Руслан Белов - Бег в золотом тумане

— Я похаваю чуток, а вы копайте, — сказал очень довольный собой Федя, доставая из кармана остатки лепешки и, неизвестно откуда взявшиеся, замызганные кубики рафинада.

— Заодно и расколюсь, как дело было! Только икру, чур, не метать, если мои шестёрки лягут вам не в масть, а на погоны! Прапорами у меня будете! Федя заржал, ему явно нравилось чувствовать себя фаворитом ситуации.

Мы молчали. Первым высказался Житник:

— Копать? Руками? Ты это здорово придумал! Но имей в виду, — если там дохлый баран, то я горячиться не буду. Просто удавлю тебя собственными руками, — мрачно пригрозил Юрка, откидывая ногой маскировочный юган.

— Вот так всегда! Выручишь козлов, а они копытом норовят, да побольней!

— Давай, Федя, ближе к делу! — проворчал я, начав выковыривать камни. Я понимаю, что ты три дня молчал, и наболтаться теперь не можешь! Только старайся понятнее изъясняться и без фени!

— Я Оксфордов не кончал, но рассусолю, ежели кому, чего не совсем ясно будет! Ответ Фредди поразил меня своим здравомыслием, но я терял терпение:

— Ты в зоне исправлялся пять лет, а я с вами, уркаганами десять лет из одной миски ел! На Кумархе на пятьдесят человек рабочих, отсиженного срока было сто сорок семь лет! Меня следователь на этот счет просветил, когда у нас два ящика аммонита из склада унесли.

В город спустишься, — неделю привыкаешь говорить без мата и прочих наречий народов мира. Хватит лирики! Давай, рассказывай! И пожалуйста, подробно! Проглотив кусок лепешки, начал Федя свой рассказ:

— Когда я усек, что рука моя не скурвилась, извиняйте! И голова, вроде, тоже на месте, решил я к вам возвернуться. Тем более, ствол уберег. Как сука нахлебался, но причалил к борту и заныкался в канаве. Чуток левее того места, где нас тормознули… Посидел в ней с полчасика, погрыз вокруг всю эфедру [47] Эфедра — Кустарник с листьями, напоминающими хвою и обладающими тонизирующим свойством. и поверху за вами потопал. На Уч-Кадо мудило-учитель с тремя кишлачниками распрощался и ишаков с желтяком в селение погнал. И что мне было делать? — продолжил Федя, посмотрев на нас всё ещё голодными глазами.

— Куда бежать? Некуда! Приземлился вон там, в кривой канаве. Сижу и маракую: С чего начать? Решил заночевать. Утром очухался еле-еле. К вечеру вылез до ветра, да корешков всяких накопать. Вижу, — учитель этот, с двумя ишаками внизу, вон, из-за той белой скалы нарисовался! Близко совсем, хоть время спрашивай. И курс — прямо на меня! Деловой такой, автомат на плече… Я пушку вынул, пальнул пару раз, но пшик получился, бобики отсырели. Все, думаю, хана. Упал в иван-чай и в канаву свою пополз. Но учитель моего скока не заметил. Думу, видно, какую-то думал. Ну, я потихоньку башку высунул и зырю, что твой сурок из блиндажа! Подошел он к этой канаве, покидал что-то в яму и испарился. Что — я не видел, темно уже было! Покумекал я маленько и решил — точно, наши мешки заныкал, больше нечего! Прикиньте, братва, я мог бы ночью ишачка у чабанов оторвать и в город с золотишком рвануть, но я к вам погреб…

— Ну, ну, филантроп ты наш! Соскучился, по нашим ласкам, — усмехнулся Сергей, сменивший меня на раскопке.

— А теперь, милый, расскажи нам, на кого ты, гад мину ставил?

— И скажу! А чо врать? Мне народец-то нужен был для компании, чтобы сюда добраться. Дохлый номер одному в горы топать. Сами видели, — полно всяких резвонов кругом ошивается. Да и работы до хрена, одному не одолеть! Вот и надумал тогда шпану разную набрать, золотишко добыть, а потом всех разом порешить. Одного только — какого похитрее, оставить: без напарника — то на обратной дороге не обойтись. В любой кодле такого человечишку можно найти…

— И у вас, сукой буду, такой имеется…

— Капабланка долбанный! Нет, хуже! Сомоса грёбаный! — Вот ты кто!.

