Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

— Смотри, вот дом «Той, которой повинуется все», — сказал мне Биллали. — Есть ли у другой королевы такой трон?

— Да, это удивительно, отец мой! — ответил я. — Но как мы войдем? На эти утесы нелегко взобраться!

— Увидим, Обезьяна! Посмотри, вот тропинка под нами. Что ты думаешь об этом? Вот, смотри!

Я увидел тропинку между скалами, обложенную дерном, по сторонам которой высились огромные утесы.

— Я думаю, что тут есть дорожка, отец мой, — ответил я, — иначе можно подумать, что это русло реки или канала!

Биллали кивнул головой.

— Ты прав, мой сын! Это канава, прорытая теми, кто жил до нас, чтобы отвести воду. Когда-то тут плескалось большое озеро, пока люди, что жили до нас, с удивительным искусством не вырыли тропинку в скалах. Но сначала они прорыли канал через равнину. Тогда вода устремилась в канал и затопила равнину: вероятно, от этого образовалось болото, по которому мы шли. Когда озеро высохло, народ выстроил тут прекрасный город, от которого теперь остались только развалины да название Кор!

— Может быть! — ответил я. — Отчего же озеро не наполняется вновь водой от дождей и ручьев?

— Сын мой! Народ, о котором я говорю, обладал мудростью и устроил водосточную канаву. Заметил ли ты эту реку справа? — он указал на ручей, пересекавший равнину, милях в четырех от нас. — Это и есть водосточная канава. Сначала, вероятно, вода стекла в канал, но позднее народ повернул ее сюда!

— А есть ли еще тропинка, по которой можно подняться на гору, — спросил я, — кроме этой канавы?

— Есть, — ответил Биллали, — но это тайна. Ты можешь искать целый месяц тропинку и не найти ее. Она проложена больше года тому назад!

— «Она» живет там всегда? — спросил я, — или приходит сюда из-за горы?

— Да, мой сын, «Она» здесь и везде!

Мы находились теперь на равнине, и я залюбовался красотой тропических цветов и деревьев. Здесь были дубы и пальмы удивительной высоты и какое-то поразительно красивое дерево с блестящими медовыми цветами, усыпанное длиннокрылыми бабочками. Между деревьями и в траве копошилась масса дичи и зверя, от зайца до носорога. Я заметил носорога, буйвола, антилопу, страусов, которые бросились бежать, заслышав наше приближение.

В носилках лежала моя винтовка «Мартини». Заметив жирного оленя, я устремился за ним. Он подпустил меня к себе ярдов на восемь и повернулся, чтобы бежать. Я выстрелил. Животное подпрыгнуло и упало замертво. Носильщики остановились, вскрикнув от удивления. Биллали пришел в восторг.

Затем мы отправились дальше без всяких приключений, пока наконец не добрались до пропасти и не очутились перед входом в мрачный тоннель, который напомнил мне такие же сооружения в Европе, устроенные инженерами. Из тоннеля вытекал ручей. Мы остановились у входа и, пока люди зажигали лампы, захваченные с собой, Биллали вылез из носилок и вежливо, но твердо заявил мне, что «Она» приказала завязать нам глаза, чтобы мы не знали потайного пути через скалы. Я согласился на это, но Джон огорчился, полагая, вероятно, что это начало к церемонии раскаленного горшка. Он несколько утешился, когда я уверил его, что ни у кого нет с собой ни горшка, ни огня, чтобы накалить его. Что касается бедного Лео, то, промучившись несколько часов, он заснул тяжелым сном, и ему не надо было завязывать глаза. Нам надели на глаза кусок желтого полотна, закрепили сзади головы и концы завязали под подбородком, чтобы повязка не соскочила. Устане, не знаю почему, тоже завязали глаза. Потом мы тронулись, и по звуку движения носильщиков, по шуму воды я понял, что мы вошли внутрь ущелья. Это было странное ощущение — находиться в недрах горы, но я уже ничему не удивлялся. Я привык здесь ко всему, поэтому я лежал молча, прислушиваясь к мерным шагам носильщиков, к шуму воды. Люди запели какую-то унылую песню, которую я слышал в тот вечер, когда нас взяли в плен. Скоро и до того спертый воздух сделался таким удушливым и тяжелым, что я боялся задохнуться. Но вдруг носилки повернули куда-то, шум воды прекратился, свежий воздух пахнул мне в лицо. Снова поворот, еще и еще, я, хоть и с завязанными глазами, чувствовал себя прекрасно и старался представить себе этот путь, если нам придется бежать тут, но не мог.

Около получаса шли мы так, как вдруг я почувствовал, что мы вышли на открытое место и сквозь повязку увидел свет. Через несколько минут носилки остановились, и я услышал, как Биллали приказал Устане снять с нас повязки. Не дожидаясь ее, я развязал узел и сбросил тряпку.

Как я и полагал, мы прошли через пропасть и очутились на другом конце ее, на огромной скале, так что я мог различить мрачную линию утесов на противоположной стороне. Большая часть равнины была возделана и огорожена каменной стеной от вторжения скота в чудесные сады и зеленеющие поля.

У меня не было времени разглядывать окрестности, так как нас окружила толпа и с любопытством разглядывала. Затем под предводительством начальников появились вооруженные люди, которые держали в руках мечи. Одежда их состояла из шкур леопарда. Это был, как я узнал, отряд телохранителей королевы.

Начальник их подошел к Биллали, раскланялся и что-то спросил. Биллали’коротко ответил ему. Тогда стража повернула и направилась вдоль утеса, а наши носилки последовали за ними. Пройдя полмили, мы остановились у входа в ужасную и мрачную пещеру в 60 футов вышиной.

Биллали сошел с носилок и пригласил меня и Джона следовать за ним. Лео, конечно, был слишком болен для этого. Я повиновался и пошел в пещеру, наполовину озаренную лучами восходящего солнца. По стенам тускло мерцали лампы, словно газовые фонари на пустой лондонской улице.

Первое, что я заметил — рисунки на стенах, изображавшие охотничьи подвиги и мучения преступников под раскаленным горшком.

Последнее, вероятно, нередко практиковалось у дикарей. Сцен битвы встречалось очень мало, из чего я заключил, что этот народ нечасто подвергается нападению врагов, вероятно, в силу особенностей этой болотистой страны или собственной храбрости. Между рисунками я заметил странные надписи, но не мог разобрать их. Конечно, это были не греческие, не египетские, не еврейские и не ассирийские письмена, скорее всего они походили на китайские иероглифы.

Отряд телохранителей королевы остановился у входа в пещеру, чтобы пропустить нас туда. У входа нас встретил человек в белой одежде, который молча смиренно поклонился. Это был глухонемой.

На двадцать футов от входа в пещеру вправо и влево тянулась широкая галерея. У входа в левую галерею стояли два воина, из чего я заключил, что это, вероятно, вход в апартаменты королевы. Вход в правую галерею не был закрыт, и немой жестом пригласил нас последовать туда. Пройдя несколько ярдов по галерее, освещенной лампами, мы вошли в комнату с тяжелой занавесью у входа. Немой отвернул ее и провел нас в следующее помещение, вырубленное в скале, но ярко озаренное солнцем, к моему облегчению. В этой комнате находилось каменное ложе, сосуды с водой для мытья и леопардовые шкуры вместо одеял.