Игорь Бестужев-Лада - Отвага

Тут же внизу начался спор специалистов, Спорили даже Елисеев с Рюминым. Можно ли доверить самую важную, заключительную операцию без наземных тренировок. Но их тренировки в реальности — четыре подряд уже выхода — разве не дают квалификацию?

Выпросили. Все, что хотели, И кулаки, изодранные, как после драки, и парную в скафандре, и пульс в сто сорок ударов в минуту.

Я вообще, кажется, не встречал такого места, где бы так выпрашивали, вымаливали, выругивали себе работу, как космонавты в космосе.

Словом, за восемнадцать предыдущих лет наши экипажи, начиная с Леонова, восемь раз вышли на свидание к звездам. И мы, наивные, считали это солидным. А тут за одну экспедицию — сразу семь выходов. Шесть у «Маяков». Седьмой…

Перед седьмым два скафандра уже возле люка, который вот-вот откроется наружу, в минуту последней проверки разговорились на дорожку.

— Пожевать бы чего… — сказал один обычным мужским голосом.

— Ой, не говорите, есть хочу и пить! — отозвался другой совершенно неожиданным и непривычным — женским.

— Ну что же вы, ребята! — огорчилась за них Земля. — Надо было позаботиться о себе. До ужина еще часов шесть…

— Зато обед будет праздничный! — пообещал кто-то изнутри станции. Кажется, Леонид Кизим, который почему-то в этот день оказался не в своем командирском скафандре.

— Ребята, давайте поработаем, потом будем про обеды говорить! — вдруг прозвучал женский голос довольно сурово.

Они подчинились. Может быть, потому, что в скафандре командира в этот раз была женщина. Не командир пока — просто этот скафандр подошел ей по росту. Но в голосе — и командирские нотки.

Так выходили в космос Владимир Джанибеков и Светлана Савицкая. Испытывать прибор, который привезли на станцию. Он был под рукой, в компактной металлической «корзине». Название его — УРИ. Универсальный ручной инструмент.

Думая о гиперконструкциях орбитальных городов или промкомбинатов будущего, мы как-то забыли об инструментах, которыми их придется монтировать. Чем соединять детали и блоки, выведенные на орбиту ракетными поездами? А вот ученые киевского института электросварки имени Е. О. Патона — помнили. И в этой скромной по виду корзине — их «именинник», плод многолетней работы. У него нет даже братьев в земном производстве — это истинное дитя космической эры. Долго они выбирали руки, которым можно доверить испытание своего электроннолучевого детища. Наконец нашли — женские. Точные, чуткие, безошибочные. Найти-то нашли, но пока еще в углу цуповского зала возле второй своей такой же «корзинки» ее создатели уходят от всяких разговоров. «Нет-нет, ребята… Все вопросы потом, после работы…» На вид мужчины крепкие, а переживают, как школьники на экзамене, когда на следующем витке фигура «Памира-2» предстает перед Землей и Вселенной на подножке станции с совершенно мирным электроннолучевым пистолетом в правой руке и левой — на небольшом пульте управления.

— Света, ты начинаешь? — уточняет исторический момент Земля.

— Володя еще не взял телекамеру…

— Света, у нас основное — работа, а камера попутно! — позволяет себе Земля некоторое руководство.

— Включаю… — слушается Света. — Есть питание, есть след. Прожигаю в образце пятно, дырку… Солнце мешает, бьет прямо в глаза, но след виден. Не такой ровный, как в барокамере, но разрез получился! Отключила… Перехожу к сварке!

На четырех планшетах с металлическими полосками-образцами, компактно сложенных в кассету, она должна одним этим инструментом провести резку, сварку, пайку металлов, напыление защитной металлической пленки. Вот что такое «универсальный».

Сверху идут термины, знакомые всем земным сварщикам.

— Есть прихват, есть еще прихват! Третий прихват… Начинаю варить! Есть расплав металла. Скафандр у меня 0,39, кислород — 360. — Это уже чисто летное самообладание и самоконтроль. Доклад о давлении в скафандре и в кислородном баллоне.

— Утюжьте, утюжьте! — поощряет Земля. — Картинка на экране великолепная! Перед напылением не забудь переключить режим.

Кажется, специалисты-патоновцы в зале управления начинают приходить в себя. Скоро с ними можно будет разговаривать. Светлана тем временем не очень-то охотно уступает рабочее место своему командиру. Чтоб не обидно было «второй» в данном случае половине человечества. Он оценивает инструмент голосом мастерового человека, привыкшего к точной, надежной работе.

— Резать не так просто, как на Земле. Металл снова стягивается вокруг дырки, приходится повторять. Прошел первый, второй, третий, четвертый образец… Теперь сварка. Этот процесс отлично идет! Три прихвата сделал и гоню, гоню… Швы разные делаю. Здесь частый зигзаг… Потом редкий, размашистый… Прямо пробую, как автомат тянет… Перехожу на пайку, утюжу ее аккуратно, чтобы не перегреть. Напыление… О, это как кисточкой, одно удовольствие! Спасибо, ребята, за такой замечательный инструмент! Что бы тут еще покрасить? Жаль, пластинка маленькая…

— Ты нарисуй что-нибудь! — советует довольная Земля.

Он ведь талантливый художник, Джанибеков. Жаль только, дощечка маловата. Ему бы что-нибудь с километр на километр, из кубов, шаров, грандиозных цилиндров… Чтобы собрать и разукрасить в полную величину. Это Джанибекову по размаху и по таланту. Но ведь все здесь, как и на Земле, рождается с эскизов. И без этого первого шва ничего не построить в космосе ни завтра, ни послезавтра.

…Всем им сопутствует солнечный ветер. Но паруса для него они поднимают сами.

Нельзя так говорить о людях (цыганск.) .

Бедный мальчик (цыганск.) .

Ослепнуть мне (цыганск.) .

Проклятие на твою голову (цыганск.) .

Великий боже! (Цыганск.)

Девушка (цыганск.) .

СРЦ — станция разведки и целеуказания.

ТЗМ — транспортно-заряжающая машина.