Владимир Буров - Тэтэ

— Ну что там снайпер, мать его?! — воскликнул Герман. Он лежал рядом с лейтенантом.

— Он решает, куда бить, — ответил лейтенант. — По мотоциклам, которые движутся на нас или по группе немцев, уничтожающих вторую группу. Туда и сюда нельзя. Надо обязательно сделать несколько залпов. Иначе толку не будет.

Снайпер, командовавший третьей группой, отдал приказ стрелять по немцам, которые расстреливали вторую группу.

— Вот сволочь, — сказал Герман, — после первого залпа. — А мы здесь должны подохнуть.

— А иначе у нас не будет второй группы, — вздохнул лейтенант. — И мы проиграем этот бой. Ведь у первой группы патроны скоро кончатся.

Да, снайпер отдал приказ своей группе стрелять по головному отряду немцев. Но сам он открыл огонь по мотоциклистам уже мчащимся к тому месту на площади, где лежали лейтенант, Герман и еще несколько бойцов. Когда первая группа добежала до лейтенанта, снайпер успел остановить девять мотоциклов. Только один раз он промазал. Попал в сидящего сзади водителя автоматчика.

— Дальше, дальше бегите! — закричал Крылов своим людям из первой группы. У большинства из них были в руках автоматы. У некоторых ручные пулеметы, снятые с мотоциклов.

Они пробежали еще немного и только тогда открыли шквальный огонь по немецкому отряду мотоциклистов. Они могли бы лечь. Но бойцы были настолько захвачены, опьянены схваткой, что остановились, и по команде:

— Огонь! Огонь! Огонь! — нажали на курки. Правда, все слышали только первое слово. Потом они уже не слышали ничего. Автоматчики и пулеметчики только видели фонтаны крови и куски человеческого мяса. Некоторые долетали до них. Кровь лились на гимнастерки, мясо шлепалось о сапоги. Они уступали место только летящим по воздуху перевернувшимся мотоциклам. Немцы были уже так близко, что первая группа расстреливала их практически в упор.

От беспрерывной стрельбы раскалились стволы. Кровь шкворчала на оружии, как масло вместе с водой на перегретой сковородке. Патроны скоро кончились, а немцы все ехали и ехали.

— Сколько их здесь?! — воскликнул Герман.

— Ты сам считал, — сказал лейтенант. Он нажал на курок нагана, но выстрела не последовало. Все, патронов больше нет.

Началась рукопашная схватка. А второй группы все еще не было. Если бы снайпер принял другое решение, их бы тут точно замочили.

Бойцы бросались на сидящих в колясках пулеметчиков, на водителей, даже на задних автоматчиков. Как им это удавалось, непонятно. Когда подоспела немногочисленная вторая группа, от первой осталось меньше половины. Немцы тоже озверели. Поливали из своих автоматов во все стороны. Уже не разбирали, где свои, где чужие. Лейтенант увидел Германа и отшатнулся. Одна рука у него болталась, как у клоуна на ниточке, в другой он держал немецкий штык.

— Семь человек завалил этим штыком, — сказал Герман. — А вы кровь с лица вытрете, — добавил он. — И клочки мяса у вас в волосах.

Лейтенант отшатнулся. Из груди Германа выпрыгнул, как черт из преисподней черный штык. Почему он был черный, непонятно. Кровь булькнула у основания штыка и брызнула в лицо Крылову. От неожиданности он споткнулся и упал. И вовремя, потому что немец, заколовший Германа сзади, выстрелил. Пуля бы точно снесла лейтенанту полчерепа. Но он упал, и пуля попала в кого-то сзади. Дотошный немец вынул штык, охнув печально, переводчик свалился. Немец в каске навис над Крыловым. Лейтенант нащупал что-то под левой рукой. Это был Вальтер. Кто-то выронил его в пылу схватки. Или был убит. Он схватил винтовку за ствол и направил пистолет в лоб немцу. Бах. Бах. Бах. Патроны в Вальтере еще были. Развалилась голова у противника пополам, или на три части, лейтенант не видел. Он встал на карачки и блевал, блевал и блевал. Грязь, вонь и ранение в голову отключили его сознание.

Третья группа смогла вооружиться и расстреляла оставшиеся экипажи. Человек десять немцев сдались в плен, но их убили. Они подняли руки, но ободранный, окровавленный снайпер только покосился в сторону двух автоматчиков. Он не остановил их.

— Мы сдаемся, — сказал один немец.

— Да, да, — сказал другой. — Мы сдаемся.

— Че он говорил-то? — спросил один автоматчик другого после расстрела.

— Спрашивал, когда обед, — ответил второй.

— А я думал, он сказал, что еще не завтракал, — ответил второй, и они рассмеялись. Потом начали шмонать еще теплого противника.

А что им еще делать? Своего-то ведь не осталось ничего. Да и не было его.

Немцев было перебито в этом бою более пятисот человек. Рота потеряла две трети своего личного состава. Они захватили очень приличные трофеи. Кроме мотоциклов, автоматов, пулеметов, биноклей, фотоаппаратов был шнапс и тушенка. А главное сигареты. Шоколад тоже был, но съели его сразу прямо в городе оставшиеся в живых бойцы. Ничто не могло их удержать от этого пожиранья шоколада. Организм, видимо, очень требовал. До невозможности.

А потом? А потом суп с котом. Всех оставшихся в живых отправили в штрафбат, а их командира разжаловали в рядовые.

Лейтенант действительно сорвал грандиозный план. Секретные ракетные установки немцев не были захвачены. После разгрома большой колонны мотоциклистов танки и ракетные установки повернули назад. Они не решились прорывать укрепления русских в этом месте. Они даже не стали заходить в город. Он перешел к русским. Как было написано в официальном отчете:

— Без боя. — Ушли немцы и все. Покинули по неизвестной причине.

— Мы хотели победить, — сказал лейтенант на первом допросе. — В окопах мы не продержались бы и часа. У нас ни патронов, ничего вообще…

— Это не твое дело, падла! — рявкнул особист. — Что надо, что не надо вам было иметь. Сказали стоять насмерть, ты и должен был там сдохнуть. А теперь люди из-за тебя погибнут. Он, видите ли, немцев остановил своей вшивой ротой. Победитель! А нам надо было, чтобы они прорвались!

— Че, мы их напугали так, что ли? — хватило ума спросить у лейтенанта.

— Я те, сука, порассуждаю, — майор схватился за кобуру, но вовремя вспомнил, что он здесь не один. Заседала целая комиссия.

И хоть в официальном рапорте было сказано, что немцы сами оставили город, все знали, что захвачено много оружия, мотоциклов и так далее. Как бы потом наверху там не вспомнили про этого лейтенанта. Командир бригады полковник Романов сказал, что берет Крылова под свою ответственность, в разведку.

Все восемь разведчиков подползли к бронепоезду на тридцать метров.

— Зачем он здесь встал? — сказал Степан. — Непонятно.

— Надо проверить, может это все-таки русские? — сказал капитан Моисеев.

— Как? — Степан подполз поближе. — Если мы кого-то грохнем, это могут заметить.

— Надо послать кого-нибудь в бригаду. Там наверное знают, может ли здесь быть русский бронепоезд, — сказал сержант Старцев.