Хэммонд Иннес - Исчезнувший фрегат

После четырех мы дошли до подветренной западной стороны айсберга, и неровность постепенно стала уменьшаться, пока наконец мы не достигли места, с которого открылся вид на относительно гладкое ледяное поле впереди. И еще там были отпечатки их ног, уходящие вперед до тех пор, пока не скрывались за краем айсберга, выступающего извилистым контуром замерзшего водопада с блестящей от влаги поверхностью. Айан пошел вокруг этого гладкого выступа понизу. Он спешил. Я решил сократить путь, приметив место, где можно было перелезть через его низкую часть. На подошвах моих ботинок были небольшие металлические шипы, и я без труда забрался почти до верха, но оставшиеся несколько футов были полностью открыты солнцу и обтаяли до гладкого как стекло состояния, поэтому дальше пришлось карабкаться на четвереньках, цепляясь пальцами. Наконец я вылез наверх, и передо мной открылся вид на столпившиеся полукругом айсберги, а под прикрытием этой сверкающей стены ледяное поле, ребристое от старого слоистого льда, тая и снова замерзая, превратилось в череду гладких холмов, напоминающих белую пустыню, покрытую барханами, а посреди них стоял корабль.

Я крикнул Айану, но он продолжал пробираться по исковерканному льду вокруг северо-западного края айсберга, на верху которого я был, и меня не услышал. Отсюда мне было видно, что следы, по которым мы шли, вели к обледенелому фальшборту корабля, но не напрямик, поскольку им приходилось обходить многочисленные озерца с плавающим на поверхности ледяным крошевом.

Я, должно быть, лежал на высоте метров в пятнадцать, откуда мог хорошо обозревать всю цепь вмерзших айсбергов. Вид ошеломлял: почти непрерывная стена, искрящаяся в лучах яркого солнечного света подобно сахарной глазури и увенчанная ледяными замками, изваянными солнцем и ветром из сплошной массы вершин айсбергов. И почти в самой середине этой ледовой гавани силуэт погибшего корабля, покоящегося в ледяной гробнице.

То, что мы его в итоге отыскали посреди безграничной замороженной пустыни, казалось почти невероятным, и я некоторое время лишь зачарованно взирал на эту поражающую своей красотой и удивительной безжизненностью картину и снова позвал Айана только тогда, когда он появился в поле моего зрения. Но и тогда мне не хотелось отрываться от этого зрелища, и я продолжал лежать там, размышляя о том, куда везли этих несчастных и почему их корабль оказался в столь необычайных обстоятельствах.

— С вами все в порядке, Пит?

Голос Айана прозвучал в неподвижном воздухе как будто из ниоткуда. Взглянув на него вниз, я понял, что он до сих пор еще не заметил корабль, глубоко погруженный в лед и снег. Я сполз вниз к нему, и из меня потоком полилось описание того, что я увидел.

— Невероятно, эти айсберги словно стена, оберегающая его, а он там вморожен в лед, хотя сверху айсберга выглядит так, будто просто стал на якорь в этой ледяной гавани.

Не сказав ничего, он лишь прибавил шагу, пока не подошел достаточно близко, чтобы увидеть его очертания. Потом он остановился и, стоя неподвижно, стал принюхиваться.

— Какой-то запах…

Я его до сих пор не замечал, но теперь, когда он об этом сказал, я тоже его почувствовал. Скверный запах.

— Что это?

— Разложение.

Поднеся бинокль к глазам, он стал осматривать местность по обе стороны от корабля.

— Труп. Или трупы.

Он выпустил повисший на шейном ремешке бинокль и снял с плеча автомат.

— Ждите здесь.

Сказав это, он осторожно пошел вперед, вытянув шею и шаря глазами по сторонам.

Неужели Ангел действительно вооружен? Мне казалось это маловероятным. Воздух стоял неподвижно. Сияющее в северной стороне живописного неба солнце буквально припекало, и весь ледяной ландшафт так ослепительно искрился, что было больно смотреть. Очень красивая, очень умиротворяющая картина. И все же была в ней скрытая холодность, делающая ее хрупкой, готовой в любую минуту исчезнуть в завывающей черноте антарктической метели.

Я стоял там, пока Айан не дошел до покрытого ледяной глазурью фальшборта. Когда корабль наскочил на подводный риф или отмель, или на чем там покоились эти айсберги, его развернуло носом к шельфовому леднику, сверкающему вдали. Корма была обращена к северо-востоку, поэтому течение нагромоздило лед у его левого борта так высоко, что корабль почти не было видно с того места, где я стоял. Фальшборт весь изломан, все, что находилось на верхней палубе, разрушено, сама палуба представляла собой иззубренную неровную линию, по которой было трудно понять, где были намерзшие одна на другую плиты льда, а где обледенелые части самого корабля.

Пока я пытался в этом разобраться, раздался резкий хлопок, как будто треснул лед. Я быстро огляделся, но ничего, казалось, не изменилось, нигде не зияла открывшаяся трещина. Затем звук раздался снова, и я увидел Айана, пробирающегося вперед по ломаным льдинам, пока он не подошел к корме и, ухватившись за то, что отсюда представлялось веревочной лестницей, подтягиваясь одной рукой, влез на шканцы. С минуту он стоял почти неподвижно, только голова слегка поворачивалась из стороны в сторону, пока он осматривал палубу и лед по ту сторону корабля.

Никакого движения. Ни единого звука. Ничего не происходило. Весь мир, казалось, затаился. А потом он неожиданно нырнул вниз, его поглотила обледенелая палуба.

Подхватив свой рюкзак, я двинулся за ним следом. Борт корабля становился все выше по мере того, как я к нему приближался. Издали его корпус казался почти полностью погруженным в ледяную толщу, но, когда я стал рядом, верх фальшборта возвысился надо мной не менее чем на три метра, и я недоумевал, как Ангел с Карлосом забрались на борт. Или веревочная лестница уже была там, когда они пришли? Сверху свисало ее девять покрытых гладким льдом ступеней. Ноги соскальзывали, пока я лез вверх, а сама палуба мало чем отличалась от катка.

Я крикнул Айану, что я уже здесь, но ответа не последовало. На обледенелом корабле царила зловещая тишина.

Я не стал спускаться следом за ним вниз. Пока не стал. Наши интересы различались. Меня привлекал сам корабль, его корпус и остатки такелажа, погребенные под слоем старого льда, карбоновые блоки, обломки рангоутного дерева, дырявые бочки, а на носу остатки огромного бушприта, лежащего в спутанном клубке толстого каната с торчащими из него лапами тяжелого якоря.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы пройти корабль от кормы к носу. Дело было не только в том, что идти было трудно, но я еще и постоянно останавливался, восхищенный тем, что видел. Думаю, его постройку следует отнести к началу девятнадцатого века, точно не позже первой четверти. Его верхняя палуба была почти сплошной, и, карабкаясь на борт, я заметил очертания батарейной палубы. Это был либо военный фрегат, либо корабль Ост-Индской компании, построенный по такому же образцу, и в этом случае директор Морского музея, видимо, был прав, полагая, что судно было построено Британской Ост-Индской компанией в Блэкуолле, неподалеку от военно-морского судостроительного завода.