Хэммонд Иннес - Исчезнувший фрегат

Аргентинец покачал головой, пожимая ссутуленными плечами.

— У него там гасиенда. Гасиенда «Лусинда».

— В Кахамарке. Где это?

Лицо Родригеса не выражало ничего.

— Ладно, вы там не были, вы говорили. Но вы ведь достаточно любопытны, чтобы найти город на карте? Так где это?

Немного помолчав, Родригес сказал:

— Кахамарка на севере Перу. Вдали от побережья, за Андами.

Уорд кивнул:

— Теперь вспомнил. Это там, где Писарро заманил в засаду вождя армии инков, верно?

Он неожиданно улыбнулся.

— Очень характерно.

Помолчав, как будто для того, чтобы его слова получше дошли, он продолжил, медленно и назидательно:

— Писарро был головорезом. Жадным жестоким мерзавцем.

— Он был храбрецом, — проворчал Родригес.

Они словно говорили о ком-то, с кем были знакомы.

— О да, он был тем еще храбрецом.

Уорд обернулся ко мне:

— Если вы почитаете Прескотта, то у вас сложится представление, что Писарро перешел Анды и уничтожил Великую империю инков, имея в своем распоряжении всего сорок кавалеристов и шестьдесят пехотинцев. Но это не совсем так, не правда ли?

Он снова обернулся к Родригесу.

— У него было огнестрельное оружие и доспехи, и Бог всех католиков за спиной, и поддержка целой армии союзников среди индейцев. И все же, согласен с вами, то был невероятный успех. Храбрый, очень решительный, очень стойкий человек, — продолжил он негромким, но выразительным голосом. — Не джентльмен, как Кортес, но крестьянин, с присущей крестьянам хитростью и жадностью. В мафии он бы пришелся ко двору.

Родригес снова поднялся на ноги, на его лицо вернулось выражение тревоги. Ему, видимо, не все нравилось из того, что говорил Уорд.

— Сядьте. Есть еще один небольшой вопрос, которого мы пока не коснулись.

Он указал на стул.

— Сядьте, ради бога, — сказал он, откидываясь на спинку. — Здесь, в Мексике, испанцы на каждом храме Уицилопочтли, на каждой пирамиде построили церковь или воздвигли статую Девы Марии. Вы католик, как я понимаю?

Родригес медленно кивнул, подтверждая.

— Весьма прагматичная Церковь. Много блеска.

Он, казалось, говорил сам с собой.

— Интересно, что бы сказал Христос обо всех тех ужасах, что совершались именем его. А теперь еще по всему Ближнему Востоку появились разновидности ислама, полные фанатичной злобы и ненависти.

Я не уловил смысла его отступления в религиозную тему. Думаю, и Родригес, который снова опустился на свой стул с оцепенело-печальным выражением лица, тоже не понял.

— Salud! [69] Будем здоровы! ( исп. ) — поднял свой бокал Уорд.

— Salud!

— Скажите мне, — начал он спокойным, почти легкомысленным тоном, — сколько он вам заплатил?

Писатель скосил глаза на входную дверь.

— No comprendo [70] Не понимаю ( исп .). .

Дверь была открыта, и он начал потихоньку подниматься со стула.

— Вы все прекрасно поняли.

В Уорде сейчас говорил старый итонец, он по-прежнему был спокоен, но в его голосе прозвучало нечто такое, что пригвоздило положившего обе руки на стол и наполовину уже сползшего со стула Родригеса.

— Вы ездили в Перу.

— Нет.

— Вы ездили в Перу, — повторил он, — и встречались с Гомесом. Он все еще использует свое армейское звание, так ведь?

— Да, сейчас он капитан.

— Итак, вы с ним встречались.

Аргентинец ничего не ответил.

— Сколько?

Голос Уорда стал тверже.

— Я не езжу в Перу. Я приезжаю сюда, в Мехико, отсюда недалеко лететь на самолете в Сан-Франциско, к моим издателям.

— Вы ездили в Перу.

На этот раз Уорд повторил свои слова совсем тихо, но с таким выражением, что они прозвучали угрозой.

— У вас нет никаких доказательств.

— Нет?

Вопрос спокойно улыбающегося Уорда повис в воздухе. Затем он продолжил:

— Мне нужно узнать не столько то, что он вам заплатил, сколько почему он это сделал. Вы ездили в Перу… — он вынул из нагрудного кармана ежедневник и сверился с записями в его конце, — пятого марта этого года. Всего за два месяца до выхода вашей книги. Что вы собирались написать, если бы он вам не заплатил?

— Ничего. Ничего, говорю вам. Он ничего мне не платил.

Уорд снова заглянул в свой блокнот.

— По имеющейся у меня информации, ваша книга разошлась тиражом около восьми тысяч в английском переводе и двадцать пять тысяч экземпляров на испанском. Вы содержите две жены. С одной из них, в действительности любовницей, вы живете здесь, и, я уверен, она вам обходится достаточно дорого, тем более что у нее уже есть дочь. И ваша настоящая жена, которая не желает разводиться, живет в Аргентине с двумя вашими детьми, мальчиком и девочкой. Вы ездите на мощном «крайслере», у вас две квартиры — одна здесь, в Мехико, вторая в Куэрнаваке [71] Куэрнавака — город в Мексике. . Иными словами, вы ведете весьма затратный образ жизни, более затратный, чем вы могли бы себе позволить на гонорары от двух ваших книг и статей, которые вы время от времени пишете для газет и журналов в Штатах. Итак, что вы мне не рассказали об этом человеке?

Родригес не ответил. Он сидел, уставившись на свой бокал, пока Уорд, глядя на него, ждал. Подняв глаза на Уорда, Родригес снова перевел взгляд на дверь, будто в поисках возможности побега, но сейчас она была закрыта. Он быстро окинул взглядом зал ресторана. Некоторые посетители все еще наблюдали за нами, оставив свои разговоры.

— Ну?

Покачав головой, он взял свою текилу и залпом ее проглотил. Секунду он смотрел в пустой бокал. Думаю, он хотел бы повторить, но медленно поднялся на ноги.

Уорд тоже встал. Они стояли, глядя друг на друга.

— В вашей книге вы писали, что через какое-то время после капитуляции в Порт-Стэнли Гомес получил работу пилота и занимался испытаниями самолета на дальность полета. Точкой вылета была аргентинская база на юге Огненной Земли. Вы намекали, что он тайно летал на юг, над паковыми льдами Антарктиды. Насколько далеко на юг? Вы знаете, куда он долетал?

— No [72] Нет ( исп .). .

— До шельфового ледника?

— No sáé [73] Не знаю ( исп .). .

— Поскольку вы писали, что об этом сообщали газеты, это не было такой уж тайной. Вы даже сфотографировали его после возвращения. То был «Фоккер» [74] «Фоккер» — нидерландская авиастроительная компания. , если я не ошибаюсь?

— Si [75] Да ( исп .). .

Повисло молчание. Они стояли друг против друга в наступившей в зале тишине.

— Мы сойдем в Лиме, — сказал Уорд. — Если Гомеса нет по тому адресу, что вы мне дали, я буду считать, что вы с ним связались, так что не звоните ему. О’кей? Разумеется, — прибавил он, — я не стану упоминать о нашей встрече здесь, в Мехико.

Писатель кивнул и повернулся к двери, но вдруг задержался, глядя едва ли не злобно.