— Ругайте, братишки! Только не бросайте! Я после перевала, после того, как спасли вы меня, передумал вас убивать… Я там, под обрывом, хоть и без сознания был, но чувствовал, как Черный в меня кислород качает! Я же в башке весь поход на сто раз проиграл. И как людей соберу, и как подельника среди вас сосватаю, и как в штольню заманю. Картинка у меня перед зявками стояла, как я динамо кручу, лохов хороню! И как на подходе к городу напарника кончать буду… Всё продумал! И все думал, что неплохо бы ствол заиметь для порядка и надежности. В мыслях в руках его держал, ласкал, чистил! Но в городе не выгорело достать, крутанули меня барыги, бабки отняли, едва ноги унес. Вы, бля, вытряхнули из меня, извиняюсь, навоз! Я чё, сука, не помнящая добра? А вот когда обстрел начался, я нащупал пушку Серого в рюкзаке и не выдержал, увел! Руки сами, по привычке, век воли не видать! Всё как на духу говорю!

— Ну и народ попался! — наконец высказался Серёга. — Самородки, вашу мать! Что Бабек, что Федя… Какие ходы! Какие комбинации! Без старушки Марпл хрен разберёшься! Водку с нами, сука, пил. А на привалах раздумывал, как бы половчее избавиться от нас! Лучше акул и крокодилов баттерфляю учить, чем рядом с такими фишками находиться… С животными хотя бы есть шанс остаться в живых!

— Ладно, Серый, успокойся и копай дальше! — Я, как мог, тормозил друга, готового за секунду скрутить Федю в бараний рог. Но продолжил дознание, потому что меня мучил один вопрос:

— Слушай, ты, Франкенштейн — самоучка! Почему назначил салют именно на два часа?

— Да так… — простодушно ухмыльнулся боец невидимого фронта. — В два, или три — какая разница? Со временем солиднее.

— А кто охрану замочил?

— Не знаю… — честно ответил он. — Наверное, ваш Абдурахман-ибн-Хаттаб. Когда я к Нуру с моченой пушкой подбирался, сбоку кто-то выскочил с ломиком или забурником и ткнул его в глаз, а потом к штольне побежал.

— "Не знаю", "Наверное"… Фуфло! Я бы этого минера драного… — сменив Сергея в яме, продолжил дебаты Житник, но вдруг осекся, нащупав под очередным вынутым камнем клок белой овечьей шерсти… И все сразу почувствовали, что в канаве, на глубине около полуметра, захоронена овца…

Житник, не говоря ни слова, вылез из ямы, тщательно отряхнул с себя пыль, затем медленно подошел к Феде, взял его за лацканы пиджака и сильным рывком поставил перед собой.

— Ты чего, Жорик? — заволновался Федор. — Там, под шкурой, может быть золото. Я сам бы его прикрыл падалью!

— Сам ты падаль! — коротко и зло прошипел Житник и с размаху ударил Федю в скулу.

Тот мешком, молча упал в канаву. Юрка колючим взглядом нащупал его правый бок — он любил бить в печень, занес ногу, но ударить не успел: Сергей, бросив автомат Бабеку, цепко схватил Житника за руку, потянул на себя и они оба, не удержавшись на ногах, кубарем скатились на несколько метров вниз на небольшую площадку под канавой. Житник вскочил на ноги первым и ударил Сергея ногой в пах. Но Кивелиди выдержал удар, перехватил ногу противника и попытался пережать ему ахиллесово сухожилие. До этого момента я раздумывал: идти на помощь другу или нет? Но когда Кивелиди встал на ноги, я с облегчением опустился на край канавы и, склонив голову набок, начал спокойно наблюдать. В драке с равным или даже несколько уступающим по силе соперником Юрка не имел практически никаких шансов. Он слишком любил себя, чтобы допустить хоть малейшую возможность порчи своей драгоценной шкуры. И поэтому дрался преимущественно с женщинами…