлока Холмса [сборник]

В здешних местах обитает нелюдимый субъект с крайне зловредным характером по фамилии Хидлер. Живет он в небольшой лачуге на склоне горы Шпигельберг и кормится тем, что охотится на оленей и косуль, а также нанимается в проводники к редким туристам, — которые иногда попадают в эту глухомань. На него сразу же пало всеобщее подозрение, основанное лишь на том, что он высокого роста, худощав и обладает грубым и даже жестоким нравом. Сегодня его домик обыскали сверху донизу, но ничего важного не обнаружили. Тем не менее его все же арестовали и поместили в камеру, где недавно сидел Челлини.

На этом месте записи в моем дневнике прерываются примерно на неделю, поскольку наступило полное затишье, которое, как нам всем казалось, уже никогда больше не нарушится. Кто-то объяснял это тем, что ужасный незнакомец предположительно перебрался на новое, более безопасное для него место. Другие полагали, что нам удалось, наконец, схватить убийцу, а именно — негодяя и проходимца Хидлера. Как бы то ни было, в деревне вновь воцарились мир и спокойствие, и этих недолгих семи дней хватило, чтобы развеять нависшее над Ладеном тяжелое темное облако страха, ужаса и всеобщей подозрительности, хотя полиция ни на секунду не ослабляла бдительности. Открылся сезон охоты, и по этому поводу решили устроить праздник со стрелковыми состязаниями. В Ладене, как и в каждой тирольской деревне, есть свое небольшое стрельбище, так что сегодня целый день слышится отдаленное «бабах», «бабах». Здешние крестьяне — отменные стрелки, они бьют в яблочко с четырехсот метров. Даже лучшая в мире армия не одолеет их в горах, где они знают каждую пядь земли.

Днем мы с отцом Ферхагеном и старостой Пфиффором отправились посмотреть на соревнования. Патер сказал, что хинин пошел ему на пользу и что его аппетит весьма улучшился. Мы дружно согласились, что очень полезно устраивать людям развлечения, дабы они поскорей смогли забыть все те ужасные происшествия. Мясник Вагхорн выиграл приз, назначенный старостой. Он выбил пять из шести возможных со ста метров, что по всем стандартам считается отличным достижением.

Второе июня. Кто бы мог подумать, что день, начавшийся так безоблачно и радостно, закончится столь печально? С утренней почтой я получил письмо, из которого узнал, что компания «Сприндж, Вилкинсон, Спрэгг и Ко.» готова удовлетворить мой иск в полном объеме, хотя для окончательного разрешения дела и перевода денег потребуется несколько месяцев. Таким образом, мой ежегодный доход увеличится на четыреста фунтов — это очень важно, когда тебе скоро исполнится сорок семь.

А теперь к главным событиям дня. К моей случайной встрече с кровавым негодяем, который вновь объявился у нас, к его неудачной попытке убить фрау Бишофф, хозяйку «Грюнер Манна», не говоря уж о нашем добром патере, который был на волосок от гибели. Кажется, есть что-то сверхъестественное в поведении этого кровожадного демона и в той безнаказанности, с которой он продолжает творить свои злодеяния. Настоящая причина состоит в том, что улицы Ладена очень плохо освещены — точнее сказать, не освещены совсем, — а также в том, что ко всем домам вплотную подступает густой лес, так что злоумышленник может скрыться без особого труда. Однако, несмотря на это, сегодня вечером он дважды едва избежал возмездия — один раз от моего револьвера, второй раз от блюстителей закона. Спать, я чувствую, мне нынче не придется, так что я могу уделить достаточно времени тому, чтобы изложить эти в высшей мере странные происшествия в дневнике. Я не трус, но жизнь в Ладене становится опасной. Полагаю, что в конечном итоге все здешние жители переберутся отсюда куда-нибудь в другое место.

