Олесь Донченко - Карафуто

Володя вздохнул. Получается, что подкоп — это только фантазия. Ведь дежурные даже близко не подпустят никого к забору.

Тем не менее надежда не покидала юношу. Планы бегства, будто специально, возникали один фантастичнее другого. Мыслился огромный аэростат, уцепившись за который можно подняться в воздух. План совсем неплохой, но не хватало именно такой мелочи, как аэростат.

Воображалось, в конце концов, как он, Володя, переодетый в форму коменданта, смело идет к дежурным и приказывает им распахнуть ворота. Или — еще лучше: Володя бросает гранату, она взрывается, и вот уже в заборе зияет огромная дыра.

Только поздно ночью возвратился он в каморку. Уставший, заснул быстро и крепко.

Володю разбудил Фудзита.

— Вас давно ждет господин профессор Аюгава, — сказал он. — Разрешите напомнить, что вы — его помощник. Господин профессор уже в своей лаборатории, куда мы сейчас пойдем.

По дороге комендант неожиданно спросил:

— Как вам нравится наш виварий?

«Откуда он знает, что я там был?»— мелькнуло у Володи.

— Совсем неплохой, — ответил юноша. — Жалко только животных, которые страдают…

— Животных?

Странное выражение появилось на лице коменданта: и холодная жестокость, и саркастическая улыбка, и еще что-то, чего в тот миг никак не мог разгадать Володя.

— Животных? — повторил Фудзита. — Мы не останавливаемся даже перед страданиями людей, если этого требует укрепление могущества Японии и славы нашего императора.

Вслед за комендантом Володя поднялся на второй этаж.

— Вот лаборатория, — сказал Фудзита, останавливаясь перед дверью, обитой черной кожей. — Вы хорошо запомнили дорогу? Надеюсь, что вы извините мне эти вопросы, но я обязан знать, так как с завтрашнего дня вы должны появляться сюда без проводника. Разрешите дать вам пропуск на свободный доступ в лабораторию.

Комендант подал Володе бумажку.

— Прошу, господин Хабаров, возьмите. И еще один небольшой вопрос, что не заберет много времени. Как вам понравился Ли Фун?

— Я не знаю никакого Ли Фуна.

— Пользуюсь случаем, чтобы объяснить вам, что речь идет о дежурном, с которым вы вчера ночью разговаривали. У него китайское имя.

— Откуда вы знаете об этом? — не выдержал Володя.

— Разрешите заметить, что если отвечают вопросом на вопрос, то это, я считаю, очень запутывает дело и никогда не идет, беру на себя смелость уверить вас в этом, на пользу собеседникам.

— Я случайно встретился с этим великаном. Разговаривать с ним не мог, так как он — немой.

— Это прекрасно — быть немым. Это замечательное свойство для дежурного.

Фудзита постучал, и служитель открыл дверь лаборатории.

С этого дня началась Володина «служба». Лаборатория помещалась в большом зале, где под присмотром профессора Аюгавы работали два десятка ассистентов. Великое множество стеклянных трубок, колб и реторт с загнутыми шейками стояло на полках. За стеклом шкафов находились бутыли с короткими выразительными этикетками: «Тайхен абунайдес!» [8] « Тайхен абунайдес !» — Очень опасно! Много аппаратов и приборов для опытов располагалось на длинных белых столах.

Во время работы Володя подавал профессору Аюгаве банки и пробирки, небольшие баллоны с плетением резиновых трубок, растирал в каменных ступках вещества, нужные для опытов.

Больно щемило сердце, но Володя хорошо научился владеть собой, и никто не замечал его состояния.

«Вот только губа… дрожит, проклятая…»

Прошло несколько дней. Каждый вечер Володя заходил к Аюгаве и расстилал его постель, сметал пыль с книжек, занавешивал шторами окна.

Морщинистый, как печеное яблоко, старик-профессор, скукожившись в уголке кресла, закутавшись в дотеро и зябко съежившись, часто начинал с Володей длинные разговоры. От него юноша узнал, что лаборатория имеет восемь залов, что кроме Аюгавы в других помещениях работают еще шесть профессоров-химиков.

— Нам нужны новые газы, которых бы не имело ни одно государство, — говорил старик. — Спасение человечества — это священная миссия императорской Японии. Этого можно достичь, завоевав вселенную и везде установив социализм.

— Социализм? — вырвалось у Володи.

— Социализм, юноша.

— Вы — социалист, господин профессор?

— Социалист, юноша. Я за социализм во всем мире под руководством императора. Да, да, я за то, чтобы наш тенно [9] Тенно — так японцы называют своего императора. Красной краской в Токио следует красить автомобили, в которых ездят японский император и члены его семьи. всегда ездил в машинах, крашенных в красный цвет социализма!

Володя чуть сдерживал себя, чтобы не проговориться каким-то насмешливым словом. Улыбка заиграла на его губах, и Аюгава заметил это.

— Ты не веришь в победу императорского социализма? — спросил он. — Для того чтобы завоевать вселенную, мы должны сначала подчинить Китай. Если мы это сделаем, все другие азиатские страны и страны южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами. Вселенная тогда поймет, — что Восточная Азия — наша. А имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы начнем завоевывать Индию, Малую Азию, Центральную Азию и даже Европу. Так сказал Танака [10] Танака — бывший японский премьер-министр. . И мы выполним этот план, если будем иметь великое множество пушек и бомб, а главное — газов…

Морщинистое бабское лицо старика покраснело от волнения, глаза заблестели под стеклышками очков.

— Газы! — повторил он вдохновенно и пискливо. — Вот что сделает нас властителями вселенной — газы! Мы будем душить наших врагов, как крыс. Мы окутаем газами целые континенты!

Крючковатым пальцем он кивнул Володе, чтобы тот придвинулся ближе и, улыбаясь, захлебываясь, выставив желтые лошадиные зубы, спросил:

— Ты слышал, юноша, о моем А2? Конечно, ты не мог этого слышать. Формула его вот здесь! — Он похлопал себя по черепу. — Вот здесь! Представьте себе, юноша, зеленый мячик…

Володю будто что кольнуло.

— Зеленый мячик?

— Именно, юноша. Эти мячики такие веселые, они так хорошо прыгают, их покупают и дети и взрослые. И вот такой мячик попадает в дом, на завод, шахту. А через двенадцать часов сквозь свою резиновую оболочку начинает испускать смерть! Достаточно час-два подышать воздухом, где находится мяч, и человек спокойно, безболезненно и внезапно умирает от разрыва сердца.

Володя впился глазами старика. Перед ним сидел страшный убийца, преступник, который занес над вселенной отравленную финку. Достаточно сейчас схватить его за костлявую шею, сдавить и…

Юноша едва усмирил бурю, поднявшуюся в сердце.

«Ну, хорошо. Задушу его, сам погибну, а на его место придет другой. Нет, так нельзя. Победит тот, кто более спокойный, выдержанный. Вот так… Да…»