Ульяна Каршева - Город голодных теней. Равновесие

- Почему? - поразился мальчишка.

- Впечатление, что он ограждает тебя и твоих родных от общения с собой, чувствуя, что представляет собой опасность.

Тася, сидевшая задумавшись, негромко, словно вспомнив, проворчала:

- Эта чертовка ещё и энергию тянула.

- Ты про ту женщину? - уточнил Влад и сам задумался. А потом вслух начал размышлять. - Подытожим: лучшим вариантом для нас будет найти большинство из тех, кого спас Дмитрий. Это нереально. Ведь мы представляем, какую площадь от всего города придётся пробегать. Во-вторых, поскольку мы знаем примерный путь Дмитрия, на линии спирали надо будет оставить для него вещи. Не для ловушки, как предложила Лена. Для попытки связаться с ним. Это могут быть одежда, продукты, деньги. Судя по его виду, он явно нуждается. И вещи для него, вынужденного нищенствовать, будут в самый раз. Но среди вещей надо бы оставлять записки с просьбой связаться с нами. А если это невозможно, хотя бы письменно, в тех же наших записках, объяснить, что именно происходит. С ним и с теми, кого он спасает. Если спасает.

- Ты уверен, что он пойдёт на сотрудничество? - спросил внимательно слушавший Игорь, сидевший рядом с Леной и державший ещё один стаканчик с кофе, на который она уже с хищным интересом поглядывала.

- Уверен. Что мы узнали прямо сейчас? Он был в той квартире - точней, ему открыли дверь, но не впустили, как и наших дам. Он испугался того, что увидел. А если это так, значит, он исполнитель, вынужденный подчиняться кому-то или чему-то. Узнать бы, чем его шантажируют. Или кем.

- А как сделать так, чтобы вещи, предназначенные для него, получил именно он? - спросил Павел. - Если сунуть в кусты, например, как он узнает, что в них что-то лежит, приготовленное для него? Пройдёт мимо. А то кто-нибудь и вместо него заберёт. Что будем делать? Как подсовывать?

Все замолкли, прикидывая особенности новой операции.

Лена отобрала стаканчик у Игоря и приникла к краю. Она всё не могла напиться после встречи с "той" женщиной.

- Могу сделать эмпатическую привязку, - отдышавшись, после того как выдула пол стаканчика, сказала она. - Легко. Только мне нужны будут несколько вещей твоего отца, Павел. Осталось в доме что-то его? Из личных предметов, к которым он часто притрагивался? Это может быть не обязательно одежда. Любой предмет - вплоть до зубной щётки. Но для лучшего исполнения привязки - тот предмет, с которым у него связано яркое и долгое чувство.

Павел нахмурился. После недолгого молчания признался:

- Сразу сказать не могу. До завтра подождёт?

- Так завтра и начнём, - заметил Влад. - Ты успеешь посмотреть?

- Дома в его кабинет мало заходят. Чаще он работал в офисе. Значит, в кабинете и посмотрю.

- Если вспомнишь и найдёшь нужную вещь, идеальным вариантом будет, если ты не дотронешься до неё, - предупредила Лена. - Надень на руку пакетик какой-нибудь и возьми пакетиком, а потом в него же и положи.

К концу разговора Павел заметно успокоился. Девушка почувствовала его уже деловой настрой и усмехнулась: правильно - нечего злиться на весь мир и на отдельно взятого человека. Работать надо. Результата больше.

Перебрав ещё несколько вариантов дальнейшей работы, все согласились, что надо немедленно ехать к Алексеичу. Информация, негласно и даже бессловесно полученная "дамами" от "той" женщины, оказалась слишком важной.

Перед тем как сесть в машину, Влад вздохнул.

- Если честно, неплохо бы посмотреть первого спасённого. Отличается ли он от этой женщины? Впрочем, это пожелание из разряда тех... - Он помолчал, видимо, не зная, как сформулировать мысль. - Нет, в первую очередь надо узнать, что с большинством...

Лена с сожалением посмотрела на деревья парка. Ещё бы немножко посидеть здесь. Тепло и уютно. Но потом вспомнила голодные глаза Дмитрия. Потрясённые глаза человека, узнавшего среди незнакомых людей сына... И первой села в машину.

Бессмысленный бег по слоям вне пространства - то ли времени, то ли простого перемещения из одной точки в неизвестную. Будто из одного облака подвижного бело-серого тумана в другое. Лишь однажды мелькнула мысль, что заблудиться-то он не боится, но... а если вдруг?.. Всё перебило одно желание: "Подальше от того места!"

"Остановись!!"

Что-то ударило под ноги - и он сразу потерял равновесие, суматошно замахал руками. Тыльной стороной ладоней сильно ударился обо что-то твёрдое и грохнулся - показалось, будто обрушился старым домом - по частям, набок, опять-таки ударившись не только ногами, но и руками. Застыл - лёжа, ничего не понимая, ничего не соображая, часто дыша от бега, сам не замечая собственного мысленного воя, а перед глазами всё ещё лениво крутился белёсый туман, который время от времени рвано расползался, и тогда в обрывках проскальзывали чистые цвета реальности. Всё чаще, всё пространней... Потом перед глазами перестало мельтешить.

Он открыл глаза. Темно, но всё видно. Сверху свет. Перед носом - каменная кладка. Когда перед глазами прояснело, понял, не просто каменная. Кирпичная. С невольным стоном сумел поднять голову, поражаясь, что не свернул шею при падении. Будто бортик кирпичного бассейна - высотой на полметра. Тесный. Упёрся ногами в близкую стенку напротив, сумел сесть. Увидел. Но чтобы воплотить в слова, в понимание, пришлось сидеть долго. "Все мозги отбил", - безразлично подумал, наконец восприняв, что он находится у мусорных контейнеров. Тех самых, из одного из которых вытащил мёртвого младенца.

"Никогда не видел тебя таким", - равнодушно заметил "бессмертный".

Он промолчал. Привык говорить вслух. А сейчас двигать губами не хотелось. Лишь сплюнул кровь - и то, движение отдалось болью во всём теле... Слишком сильное чувствовал ошеломление. По частям, отбитым, чудом не переломанным, заставил себя вылезть из кирпичной коробки и сесть на одну его сторону, ближе к стене дома. Чтобы не свалиться. Прислонился боком... Равнодушно взглянул на ладони в продольных царапинах. Надо бы кровь остановить, которая медленно их заливала. И забыл...

Когда он изредка вспоминал о семье, в воображении представала смутная картинка с тремя фигурами.

Он сам всегда впереди - отчётливой фигурой на свету, отчётливым портретом, в красках. Чуть в стороне и за спиной - жена. Смутный силуэт. Лицо трудно вспоминалось. Набор определённых черт. Но она всегда рядом. Неотступно. Всегда чуть отчуждённо. Когда вспоминал о ребёнке, о сыне, видел полутёмное просторное помещение - и в самом тёмном углу стол, за которым сидит мальчишка. Он круглолицый, щекастый, плотный. Насупленный. С коротким ёжиком тёмных волос.

... Он прерывисто выдохнул... И только что он видел... Высокий, длинный парень, худой, будто его не кормят. У него невообразимо для того мальчишки, которого он смутно помнит, неряшливые длинные волосы. Чуть не патлы. А может, патлы и есть... И... парень узнал - первым. Он вылетел из чужой машины, не спуская взгляда - вперившись прямо в его глаза. Он спросил: "Папа?" не потому, что хотел удостовериться. Он спросил, удивлённый и обрадованный, так как не ожидал увидеть его. Слишком неожиданная встреча. И он сказал "папа!", потому что хотел сказать это слово...