Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

В то прекрасное утро я, Мопо, сидел около Дингана. Я продолжал служить ему, хотя он ни слова не сказал мне с той минуты, как я предсказал ему, что из крови белых людей, погубленных им, вырастет цветок его смерти. Умелопогас же вошел в крааль Дингана на следующий день после убийства анабоонов.

Динган в мрачном настроении искал случая чем-нибудь развлечься. Он вспомнил о белом человеке, который с молитвой явился в крааль для того, чтобы научить зулусов поклоняться другим богам, непохожим на ассегаи и царей. Доктор молитвы был хороший человек, но учение его не привилось у нас, мы даже с трудом понимали его. Индунам также учение это не понравилось, им казалось, что оно ставит начальника над начальником, царя над царем и учит миру тех, чье ремесло — война. Динган послал за белым человеком, чтобы завести с ним беседу, считая себя самым умным из людей. Белый человек явился, он был бледен. Он видел, что случилось с бурами, и ему, сердцем кроткому, подобные зрелища были ненавистны. Царь пригласил его сесть и начал так:

— Недавно ты рассказывал мне об огненном месте, куда отправляются после смерти люди, которые совершали злые поступки при жизни. Известно твоей премудрости, не там ли находятся мои предки?

— Я не могу узнать этого, царь! — отвечал Доктор молитвы. — Я не могу судить о поступках людей. Я только говорю, что те, кто убивает, грабит, притесняет невинных и лжесвидетельствует при жизни, попадают после смерти в огненное место!

— Насколько мне известно, предки мои совершали все эти проступки, и если они находятся в этом месте, то и я отправлюсь туда. Я хочу после смерти соединиться с отцом и дедами. Но я думаю, мне удастся избегнуть огня, если я попаду туда!

— Каким образом, царь?

Динган хотел подставить ловушку Доктору молитвы. В центре открытой площади, где совершались события с бурами, он велел сложить огромный костер, снизу которого положили хворост, а на хворосте — бревна и даже целые деревья. Таким образом, среди площади лежало возов шестьдесят сложенных сухих дров, отец мой.

— Ты увидишь сам, белый человек! — отвечал он и приказал слугам поджечь кругом валежник. Затем он призвал полк юношей, который оставался в краале. Кажется, воинов была тысяча и еще полтысячи, тех самых, которые перебили буров.

Огонь начал яростно разгораться, полк вошел и стал рядами перед Динганом. Хотя мы сидели в ста шагах от костра, жара была невыносимая, когда ветер дул в нашу сторону.

— Скажи, Доктор молитвы, неужели огненное место жарче этого костра? — спросил царь.

Белый человек отвечал, что ему неизвестно, но костер действительно горит жарко.

— Я покажу тебе, как я выберусь из огненного места, если мне суждено будет лежать на таком огне, — даже если он в десять раз будет пылать жарче. Слушайте, дети мои! — вскричал он, вскакивая с места и обращаясь к воинам. — Вы видите этот костер? Бегите и затопчите его своими ногами. Где теперь бушует огонь, пусть останутся черная зола и уголья!

Белый человек поднял в ужасе руки и стал молить Дингана отменить свое приказание, которое повлечет за собой смерть многих людей, но царь велел ему замолчать. Тогда тот поднял глаза вверх и стал молиться своим богам. С минуту воины в недоумении смотрели друг на друга, огонь бешено ревел, высоко поднимался к небу, а над ним и вокруг него плясал горячий воздух. Но начальник отряда громко закричал:

— Велик наш царь! Слушайте царя, избравшего вас! Вчера мы уничтожили анабоонов, — но то был не подвиг, они были безоружны. Вот враг, более достойный нашей доблести. Дети, выкупаемся в огне — мы свирепее огня! Велик царь, избирающий нас!

Окончив свою речь, он кинулся вперед. И ряд за рядом с громкими криками кинулись за ним воины. Они действительно были храбрецы, но они также знали, что смерть ждет их все равно, так лучше умереть с честью, чем со стыдом. И потому они пошли на костер весело, как на сражение, под предводительством своего вождя и запели «Ингомо» — воинственную песнь зулусов. Вот вождь приблизился к ревущему огню, мы видели, как он поднял щит, чтобы защититься от жара и исчез. Он прыгнул в самую середину костра. Едва ли потом нашли хотя бы кости. За ним последовал первый ряд воинов. Они шли, ударяя по огню щитами из воловьих шкур, вытаптывая его босыми ногами, вытаскивая пылающие бревна и разбрасывая их по сторонам. Ни один человек первой роты не уцелел, отец мой, они падали, как мотыльки, в пламени свечи. За ними шли другие роты, и в этой битве счастливы были те, кому последнему пришлось сразиться с врагом. Вскоре густой дым смешался с пламенем, огонь все уменьшался, а дым все увеличивался, люди, почерневшие, без волос, голые, обожженные, покрытые пузырями от ожогов, шатаясь выходили из костра и падали на землю.

Пламя исчезло, воины шли и шли, валил только дым, в котором неясно двигались люди, они победили огонь! Последние семь рот почти не пострадали, хотя каждый воин прошел сквозь костер. Сколько их погибло? Не знаю, их не считали, но умершими и ранеными полк потерял половину людей; потом царь завербовал в него новых воинов.

— Видишь, Доктор молитвы, — сказал, смеясь, Динган, — вот как я избегну огня этой страны, о которой ты рассказываешь. Я прикажу своим войскам затоптать огонь! Да существует ли эта страна для мертвых?!

Белый человек ушел из крааля, отказавшись учить зулусов. Вскоре он покинул страну. После его ухода убрали сгоревшие дрова и мертвых людей, обожженных же стали лечить или добили их, смотря по ожогам, а те, которые мало пострадали, явились перед царем и славили его.

— Надо дать вам новые щиты и головные уборы, дети мои, — сказал Динган. — Щиты почернели и съежились, а головных уборов из ваших собственных волос и перьев осталось очень мало! Да, — заметил он снова, смотря на оставшихся в живых воинов, — бриться будет легко и дешево в том огненном месте, о котором рассказывал белый человек!

Он приказал принести пива для прошедших через костер, которых от сильного жара мучила жажда.

Отец мой, ты догадываешься, что это событие имеет отношение к моей истории? Не успели еще высохнуть слезы женщин, как явились гонцы с докладом, что Булалио, вождь народа Секиры, разбил галакациев в земле Сваци и вернулся с богатой добычей. Он и его войска стоят у крааля.

На мгновение воцарилось молчание, потом издалека, из-за высокой изгороди большой площади послышалось пение и сквозь ворота крааля вбежали два высоких человека. Они добежали до половины площади и внезапно остановились, горячая зола костра под их ногами взлетела маленьким облачком.

За своими вождями вошли воины народа Секиры, вооруженные только короткими палками.

Неожиданно для всех Умелопогас поднял топор и бегом кинулся вперед, а за ним устремилось его войско. Они мчались прямо на нас, перья на их головах трепетали по ветру, казалось, что они неизбежно растопчут нас. Но в десяти шагах от царя Умелопогас опять поднял секиру, Галаци вытянул вверх дубину, и, как один человек, воины остановились неподвижно на своих местах, пока пыль оседала вокруг них. Они остановились длинными прямыми рядами, вытянув вперед щиты и низко опустив головы, ни одна голова не поднималась выше небольшого копья над землей. Так они стояли одну минуту, потом в третий раз Умелопогас поднял топор, мгновенно воины выпрямились, высоко подкинули свои щиты и раздался единодушный громкий привет царю.