Однако вернусь к своему рассказу. Ближе к вечеру меня охватило какое-то уныние и тоска, несмотря на то что утро порадовало меня хорошими новостями. Около девяти вечера, когда только начали сгущаться сумерки, я решил немного пройтись и заодно навестить патера. Я полагал, что недолгая беседа на интеллектуальные темы развеет мою хандру. Я положил в карман револьвер — с недавних пор это вошло у меня в привычку — и вышел из дома, несмотря на все увещевания доброй фрау Циммер. По-моему, несколько месяцев назад я отмечал в своем дневнике, что дом отца Ферхагена расположен несколько поодаль от деревни на склоне небольшого холма. Дойдя туда, я обнаружил, что патера нет дома. Впрочем, этого можно было ожидать, поскольку он в последнее время жаловался на бессонницу, и я порекомендовал ему гулять перед сном. Его экономка встретила меня очень радушно, зажгла лампу и проводила меня в кабинет, где я мог подождать, пока вернется хозяин дома.

Я заметил лежавший на столе томик стихов Шиллера в неизвестном мне издании, начал просматривать его, а затем углубился в чтение. Думаю, прошло около часа, когда вдруг что-то побудило меня оторваться от книги и поднять глаза. В жизни со мной случалось всякое, но ничто не может сравниться с ужасом и трепетом, охватившими меня в ту минуту. Одно лишь воспоминание об этом сейчас, спустя несколько часов после происшедшего, повергает меня в дрожь. Из густой темноты сквозь оконное стекло на меня пристально смотрело человеческое лицо. Снизу оно было плотно замотано шарфом, верх его скрывали широкие поля фетровой шляпы, так что я успел заметить лишь безумные, казавшиеся звериными глаза и побелевший кончик носа, прижатый к стеклу. И без рассказов Андреаса Мюрха я сразу понял, что наконец-то оказался лицом к лицу с «мотыжником». В его диком взгляде явственно читалась смерть. На мгновение я словно оцепенел, но тотчас же совладал с собой, выхватил револьвер и выстрелил прямо в зловещее лицо. Я опоздал буквально на какие-то доли секунды. Нажимая на курок, я видел, как лицо исчезло, и в следующий миг стекло разлетелось вдребезги. Я бросился к окну, затем через входную дверь выскочил на улицу, но вокруг было тихо. Ночной гость словно сквозь землю провалился. Без всякого сомнения, он собирался напасть на отца Ферхагена, открыв окно и пробравшись внутрь, и ничто бы ему не помешало, если бы на его пути не оказался человек с револьвером.

Когда мы вместе с перепуганной экономкой стояли на улице и нервно вдыхали свежий ночной воздух, я вдруг услышал сильный шум со стороны деревни. Увы, к этому времени он стал в Ладене обыденным явлением, так что не надо было гадать, что он предвещал. Там снова случилось какое-то несчастье. Нынешняя ночь грозила стать ночью ужаса и кошмара. Я подумал, что мое присутствие в деревне может оказаться кстати, и отправился туда вместе с дрожавшей от страха женщиной, которая наотрез отказалась оставаться одна в пустом доме. У пивной «Грюнер Манн» собралась толпа, и с десяток возбужденных крестьян что-то наперебой рассказывали патеру, прибывшему туда чуть раньше нас. Случилось то, о чем я подумал, но, к счастью, на сей раз все обошлось без смертельного исхода. Двадцатью минутами раньше фрау Бишофф, жена хозяина пивной, вышла из дому к колодцу, чтобы набрать воды, как тут на нее напал высокий мужчина, закутанный в черное с ног до головы, и пытался ударить ее каким-то орудием. К счастью, он промахнулся, и ей удалось что было сил вцепиться ему в запястье, так что второй попытки он сделать не смог. Женщина подняла крик, на который стали сбегаться люди. Неизвестный вырвался и ринулся к лесу, за ним тотчас же побежали двое полицейских. Однако их шансы догнать или выследить его в густом лесу, да еще темной ночью, равнялись почти нулю. Фрау Бишофф храбро пыталась задержать убийцу и заявила, что на его правом запястье остались глубокие следы ее ногтей. Однако это, скорее всего, предположение, поскольку все происходило в темноте. К моему описанию примет преступника она не могла ничего добавить. К счастью, женщина совершенно не пострадала. Патер пришел в ужас, когда я рассказал ему, что произошло в его доме. По его словам, он возвращался с вечерней прогулки, когда услышал доносившиеся из деревни крики, и тотчас же поспешил туда. О своем собственном приключении я никому не рассказывал, потому как люди и так взвинчены и напуганы до предела.