Евгений Шабалин - Тайна острова Нуулуа

И сам протянул руки с веткой пальмы в направлении флагманского корабля, из которого выскакивали прибывшие и тащили его на песок, к линии высшей точки прилива.

Вдруг со стороны леса выбежал мужчина. Мауи успел заметить своеобразную татуировку — на плечах и вокруг шеи бегущего заплела кольца морская змея — это был человек из деревни Лепау с противоположного берега острова, за горной грядой. Он, задыхаясь, кричал:

— Бегите в горы! Это — тонганцы! Они идут воевать!

Однако предупреждение дружелюбных соседей запоздало — гонец упал, пораженный стрелой с лодки, только что приставшей к берегу. Тридцать гребцов с первых двух лодок, прибывшие «с миром», вдруг оказались вооруженными луками, пращами и копьями. Минута — и путь к бегству был для всех отрезан, путь в чащобу девственного леса, который был бы спасением для детей и женщин, прибеги гонец двумя-тремя минутами раньше…. Тонганцам густой лес острова Уполу, населенный духами умерших самоанцев, был враждебен — ведь они жили на низменных безлесных островах.

Шесть лодок налетчиков-пиратов остались за пределом рифов на случай появления мужчин деревни с китовой охоты, а остальные начали облаву на молодых девушек и женщин, на мальчиков-подростков. Пытавшихся убежать настигала длинная стрела тонганца или камень, брошенный с помощью пращи. Мало кому удалось скрыться.

Всё было кончено за четверть часа. Тонганцы затолкали пленников, а вместе с ними свиней и коз, в лодки и отбуксировали их за пределы рифа, Пираты, остававшиеся в открытом море, держали луки с наложенными стрелами, предотвращая побеги безрассудных или потерявших разум матерей. Пленников распределили по пирогам, и тонганцы налегли на весла, торопясь уйти от неминуемого возмездия мужей и отцов похищенных жертв. Одна девушка бросилась в воду, надеясь доплыть до берега и встретить своего любимого. Острая стрела тонганца пронзила ей горло навылет. Хриплый, страшный, предсмертный крик несчастной жертвы многократным эхом отразили и скалы, и толстые деревья родного острова и даже равнодушное море. Возможно, её возлюбленный, возвращающийся с китовой охоты, принял его за крик птицы канюка, и он тяжелым камнем пал ему на сердце — эту птицу считали посланцем беды.

Когда мужчины деревни вернулись с пойманным китом, родной берег встретил их не обычными веселыми песнями и танцами, а причитаниями старух, воплями матерей, лишившихся сына или дочери, грустными личиками осиротевших детей, которых обнимали и пытались успокоить теперь чужие матери. А несчастные детишки сквозь всхлипывания повторяли: «Тина, тина» ( мама по-самоански). Рыбаки, только что одолевшие морского гиганта, растерянные и обескураженные, бродили по деревне, разыскивая своих родственников. Кому-то пришлось оплакивать жену, кому-то детей, сестер или младших братьев, а кому-то и невесту. Тонганцы не пощадили и подростков, которых собирались превратить в рабов. Среди них был и Мауи. Салаина бросилась к ногам мужа, то ли надеясь разделить горе потери младшего сына, то ли молила воина вернуть его.

У самой кромки воды лежал раненый вождь Афенги Аматуи. Из широкой раны на груди, нанесенной копьем, сочилась кровь. Старик задыхался — видимо, копьё пробило легкое. Жрец рвал листья какого-то растения и разбрасывал их вокруг умирающего. Кожу на груди старика он измазал чем-то вязким и дурно пахнущим.

— Тонганцы хотели забрать его голову, но мои добрые духи не позволили им сделать это — поспешил заявить жрец подошедшим воинам-мужчинам. — Они не дадут Афенги Аматуи уйти на запад [8] «Уйти на запад» у полинезийцев означает «умереть». , пока он не передаст знак табу Сына Солнца своему преемнику.

При этом жрец почему-то не взглянул на Ваи Аматуи, хотя знал, что именно он, старший сын сестры вождя, Салаины, должен быть назначен следующим вождем по закону предков и по решению фоно [9] Фоно — совет (или место, где он проводится) наиболее уважаемых жителей деревни или нескольких деревень (округа). .

— Лучшее средство излечить рану от копья — продолжал жрец, — это кровь из ушей собаки. Пусть кто-нибудь разыщет паршивого пса твоего младшего брата!

На этот раз жрец всё-таки взглянул на Ваи, взглянул недобро.

Недолго продолжалась скорбь. Она сменилась злостью, ненавистью и жаждой мести. Удастся ли мужьям-воинам, которые завтра же поднимут флаг войны с тонганцами, вернуть себе жен и невест, а детям — матерей?

Пираты торопились увезти пленников в свою страну Тонга, на запад, за полтысячи километров, опасаясь преследования разгневанных самоанских воинов. А то, что погоня будет, они не сомневались. Пироги с островов Тонга считались самыми быстрыми в Полинезии, велико было и мореходное искусство их жителей. Но в этот печальный для земляков Мауи день, точнее, на закате дня, ветер всячески противился быстрому передвижению пиратов, будто желая остановить их поспешное бегство от возмездия: он был порывистый, постоянно менял направление, и превосходно устроенная парусная оснастка тонганских судов оказалась бесполезной. Гребцы работали на полную силу, но всё равно лодки двигались вдвое медленнее — ведь на каждой сидело по 3–4 связанных «пассажира».

К закату флотилия сумела продвинуться только до ближайшего к Уполу необитаемого острова Нуутеле. При благоприятной погоде, которая по всем признакам ожидалась в ближайшую ночь, суда могли покрыть это расстояние до захода солнца и войти засветло в узкий пролив между Нуутеле и другим необитаемым островом Нуулуа. Этот пролив открывал путь к попутному океанскому течению, но заходить в него темное время суток было опасно из-за множества рифов и скал.

Эти обстоятельства вынудили пиратов продолжить путь за остров Нуулуа, на океанский простор. А там великий бог океана Тангалоа, словно рассердившись на тонганцев за их вероломство, разбушевался не на шутку. Валы трехметровой высоты беспорядочно набрасывались на лодки с разных сторон. Будучи связанными по рукам, пленники удерживались от падения в воду, обхватив своими ногами туловище соседа — в плену ещё остается надежда вернуться домой, а из бушующей океанской пучины даже таким опытным пловцам, как самоанцы, едва ли удастся выбраться, когда руки связаны за спиной.

Пленники думали о своем будущем. О том, когда и откуда их души прибудут и поселятся в лесу Уполу [10] Согласно верованиям самоанцев, души умерших ( аиту ) поселяются в лесу. И иногда могут причинить зло живым. - сегодня со дна Большой Воды, с островов ли Тонга после долгой и трудной жизни в неволе, или удача позволит им уйти на запад из своей родной деревни? Но Мауи беспокоился прежде всего о своем друге, оставленном в лесу. Хищных зверей не было на его острове, длинноклювые альбатросы и фрегаты не охотились в лесах, но жирный жрец? «Он не боится духов, и может найти пса утром, отдать его злой акуле, и тогда мой друг будет думать, что я предал его», — думал Мауи. — «Я должен отвязать его! Я должен это сделать!»