Роза Сергазиева - Парадокс Дорианны

– Бр-р-р, – вздрогнула королева. – Не шутите так. Хотя мне жаль, что Гильотен больше не практикует как врач.

Гильотен с головой окунулся в политику. Иначе он мог оказаться в списке тех, кто «против». Нужно демонстрировать революции поддержку, деятельность, убежденность. Только так можно выжить. Чтобы окончательно не сойти с ума, Жозеф пытался придать своей работе какой-то привычный смысл. Хотя бы в собственных глазах. Поэтому разработал проект Закона о смертной казни. Основная мысль многостраничного документа выражалась в том, что «смертную казнь нужно демократизировать». Процесс лишения жизни преступников в то время происходил согласно их положению на социальной лестнице. Простых смертных вешали, сжигали или четвертовали. Дворянам рубили головы с помощью меча. Гильотен во-первых, предложил приговоренных лишать жизни одинаково, не зависимо от звания и рода, перед смертью все равны, а во-вторых, придумал механизировать саму процедуру казни, чтобы сделать ее безболезненной для поднимающихся на эшафот. Как истинный ученый, он провел исследовательскую работу. Нашел в архивах изображения и описания древних машин, которые применялись в разных странах: в основном плахи и системы топора с веревками. Главным консультантом по проблеме у него стал потомственный парижский палач Шарль Сансон.

Дело в том, что в Париже с середины ХVII века почетная должность «рубщика голов» принадлежала членам одной семьи. Ремесло передавалось по наследству от отца к сыну. (Если рождалась дочь, палачом становился муж дочери). Мальчики начинали осваивать азы профессии с 14-ти летнего возраста. Нынешний Сансон подробно поведал ученому, как не всегда удается с первого раза отрубить голову осужденному. Как мучаются несчастные.

Гильотен придумал механическую систему, чтобы отделять голову от туловища мгновенно. Члены Учредительного собрания о демократизации казни слушали с удовольствием, а вот обсуждать инженерные термины, да еще рассматривать мудреные схемы, в которых мало что понимали, не захотели, скучно. Поэтому быстро приняли Закон, поручив Жозефу самому доводить проект до промышленного образца. Но Гильотену требовался совет знающего человека. Секретарь Учредительного собрания понимал, что чертеж, хотя и опробованный на простейшей модели, не совершенен, но сам бывший доктор не мог найти изъяна. И Жозеф не придумал ничего лучше как обратиться за помощью к… королю. Ведь тот слыл опытным инженером и признавал когда-то таланты Гильотена. Только идти одному в Тюильри рискованно, и Жозеф взял в попутчики мэра Жана Байи, тоже старого знакомца королевской четы. Так визит выглядел в современных реалиях более логичным: два политика решили узнать настроение короля перед решающими политическими событиями. Какими? Да, какая разница, никто не станет вникать в детали, ведь все, что происходит в последние годы, судя по лозунгам, выкрикиваемым на улицах, считались решающим.

Два ученых мужа долго шли за вышколенным слугой по пустынным коридорам дворца. Он выглядел малообитаемым и тоскливым. Шаги гулко отдавались в безжизненных анфиладах. Наконец, маленькая процессия добралась до нынешних покоев королевской семьи. Людовик и Антуанетта занимались своим привычным делом – читали газеты.

– Жозеф, неужели вы решили вернуться к медицине? – улыбнулся гостям король. – Мы соскучились по вашим пилюлям. Антуанетта опять жалуется на мигрени…

– Нет, Ваше Величество, сейчас не время для медицины, – поклонился Гильотен. – Вместо пилюль люди принимают… участие в бесконечных собраниях.

– Как не время нынче и для астрономии, – поддержал друга Байи. – Каждый день столько событий происходит на земле, что не успеваешь посмотреть на небо.

– Всегда должно быть время для лечения страждущих и для любования звездами, – грустно сказал Людовик. – Иначе существование человека потеряет всякий смысл. Но… вы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мое брюзжание, – и король показал глазами на рулон бумаги, который держал под мышкой Гильотен.

Жозеф подошел к столу и развернул схему. Людовик с интересом стал просматривать расчеты.

– Так, так, – ходил король вокруг стола, в его глазах зажглись давно исчезнувшие огоньки заинтересованности. – Значит, вот как выглядит ваша хваленая машина? Антуанетта читала мне про нее. Дорогая, не хочешь взглянуть?

– Увольте, – отозвалась королева. – Как можно обсуждать столь варварскую тему?

– Нет, нет, – Людовик открыл бархатную коробочку и достал из нее иностранную «игрушку» – графитовый карандаш. – Варварство – когда голову отрубают мечом, да если еще с первого раза не выходит, меч затачивают и начинают отрубать голову снова. А Гильотен и вправду предложил хороший механизм, который избавит людей от мук. Только…, – и король задумчиво погрыз кончик карандаша – Вы немножко ошиблись. Вот здесь…

Гильотен охотно склонился над столом. Король быстро набросал рядом со схемой свой вариант.

Байи, как и Антуанетта, тоже ничего не сведущий в машинах, тем временем подошел к королеве, которая стояла у окна и смотрела на улицу, отодвинув штору.

– Вашему Величеству видно отсюда звезды? – поинтересовался астроном.

– Нет, только землю и мелькающих с факелами орущих людей … Кстати, я помню ваш прогноз по поводу кометы Галлея, – Антуанетта опустила штору. – Нет… Нам не суждено увидеть следующего ее прилета.

– Что вы, – решил подбодрить королеву мэр Парижа. – Я убежден, монархия сохранится, Франция не может существовать без короля. И я всячески отстаиваю свою позицию.

– Не нужно, иначе лишитесь головы. Правда, – и она кивнула в сторону увлеченно обсуждающих проблему изобретателей, – безболезненным способом, который разработал ваш друг.

– Вот видите, – между тем Людовик вернул карандаш в футляр. – Лезвие механического ножа не должно быть выпуклым. У людей шеи разной толщины. Лучше сделать его скошенным, и тогда нож легко пробьет любую кость.

– Гениально, сир, – восхитился Гильотен. – Только необходимо точно рассчитать угол наклона лезвия. – Бывший лекарь взял перо и написал прямо на листе несколько формул. – Думаю, 45 градусов – как раз то, что нужно.

В комнате повисла тишина. Обсуждать политические события с главным их героем – королем как-то некорректно, вопрос со схемой – основной причиной аудиенции – уже решили. Значит, пора уходить? Понимали ли участники вечера, что больше никогда друг друга не увидят? Вряд ли, ведь человеку даже на краю огненной пропасти хочется надеяться на лучшее.

Первым к двери направился Байи. За ним прощально поклонился королевской чете Гильотен

– Я вам не завидую, – тихо сказал Людовик вслед удаляющемуся медику.